Паттары напряглись – неужели кто-то из юверов? Или всё-таки Илист. Может, поэтому он собирается на ней жениться?

– Я побежала в туалет… Я торопилась… Должны были пускать салют, и я не хотела пропустить… Меня и так ноги не держали, а тут ещё эта спешка…

Ойюз отчётливо видел, как Алетта, шатаясь, пытается удержаться одной рукой за стену туалета. Внезапно она приседает, и резкая боль пронзает её.

– Я опиралась на правую ногу, когда она подкосилась, и тампон вошёл не так, как надо. Я буквально села на свою руку. Было так больно.

Слёзы покатились из глаз гадэтти, она словно заново пережила этот момент. Изумлённые услышанным, паттары переводили взгляд с девушки на судью и обратно. Тот лишь развёл руками.

– Мне ничего не остаётся, как подтвердить этот безумный рассказ. Но в любом случае, нам нужно вынести свой вердикт по данному делу.

– Да что там решать? Эта криворукая идиотка сама себя наказала, – Калия даже была немного разочарована.

– Я так понимаю, все согласны с Калией… – никто не возражал. Мужчины лишь изумлённо смотрели на Алетту. – Тогда пригласите Аду.

Ада вошла вся побледневшая, губы превратились в одну тонкую линию.

– Ада, ты знаешь, почему ты здесь, – привычно начал судья. – Расскажи, кто в этом виноват.

– Никто, господин судья. Это только моя вина, – Ойюз вновь нахмурил брови. Эти девчонки сговорились что ли?

– Хочешь сказать, что это произошло случайно?

– Нет, господин судья, – Калия схватилась за голову. Она не вынесет этот позор. – Это моя вина.

Салис качал головой. Глупая! Она же может смягчить свою участь, если расскажет, кто был с ней. Он посмотрел на Инейла. Весь его вид говорил сам за себя. Над его сыном едва не посмеялись, он этого не простит.

– Ты скажешь, кто это был? – продолжал судья. Прочесть мысли паттара он не мог. Оставалось лишь задавать вопросы и надеяться, что на них ответят. – Это был Эйнар?

Инейл от возмущения подскочил на ноги, Эйнар же в ярости сжал кулаки, если она обвинит его, он за себя не отвечает.

– Нет. Эйнар даже попыток таких не предпринимал, – Ада стойко держалась перед судом.

– Тогда кто? – выдохнула Калия.

– Тишина! – Ойюзу не нравилось, когда в суде кто-то другой кроме него задавал вопросы. Но переспросил. – Кто это был?

«Да скажи ты им!», – отчаянным криком донеслись до судьи мысли гадэтти. «Скажи или это сделаю я».

– Алетта? Тебе есть что сказать?

– Да, – гадэтти решительно поднялась на ноги.

– Молчи! – Аду впервые покинуло самообладание.

– И не собираюсь! – огрызнулась Алетта. – Лучше всё им рассказать. Не расскажешь ты, расскажу я.

– Тишина! – в очередной раз повторил судья. Раньше все заседания проходили тихо и спокойно. Но и случаи сегодня были необычные. – Ада, поменяйся с Алеттой местами.

Ада, обладай она способностью своей матери, испепелила бы гадэтти на месте, но вместо этого она только подставила Алетте подножку, когда та проходила мимо неё. Гадэтти лишь каким-то чудом не растянулась на полу. Ойюз предпочёл сделать вид, что ничего не заметил.

– Алетта, значит, ты утверждаешь, что тебе всё известно. Откуда же?

– В том, что случилось, отчасти есть и моя вина.

– Очень интересно. Рассказывай. Кто в этом виноват? Это была случайность?

– Нет. Ада сказала правду, это была не случайность. Не совсем случайность, – тут же поправила себя Алетта. – Во всём виновата Ада. Ну и я немного.

Ойюз схватился за голову. Безумие продолжалось. Он сделал знак рукой, давая гадэтти понять, что ему нужны подробности.

– Это произошло через год после случая со мной. Была прощальная вечеринка после оглашения результатов. Пришли Салис, Эйнар, Халит, Илист… Мы напились…

Тяжёлый вздох вырвался у судьи. Надо будет ограничить спиртное на молодёжных вечеринках.

– Мы с Адой пошли в туалет…

После этих слов Салис едва удержался, чтобы не рассмеяться в голос. Всё начинало походить на какой-то анекдот.

– Ада спросила у меня тампон, – невозмутимо продолжала гадэтти, – и я сказала, что ей следует быть с ним осторожней и вводить сидя на унитазе. Я рассказала ей свою историю, а она только посмеялась надо мной. Сказала, что у меня руки не с той стороны растут, что невозможно лишиться девственности из-за какого-то тампона. И чтобы доказать мне это она начала тыкать его в себя по-всякому. Ну и вот… – вздохнула Алетта, – глупо получилось… Поэтому она и молчала. Но ведь за глупость нельзя судить как за преступление. – поспешно добавила гадэтти. – Ведь так?

– Хорошо, Алетта. Иди, займи место рядом с Адой.

Ойюз откинулся на спинку своего судейского кресла.

– Друзья мои, вам повезло услышать краткую версию истории. Я же видел всё в красках, – он покачал головой, словно пытаясь освободиться от видения. – Что могу сказать? Просто бред какой-то. Не увидь я всё собственными глазами, ни за что бы не поверил. Но я видел и могу ответственно заявить, всё сказанное здесь – правда, как бы безумно это ни звучало. Ни одна из девушек не нарушила закон. Несчастный случай и ничего более. И главный мой вывод из всего услышанного и увиденного мною – пить надо меньше… Что ж, пострадавшая сторона, какие у вас будут предложения? – судья обращался прежде всего к Инейлу.

– Ойюз, если ты говоришь, что всё сказанное здесь правда, у нас нет причин не верить, – Инейл был явно обескуражен. – Случилось непоправимое, пусть не вследствие умышленного нарушения закона, а по причине глупого несчастного случая. Произошедшее лишь показало, что мой сын едва не женился на глупой курице.

Запахло палёным, но Инейл не стал обращать на Калию внимания. Пусть беснуется.

– Глупой курице, которая забыла, что она паттар и не должна никому ничему доказывать, тем более гадэтти. И как сказала ранее Калия, она сама себя наказала. Я не знаю, кто теперь возьмёт её в жёны.

– Эйнар? – обратился судья к юноше. – Что ты скажешь? Ты по-прежнему согласен взять Аду в жёны? Суд реабилитирует её, но решение о свадьбе теперь за тобой.

Молодой паттар всё это время сидел, не сводя глаз с девушек. Он переводил взгляд с Ады на Алетту и обратно. Ада по-прежнему была бледна, гадэтти же выглядела невозмутимой.

– Эйнар? – повторил судья.

– Да, я слышал вопрос. Я просто не знаю, что ответить. Я не могу решить, как ко всему этому относиться.

– Что тут решать? – Калия закатила глаза. – Ты же всё слышал. Ада не нарушала закон. Ойюз это подтвердил, прочтя мысли гадэтти.

– Да, я всё слышал. Но это тяжело переварить. Мне нужно время подумать.

– К тому же мы не знаем, как это на ней сказалось, – добавил Инейл. – Может быть, её дети теперь не смогут быть паттарам, если у неё вообще могут быть дети.

– Да что ты такое говоришь! – в один голос вскричали Калия с Салисом. – Это уж слишком!

– Тихо! Успокойтесь все! – Ойюзу это начало порядком надоедать. – Сейчас вызовем сюда Акасэ и всё проясним.

Пришедший доктор был просто шокирован, узнав историю девушек. Но если судья ручался за истину их слов, то Акасэ, как и все, принял их на веру.

– Уважаемый, – обратился к нему Ойюз, – что можете на это сказать с научной точки зрения?

– Прежде всего, хочу ответственно заявить, что такой способ потери девственности никоим образом не должен повлиять на репродуктивные способности девушки, как-либо изменить передаваемую ею наследственность.

Калия довольно улыбнулась и многозначительно посмотрела на Инейла.

– Однако, – продолжал доктор, – это не отменяет сам факт утраты девичьей чести и не меняет её последствия. Алетта не может стать суррогатной матерью и работать при паттарах, а Ада не выйдет замуж. Таков закон.

– К-к-как не выйдет? – Калия побледнела, улыбка сошла с её лица. – Почему?

– Потому что хоть мы и знаем, что изначально закон не был нарушен, нам неизвестно, нарушался ли он впоследствии, – Алетта крепко сжала ладонь Ады, готовой упасть в обморок. – По крайней мере, это касается твоей дочери, Калия.