— И обогреватель? — кивнула я на небольшой бесшумный приборчик, дарящий тепло, теперь начиная понимать, что едва ли такое внимание одобрил бы Варг.

Видимо, поэтому Бьёрн и приходил лично, чтобы викинги не доложили высокому во всех смыслах начальству о том, что здесь происходит что-то странное.

Но вопрос о том, с чего вдруг такая забота, всё-таки оставался.

Ведь явно не потому, что я попросила Бьёрна позаботиться об Алексе, если со мной что-то случится!

Скоро в коридоре раздались быстрые шаги, словно кто-то бежал. И не один.

Лишь когда раздались голоса, которые что-то бормотали, стало ясно, что на звуки борьбы прилетели викинги, но, кажется, вмешиваться они благоразумно не решались. Только что-то выкрикивали. Думаю, просили двух своих боссов остановиться.

А потом стало тихо, и я прижалась к двери, понимая, что не смогу приоткрыть ее так незаметно, как хочется, чтобы выглянуть и посмотреть, чем всё в конце концов закончилось.

Слышала только, как тяжело дышат Варг и Бьёрн, а викинги почти причитают, если это можно было так назвать.

— Расходитесь! — гаркнул Варг, а я тяжело сглотнула, прислушиваясь к тому, как становится тихо.

Викингов, конечно же, сразу сдуло.

Кажется, сам Варг тоже ушел.

По крайней мере, чьи-то резкие шаги были слышны на лестнице, уходящей наверх.

И я вздрогнула, когда дверь каюты распахнулась и в нее заглянул Бьёрн.

Его темная кофта была разорвана.

На скуле краснела ссадина, а нос уже сейчас припух и наверняка был сломан.

— Ты в порядке?..

Я даже не знаю, зачем спросила это. Но удивило другое. То, что первым делом Бьёрн бросил взгляд на Сашу, явно пытаясь оценить ее самочувствие. И этого не сделал бы ни один мужчина, если бы искренне не волновался за девушку.

Что тут, черт возьми, происходит?

— От таких ран не умирают, — сухо отозвался он мне, кидая быстрый взгляд и кивая в сторону двери — Иди к себе, матрешка.

Я чуть не ляпнула, что когда-то именно так говорил мне Варг, но вовремя прикусила язык, успев понять, что едва ли сейчас Бьёрн будет рад этим словам.

— Я никуда не уйду! — воинственно и упрямо выпрямилась я, давая понять, что скорее лягу костьми, чем позволю забрать Сашу на игру.

— Вам не разрешено ночевать в одной каюте.

Быстро заморгав, я всматривалась в глаза мужчины, пытаясь увидеть в них надежду, когда тихо выдохнула:

— Ты не заберешь Алексу?..

— Нет.

Он хмуро покосился на то, как я выдохнула облегченно и долго, а еще мы порывисто обнялись. Странно, что он не стал вопить о том, что не имеем права прикасаться друг к другу.

— Всё будет хорошо, слышишь? — я сжала руку Саши, прежде чем шагнула к двери, оборачиваясь, чтобы шепнуть Бьёрну — Спасибо тебе.

Он ничего не ответил.

И не обернулся, когда я прилежно вышла, юркнув в свою каюту, дверь которой была распахнута, и морщась, когда увидела на полу следы крови… Значит, и Варгу досталось.

Если пережили эту пятницу, значит, у нас была еще одна неделя, чтобы найти пути для спасения.

И эту неделю я собиралась провести в баре, тщательно рассматривая все передвижения викингов и возможные входы и выходы.

Это было отличным стимулом, чтобы срочно выздороветь и выйти «в люди»!

Беременна!

И как я сам не догадался! А ведь еще считал, что знаю своего друга так, как никто другой!

Влетев в свой кабинет, я был готов разнести его, но благоразумие взяло верх.

Не хотелось доставлять лишние хлопоты Хэльге и женщинам, которые работали под ее началом.

Поэтому, дойдя до кушетки, повалился на нее и закрыл глаза.

Еще неделю назад я изучил данные по второй девчонке.

Александра Довлатова. 27 лет. Сирота. Почти всю жизнь провела в детском доме. Хорошо училась. Смогла даже поступить в университет на бесплатное обучение, но удержаться не получилось, была отчислена после второго семестра. Работала горничной в сети гостиниц, затем официанткой в неплохом кафе. Вышла замуж, но муж умер от сердечного приступа совсем недавно.

Видимо, это ее и сломило.

О ребенке ни в одном отчете не было сказано ни слова.

А ведь на тот момент я считал, что она была похожа на нас.

Меня и Бьёрна.

Похожа тем, что рано потеряла своих родителей и была вынуждена приспосабливаться жить самой. Без оглядки на то, что кто-то придет и поможет.

Я думал, что она сильная.

Но когда услышал о беременности и понял, что девчонка собиралась лишить жизни не только себя, то просто слетел с катушек!

Я и сейчас был настолько зол, что зубы скрипели друг о друга, а кулаки непроизвольно сжимались…но понимал, что Бьёрну еще тяжелее. Еще больнее.

Всю жизнь мы провели с ним бок о бок.

Спали на улице, сжигая в мусорном баке всё, что горело, чтобы не заболеть канадской зимой.

Делили те крохи еды, на которые удавалось заработать. Или украсть.

Мы были беспризорники. Волчата. Сбились в стаю, чтобы выжить в мире, где были не нужны, потому что остались одни.

На улице мы усвоили первые уроки верности и братства.

Там же научились драться и не отдавать свое.

И как бы паршиво ни было, не вставали на колени перед судьбой.

Не думали о том, чтобы покончить с собой, как бы дерьмово ни было вокруг. А так было всегда.

Жизнь научила нас вставать спиной к спине и драться еще сильнее, чтобы все вокруг боялись и не смели подходить близко.

Это он разделил мою боль и агонию от страшной потери семьи.

Он прикрывал меня спустя много лет, когда я нашел тех, кто лишился своих голов за преступление.

Он всегда был рядом, прикрывая спину, что бы ни случилось.

И его боль ранила меня сильнее собственной…

Такие раны, какие были внутри нас, не зарастают. Не становятся меньше со временем. Они тихо гниют внутри, выливаясь в кошмары, где те, кого мы любили, всё еще были живы, становясь вот такими странными привязанностями, которых лучше было не допускать.

Поэтому я поднялся на ноги, стер ладонью кровь с лица и взял из мини-бара большую бутылку водки, чтобы разделить ее с тем, чья душа была в агонии.

— Я лекарство принес, — проговорил я, войдя в кабинет Бьёрна и застав его на диване с рваной кофтой в руках. На его торсе было мало татушек. Не как у наших ребят. Но на груди была та, от вида которой даже мое ледяное сердце начинало стонать.

Два женских имени.

Бьёрн молча протянул ко мне руку, куда я вложил бутылку, садясь рядом с ним. Плечом к плечу.

— Сто восемнадцать?

— Сто девятнадцать, — поправил меня друг, откупоривая водку и выпивая первым. Прямо из бутылки, чтобы затем протянуть ее мне. — Обнуляем.

— Обнуляем, — кивнул я и выпил вслед за ним, даже не поморщившись.

Это была наша маленькая традиция — считать дни от драки до драки.

В этот раз мы продержались сто девятнадцать дней. Очень неплохой результат. Раньше не проходило и месяца.

— За первый день, — выдохнул устало Бьёрн, отпивая снова, когда я протянул ему бутылку в свою очередь.

Мы долго молчали.

Просто пили, как когда-то давно, будучи еще совсем салагами. На морозе, примерзая худыми задами к асфальту. Так же прямо из горлышка. Плечом к плечу.

Но я знал, что если этого не скажу я, то не скажет никто.

— Она не заменит тебе Кайю, брат…

Бьёрн прикрыл глаза, сделав несколько глотков из бутылки, и сморщился.

Только эта горечь внутри была не от выпитого.

Она была в его кричащей душе.

— Ее не заменит никто и никогда, просто… — Бьёрн тяжело выдохнул, пожимая плечами — …я подумал, что раз не смог спасти своего ребенка, то, возможно, получится спасти хотя бы этого.

Это было тяжело.

И ранило так же сильно, как пять лет назад.

Ничего не изменилось. В душе было всё такое же месиво, от которого становилось сложно дышать.

Я не знал, что сказать Бьёрну в ответ. Только сжал крепко его плечо ладонью.

Если бы я только мог вернуть его беременную жену, то не пожалел бы ничего. Даже собственной жизни.