— Эмма, я слишком устал, чтобы спорить. Поживи пока здесь, — дракон развернулся и пошел прочь.

— Сэр Кайл, что мне нужно будет сделать завтра? — догнала его и схватила за руку.

— Не знаю… — дракон остановился, — отдохни, выспись, почитай или еще чего сделай.

— Нет, — завертела я головой, — я не буду бесплатно здесь жить. И отработаю все до последней монеты.

Кайл смерил меня странным взглядом, а потом поморщился, словно ему в голову пришли странные мысли.

— Придумай сама, — хрипло произнес он, — да, кстати, вот.

Кайл достал из кармана медальон и положил на мою ладонь. Мне стоило больших усилий, чтобы не обнять его. Я почувствовала радость и восприняла это как знак того, что Майкла скоро освободят.

— Вы не представляете, как я вам благодарна. Но все же я хочу отплатить вам за доброту.

— Не стоит, — улыбнулся Кайл.

— Я настаиваю!

Он устало вздохнул:

— Ладно, помой окно в моем кабинете. Доброй ночи.

Я была рада слышать, что могу отработать свое пребывание в особняке. Поэтому спокойно расположилась в комнате. Однако уснуть сразу не смогла. Слишком много было потрясений за день. И все еще нужно было раздобыть информацию о невиновности Майкла. После того как выполню поручение, обязательно займусь этим.

Утром кухарка накормила меня невероятно вкусными пышными оладьями с медом, свежими булочками и ароматным чаем — все это было приготовлено с таким мастерством и вниманием к деталям, что невозможно было не восхититься. Когда завтрак закончился, я попросила ведро, тряпку и швабру. На меня посмотрели удивленно, но все же выдали инвентарь.

Надела рубашку, которая от времени стала серой, старую юбку, и смело вступила в кабинет. Однако то, что я увидела, заставило меня замереть. Присутствие сэра Кайла было неожиданным, ведь я полагала, что он отправился в участок.

Дракон несколько растерянно окинул меня взглядом. Я же, вежливо склонив голову, произнесла:

— Доброе утро, сэр Кайл. Разрешите приступить к своим обязанностям?

— Хорошо, только не мешай. Я работаю, — сэр Кайл снова углубился в изучение бумаг на столе.

Я же рьяно приступила к мытью окна. Сначала тщательно намылила стекло, и пена густыми облаками покрыла поверхность. Начала с верхушки окна, осторожно провела шваброй, оставляя за собой сверкающую чистоту. Пена скатывалась вниз, образуя маленькие ручейки, которые искрились на свету. Я каждый раз погружала тряпку в ведро, отжимала ее и снова наносила пену на стекло. В какой-то момент настолько увлеклась процессом, что не заметила, как наклонила ведро чуть сильнее, чем нужно, и часть мыльной воды вылилась прямо на меня. Рубашка промокла насквозь, вода стекала по рукам. Но это меня не остановило. Я продолжала работать. В один момент заколка не выдержала, и волосы рассыпались по плечам. Но не я хотела бросать работу, осталось немного. Когда насухо вытерла стекла, то стояла перед идеально чистым окном. Мое отражение улыбалось.

Когда я повернулась, то заметила, что сэр Кайл с каким-то блеском в глазах смотрел на меня. Стало неуютно. Его взгляд был словно огонь, прожигающий насквозь, слишком пристальный и требовательный, в то время как его губы плотно сжались.

— Ваше поручение выполнено, — неуверенно прошептала я.

— Хорошо, — хрипло произнес дракон и опустил голову.

Я заметила, что лицо сэра Кайло раскраснелось. Он часто дышал, руки дрожали. Дракон как будто бы совсем не читал, а только делал вид.

— Могу ли я быть свободна? — смелее спросила я.

— Да, — сдавленно произнес он.

Поспешила покинуть кабинет и начать уже план по спасению брата.

Кайл

Эмма неожиданно легко согласилась поехать со мной. Стоило ей услышать, что жить ей больше негде, она сникла и только качала головой, повторяя: я отработаю!

Я пока не стал наседать. Пусть успокоится. Столько ведь пережила за день.

Короткая экскурсия по особняку оставила у нее неизгладимые впечатления, могу поклясться. Эмма глядела по сторонам с искренним восторгом. Это тешило самолюбие.

Пустой, но какой-то сумбурный день утомил. Так что на сегодня я решил закончить с делами. Отвел Эмму в комнату и, не слушая ее глупых и смущенных бормотаний, пошел спать.

Утро наступило неожиданно рано. Посыльный из управления появился на пороге до восхода. Послание меня порадовало. Мне обещали прислать запрошенные документы о высших чинах наших служащих и разрешение заняться их изучением дома. Карета с ценным грузом появилась через полчаса после посыльного. Довольный Пьер под охраной двух полицейских внес мне неприметный серый сверток и, пожелав удачи в изысканиях, ушел.

Завтракал я в кабинете, не желая терять времени. Там же и сидел, когда в дверь бесцеремонно вломились.

В первое мгновение опешил. Не то чтобы я забыл о гостившей у меня девушке, но ее смелое появление в кабинете действительно поставило меня в тупик. Еще же несколько озадачил ее вид. Бедное платье и так скрывало под собой прелесть молодого тела. Сейчас же Эмма выглядела… пугающе. Серое растянутое нечто сверху, потрепанное снизу. В руках швабра и ведро.

— Доброе утро, сэр Кайл. Разрешите приступить к своим обязанностям? — развеял мои сомнения в собственном разуме и в разуме моей гостьи ее голос.

— Хорошо, только не мешай. Я работаю, — едва сдержав нервный смешок, углубился я обратно в документы.

Эмма работала тихо, ничуть не мешая своим присутствием. А вот ее пляски у окна доставляли массу неудобств. Блики то и дело прыгали по бумагам и лицу. Какое-то время я стоически терпел это, надеясь, что девушка, наконец, закончит и уберется. Но окна в особняке были немаленькими, и в итоге я не выдержал. Поднял взгляд и едва сдержал странный звук, вознамерившийся вырваться из горла.

Эмма с улыбкой, отражавшейся в свободных от пены стеклах, терла окно. То вытягивалась вверх, прогибаясь в спине и чуть поднимаясь на носочки. Тогда, уже почти насквозь мокрая ткань растянутого нечто касалась кожи. Натягивалась. Обрисовывала изгибы и аккуратные холмики груди с острыми сосками. Затем девушка опускала руки, чуть сгибалась. Тогда ткань обтягивала другие полушария. Они были ничуть не хуже. А в растянутой горловине, если привстать и всмотреться в отражение, наверняка можно было рассмотреть…

Я согнулся над бумагами, вперив взгляд в буквы. Но ни одна из них не проникла в мозг. Он был занят увиденным образом.

Дыхание сбилось. Казалось, из груди рвался огонь предков вместе с хрипами. И слышать это должна была не только Эмма, но и слуги внизу. Сидеть было не слишком уютно. За столом стало тесно. Захотелось немного пройтись… проветриться. Желательно подальше от Эммы. Или наоборот. С ней. К ней. Подойти. Провести руками по мокрой ткани, обрисовывая прятавшиеся под ней прелести. Разодрать растянутую горловину.

Я не заметил, что вновь поднял голову и таращусь на Эмму остановившимся взглядом. Опомнился, собирался опять вернуть его столу и едва не задохнулся. Заколка, до того подозрительно сползавшая вместе с тяжелыми прядями все ниже, окончательно капитулировала. Волосы рассыпались по плечам, очертив как раз в очередной раз проступившую фигурку.

Стон лез из груди с упорством таракана. Пришлось стиснуть зубы, мешая ему прервать созерцание. Эмма вытерла домытое стекло. Отошла, рассматривая свою работу, а я поедал ее взглядом. Девушка улыбнулась и повернулась. Это был удар под дых. До того я больше полагался на воображение. Сейчас же все то, что я дорисовывал, рассматривая отражение в стекле, предстало перед взором. Через мокрую ткань было видно все! Каждый изгиб, каждую линию, ямочку!

Внутри ворочалось что-то страшное. Желало выбраться, схватить добычу. Прижать сильнее, до крика наслаждения. Впитать в себя запах и стон удовольствия.

— Ваше поручение выполнено, — вырвал меня из эмоциональной бури робкий голосок.

— Хорошо.

Только предки знают, чего мне стоило это слово.

Идти?

Иди, иди, Эмма, подальше от греха.