При упоминании их общего друга Юна Дивия сникла и потупила виновато глаза, Лука же, напротив, посмотрела на Виктора как на неслыханного нахала, позволившего себе лишку. Не смутился и Астрогор, хотя голос выдал в нём сожаление.

– Не знаю, – коротко ответил он.

– То есть, как это ты не знаешь? – вспыльчиво возмутился Виктор. – Это ты его сделал одним из вас. Ты сотворил из него упыря! И теперь не знаешь?!

– После того, как он привёл вас на площадь Свободы, я отпустил его, – признался вурдалак, хладнокровно выдерживая яростный взгляд юноши. – У нас был уговор: это был последний раз, когда я его использовал. Теперь он сам по себе. Мне и, правда, неизвестно, где он и чем занят. Ваш друг вне моей компетенции.

– Да ладно. Ты взял и опустил Нила? Просто так? – не верил Виктор.

– Да, всё верно. Взял и отпустил. Я, кстати, держу слово, если его дал, – произнёс Астрогор.

В голосе скользнула жёсткая нотка, это уже было предупреждение: не переходи дозволенную грань. Глаза вурдалака опасно помрачнели, до грозового моря. Лукерья поспешила одёрнуть задиристого юношу. Виктор, привычно степенный и миролюбивый, в последнее время менялся не в лучшую сторону, вспыхивая, словно спичка. Ему тяжелее остальных давалось тесное соседство с вурдалаком.

Прошла ещё одна неделя. Декабрь давно перевалил за вторую половину. Жизнь в вирийской глубинке уже казалась привычной и долгой. К морозам тоже стерпелись.

На середине третьей недели проживания в Белручье объявился Волкодлак. Волчий пёс каким-то чудом выследил место, в котором прятался раненный союзник. Прислужник показался только ночью, благоразумно не став пугать местных жителей в дневное время, хотя соседские собаки, его почуяв, залились протяжным лаем. Этот лай и привлёк внимание ребят.

– Что-то не то, – заметил Виктор Сухманов, вспомнив поведение бродячих, прикормленных им дворняг.

Даже Астрогор насторожился.

Кошки у дверного порога вдруг выгнули спины, шерсть вздыбилась, усы в стороны – а сами шипят.

– Там волк! Волк! – завопили истошно Сеера и Лиандр.

– Прислужники учуяли волка за дверью! – прокричал Матфей Катунь, хватая в руки топор, который лежал неподалёку от печки.

Со стороны улицы раздался скрежет: чем-то острым царапали по внешней стороне двери.

Тут Револьд Астрогор изменился в лице. Тревожность сменилась задумчивостью, а после догадкой.

– Постойте! – обратился он к парням, намеревавшимся подпереть входную дверь, дабы не дать хищнику проникнуть в дом. Матфей держал топор на случай, если дверь не выдержит – она открывалась во внутрь.

Его оклик проигнорировали, поскольку не услышали, занятые баррикадированием входа. Уже и тумбочку откуда-то вытащили.

– Постойте! – что есть мочи выкрикнул вурдалак. – Это не волк!

Эрик расслышал и обернулся.

– Это волчий пёс, мой волчий пёс, – уверенно заявил Револьд, нервозно дернувшись. Всё-таки рана заживала не слишком скоро.

– С чего ты взял, что это он? Это может оказаться и обычный волк, – с жаром возразил Виктор, подталкивающий тумбу к двери.

– У Волкодлака отменный нюх. Он меня, где хочешь, найдёт. А волк не станет подходить к двери жилого дома, тем более, в центре посёлка. Он бы тогда выбрал на отшибе, ближе к лесу.

– А может, это бешеный зверь, – выдвинул предположение Эрик, но с долей сомнения.

– Ага, станет бешеный зверь скрестись в закрытую дверь, когда на улице полно собак на привязи, – откинул зыбкую мысль Астрогор.

– Нужно проверить, – предложила Юна. – Только так можно узнать – волк за дверью или волчий пёс.

– Ага, открыть и подставить горло под клыки. Нет уж, дудки! – отмёл её идею Эрик Горденов.

Словно услышав его слова, скрежет усилился. Дверь задрожала.

– Но и стоять под дверью всю ночь – тоже та ещё перспектива, – возразила девушка.

– А тебя не смущает царапание в дверь посреди ночи? – иронично отметил Виктор.

Но Юна правильно уже заметила: стоять под дверью всю ночь – испытание для нервов и духа не сладкое.

– Ладно, – выдохнул Матфей Катунь, явно решаясь, – я посмотрю. У меня есть топор, если что.

Тумбочку сдвинули. Эрик изготовился рвануть дверь на себя, а Матфей крепко стиснул древко топора.

– Готов? – уточнил Виктор друга. Тот неуверенно кивнул.

Тут Астрогор подался вперед и крикнул:

– Волкодлак! Если это ты, отойди от двери!

Скрежет прекратился. Эрик распахнул дверь, а Матфей с топором в замахе шагнул за порог.

Сколько ещё безрассудных поступков он свершит, если переживёт сегодняшнюю ночь?

Ступеньки искрились инеем в холодном свете поднимавшейся луны. Напротив крыльца большой тёмной тенью стояло существо, которое в бледном лунном свечении можно было бы принять за чудище, громадное, с глазами, горящими синим пламенем. У Матфея руки сами собой опустились, мороз неуличный пробрал его до дрожи.

Громадная лохматая тень с горящим синевой взором заговорила:

– Он здесь. Я чую его запах. Ты сберёг его. За это я не трону тебя. А теперь дай мне дорогу, я хочу видеть моего господина.

Итак, Волкодлак вернулся.

Матфей посторонился и пропустил волчьего пса в дом. Волкодлак увидев Астрогора, тут же принял вид самого добродушного в мире пса – вилял хвостом и поскуливал. Он так долго искал союзника, так долго. В поисках прислужник чего только не натерпелся, исхудал, бока заметно впали, но это дело поправимо. Главное, что они с Астрогором воссоединились.

Не менее обрадованным выглядел и вурдалак. Он простодушно трепал пса за ухо, наклонился и позволил прислужнику лизнуть себя в лицо, что уже было верхом проявления эмоций. Это воссоединение несколько обескуражило ребят. Но Виктор быстро поставил ситуацию под контроль.

– Волчий пёс не может тут остаться. Он привлечёт внимание к нам.

– Ты прав, – согласился Астрогор, вовсе не собиравшийся воевать за право оставить прислужника в доме. – Завтра мы оба покинем вас.

– То есть как? Завтра? – всполошилась Лукерья.

– Я и так загостился тут. Да и вам со мной хлопот достаточно, – с иронией произнёс вурдалак, выдавливая улыбку. Даже ослабленный ранением и предательством, он умудрялся сохранять присущее ему природное обаяние, некогда цепко покорившее Луцию Бавервильд. – К тому же, как я ранее говорил, мне нельзя так долго быть в отлучке – это негативно сказывается на моём положении. Чем быстрее я вернусь, тем лучше для меня. И для вас.

– Но как же твоя рана? – не сдавалась Лука.

– Ничего, я справлюсь. Кризис, как говорят врачи, миновал. Мне понадобится помощь от вас, ещё раз. Нужен переправщик. Ваших прислужников я не смею просить о подобной услуге, но может быть ворон или филин разыщут в местной округе мне подходящую птицу? Буду признателен.

– Я поговорю с Гамаюном, – пообещал Матфей Катунь. – Думаю, он не откажется.

***

Четверо сообщников переговаривались в одном из удалённых кабинетов головного штаба праведников – Совета Держав (СД).

Декабрь близился к концу, а вместе с ним и оканчивался годичный срок временного размещения Совета Держав. В январе пройдёт голосование, на котором изберут следующую столицу для штаба. В лидерах по-прежнему: вирийская Аркона и горийский Арвадан. Левирро, столица Буэро, где ныне располагался СД, от голосования своей кандидатуры отказался – слишком хлопотное и дорогостоящее мероприятие. Достаточно и раза в двенадцать лет. Буэрийцы были бы рады, чтоб их страну никогда не рассматривали в роли пристанища, пусть и временного, под головной штаб праведников. Не то что бы они имели что-то против, просто их стиль жизни в корне отличался от всего мира.

Уже половину декабря шло закрытое заседание СД. Главы стран, представленных на заседании, никак не могли прийти к общему знаменателю, дебаты порой достигали высокого градуса, приходилось останавливать диспуты и переносить встречу на другую дату, а после на следующую. Оставалась неделя до января, а кризис не разрешался. И всё из-за одного человека. Но если бы то был один из советников, а то сам верховный!