– И это Вырра? – прохрипел Гугыр. – Дочь Грыра, последняя от крови орков?

Он замахнулся топором, готовясь обрушить его на Иркину голову. Но Ирка отразила удар. Скрещенные лезвия высекли искру. Мышцы на ее руках выдержали натиск огромного Гугыра, который жал на нее всем своим громоздким туловищем. Кем бы ни была Вырра, но совершенно точно она обладала большой силой. А Ирка теперь была в ее теле. Она уперлась обеими ногами в живот варвару и с силой оттолкнула его от себя. Тот отшатнулся, качнулся и потерял равновесие. Ирка уже шла на него, словно боевая машина, вращая над головой топором.

Когда от врага ее отделяла лишь полшага, она на секунду замерла, сознавая, что сейчас ей, возможно впервые в жизни, придется убить человека. Иначе человек убьет её. Нереальность происходящего накрыла голову туманом, и Ирка замедлилась. Гугыр, пользуясь ее замешательством, развернулся и неожиданно быстро для своего крупного веса припустил в редколесье, граничащее с одной стороны с лагерем. Ирка испытала временное облегчение от такого исхода, которое вскоре сменилось тревогою.

– Эх, Вырра! – Хорт опять возник из ниоткуда. – Упустила ты Гугыра, а зря.

– А ты не пробовал помогать? – у Ирки закончилось терпение. – Он убил бы меня, а потом взялся за тебя.

– Могла бы и поблагодарить за топор, – Хорт не собирался оправдываться. – Чем не помощь?

– Низкий поклон! – Ирка демонстративно согнулась в поясе и махнула рукой.

– О, хватило бы и на словах.

Хорт прищурился и вгляделся в дорожку, по которой убегал Гугыр, затем легко добежал до места, на котором оканчивались шатры и начиналась дорога в чахлый лесок, и поднял с земли нечто увесистое. Довольный, он вприпрыжку вернулся к Ирке и продемонстрировал полотняный мешочек, наполненный чем-то тяжелым. Ирка заглянула внутрь: мешочек доверху был набит небольшими желтыми слитками.

– Видала, золотишко! Плата за убийство товарищей. Нам сгодится. – Он быстро привязал мешочек к поясу своих штанов.

Ирка уже поднимала на руки раненого, не теряя надежды донести его до лекарской хижины. По груди разливалось и перехватывало дыхание неведомое доселе чувство: она отстояла себя, похоже, что впервые в жизни слабая Ирка дала отпор, защитила себя, не позволила причинить зло.

– Знаешь, Вырка, а все же зря ты не шмякнула Гугыра, – заявил Хорт, берясь за щиколотку умирающего юноши, и снова делая вид, что помогает Ирке того нести. – Не знаю, зачем ты понадобилась темным, но лучше бы они не знали, что ты выжила.

– Я не Вырка, я Ирка, – ответила девушка, обливаясь потом под палящим солнцем.

– А ты думаешь, они будут разбираться?

Ирка пожала плечами, проходя через знакомую уже занавеску, и аккуратно укладывая свою ношу на мягкую шкуру посреди хижины шаманки.

***

Сознание постепенно прояснялось. Перед глазами плыло сплошное белое пятно, покрытое разного размера и толщины трещинками. Вырра рывком села, попутно с раздражением вытаскивая из руки прозрачную кишку, оканчивающуюся тонкой иглой. Перевела взгляд с потолка комнаты на свои ноги. Это не ноги, это птичьи лапы какие-то. Худые, белые, с просвечивающими сквозь тонкую кожу голубыми прожилками. Черная магия. Колдовство. Ее украли и превратили в хилую немощь, забрали силу. Она повела носом. Отвратительный смрад. Нет запаха прелых трав, лошадиного пота, коровьего навоза, жареного мяса. Здесь не пахнет жизнью.

Она обвела глазами свою бледную тюрьму и увидела дверь. Вырра подошла к двери и потянула ее на себя, столкнувшись на пороге с рыхлой женщиной в белом чепчике.

Женщина вскрикнула, увидев Вырру, и выронила поднос с магическими снадобьями. Пузырьки со звяканьем попадали на пол.

– Больная, вы куда? Вам нельзя вставать! – воскликнула она.

– Сама ты больная, – просипела Вырра слабым голоском, оттесняя плечом рыхлую, и направляясь к следующей двери. – Мне все можно.

– Значит Иркину комнату сдадим, – рассуждала Марья, – сейчас как раз сезон, абитура прет, мест в общагах на всех не хватает.

– Погоди, – подключился Витька, – всегда из одной комнаты можно сделать две! Разгородим ее, и двоих поселим сразу!

– Ну, Витька, ну ты и башковитый у меня! – хлопнула Марья в ладоши. Она стала мерить шагами Иркину комнату. – Книги эти все повынесем на помойку, компьютер и в комиссионку сдать можно.

– Мать, зачем сдавать в комиссионку. Себе возьму, я же поступаю. Мне для учебы надо, – Витька потянул старый Иркин ноутбук на себя.

– Для стрелялок тебе надо, борзёныш, а то я не знаю! – Марья вернула компьютер на место.

– Да эта рухлядь ни одну стрелялку не потянет, – он снова шоркнул по столу устройством.

– Да, отдай ты, схожу приценюсь, почем возьмут, – Марья схватила ноутбук за открытую крышку.

– Ага, щас же! – Витька не выпускал добычу из рук. – Моё!

Аппарат затрещал, готовясь развалиться, но возню прервал телефонный звонок, на дисплее Марьиного смартфона отобразился контакт: “больничка”.

У Марьи дух перехватило, вчера ей уже сообщили: надежды, что Ирка оклемается, почти нет, она торжественно нажала кнопку “принять вызов” и печальным голосом ответила:

– Да…

Витька выжидающе уставился на мать и напряг слух.

От Марьиного лица, имевшего пунцовый цвет от активной борьбы за ноутбук, резко отлила кровь.

– Забирать? Тело забирать? Как нет! Саму забирать? Живую? Почему живую?!

Она присела. До Витьки донеслись обрывки истеричных выкриков сотрудницы больницы. Обычно острая на язык Марья притихла и призадумалась, слушая собеседницу. Наконец, послышались короткие гудки – разговор закончился.

Марья утерла пот со лба и в недоумении сказала:

– Ничего не понимаю. Очухалась, говорят. Не в адеквате как будто. Не в памяти. Где живет не знает. Главврачу чуть глаз не выткнула ручкой. Кукухой-то видать съехала. Забирайте, сказали, поскорее, пока она все там не разнесла. Это Ирка-то наша полудохлая!

– Ну вот! Что за непруха, – расстроился Витька. – Ну тупые врачи, сами же сказали: без шансов. А теперь все наоборот. Понапокупают дипломов!

Они стали усиленно думать.

– Ну а что, мать, это ж нам на руку, что она не в себе. Скажем, что хата наша по документам, а она типа из жалости живет, может, и прокатит.

– Вот все-таки соображаешь ты у меня, Витька, тут не поспоришь. Но боязно мне, а если вспомнит?

– Придумаем чего-нибудь. Надо первым делом понять, что она помнит, а что нет.

*****

Хорт рыскал по жилищу шаманки, доставая и ссыпая в одну миску лишь ему понятные порошки и сухие травы, растирая что-то в ступке, а какие-то ингредиенты смешивая с водой.

Тело хозяйки шатра лежало неподалеку, и Хорт первым делом прикрыл ей глаза, а в руки вложил нож.

– Пусть не думают, что она была безоружной.

– Кто не думают?

– Вечные воины, когда она к ним придет. Наверное, уже пришла. Нас двое, а тел вон сколько… Как стольких земле предать? – ворчал он, катая из смеси золы, сухих трав и воска круглые лепешки. – Это приложим, когда промоем и зашьем, чтобы дурную кровь и грязь всяческую вытягивало. Где-то у Хырхи были заготовлены тонкие жилы… Ну и бардак! Поищи-ка тоже.

Ирка стала судорожно обыскивать мешочки и кадки, расставленные повсюду, а Хорт продолжал рассуждать:

– Смотри-ка, жив еще твой убийца! Дышит. Вот там, где ты как раз стоишь, две опоры, видишь?

– Вижу, – ответила Ирка.

– Вот тут стоял барабан, на опорках. Мне к нему даже прикасаться не разрешалось.

– А что в нем такого, в барабане? О! – Ирка нашарила в куче черепков и всякой всячины под плетеной корзиной, что-то похожее на толстые полупрозрачные нити. Там же лежало несколько острых костяных игл. – Это?

– Давай сюда! – Хорт подхватил и стал разделять их на отдельные короткие отрезки. – Да как по мне обычный барабан с виду. Просто старый, тем и ценный. Только когда тебя, ну в смысле, Вырру, убили, я слышал звук. Как будто кто-то ударил в него. Подай-ка воды!