– Мои родители, сестра. Что с ними? Они спаслись? – заговорила Зиновия, как только до неё дошёл поток свежего воздуха.

Как же горчило в горле от нажжённых в комнате трав! Гадость! Девчонка поморщилась, прогоняя прочь соблазн сплюнуть с языка травянистый вкус.

– О! – выдохнула обречённо Ирина Яншина, отводя в сторону глаза.

– Ира, – требовательно зазвучал голос её младшей подруги, – ответь.

Нервно сглотнув, приятельница, что старше была всего на восемь лет, нехотя встала, подошла к книжному шкафу и, вытащив пару увесистых книг, извлекла с полки сложенный вчетверо газетный лист. Развернув его, она не глядя в глаза Зиновии, протянула. Столько жалости за полгода проживания в лице спасительницы девушка ещё не видела. Недоброе предчувствие спазмом перехватило горло, но пальцы уже хватко вцепились в газетный край, точно так же, как ловили кусочки пазла памяти.

Это была передовица столичной газеты «Вестник Иранга». Руки задрожали, ещё не читая, Зиновия уже знала – случилось непоправимо страшное. Оглавление: «Дипломат из Мириса погиб в водах Титкуля».

В носу защипало, воздуха катастрофически не хватало, тело пробила крупная дрожь. Но даже сквозь пелену выступивших слёз она упрямо читала – от первой буквы до последней.

«В субботу 29-го июня машина с дипломатом из Мириса, Эспеном Стуре, а также с его супругой, обеими дочерьми и водителем упала с моста в озеро Титкуль, куда, очевидно, ехало семейство отдохнуть после завершения съезда ООД. О катастрофе стало известно после анонимного звонка, сделанного женщиной, отказавшейся называть своё имя. В результате погибли Эпен Стуре, его супруга Катина и водитель Вендель Ноак. Тела дочерей – 17-летней Зиновии и 6-летней Оливии не найдены. Поиски продолжаются. Предварительное заключение причины катастрофы, приведшей как минимум к трем смертям: водитель не справился с управлением автомобиля, превысив допустимую скорость при пересечении моста. О дальнейших деталях расследования читайте в следующих выпусках нашей газеты».

– Чушь! Вендель – превосходный водитель, – взъярилась Зиновия Стуре, скомкав газетный лист так, словно он сам только что говорил. – В нас стреляли, потому машину и занесло.

Не зная как утешить подругу, Ирина дотронулась до плеча, но та порывисто вырвалась и подбежала к распахнутому окну. Зиновия и не подозревала, как слаба. Ноги еле держали, ей пришлось опереться руками о подоконник, чтобы не свалиться на пол. Глубокими вдохами она заглатывала воздух, пересиливая навалившуюся истерику: мама и папа мертвы. Их больше нет! Она никогда больше не увидит папиного ироничного взгляда и не услышит мамин заразительный смех.

Но сестра? Оли! Этот маленький огонёчек в сердцевине черноты обдал надеждой. Она, не оборачиваясь, спросила:

– Оли нашли?

– Дорогая, ты бы отошла от окна. Ты пропотела, а воздух ещё холодный, – заметила в ответ Ирина.

– Ответь, прошу.

– Нет, её не нашли, как и тебя, – уточнила приятельница. – Это я звонила в тот день в полицию. А тебя спрятала у себя. Ты была так беспомощна и всё время бормотала про праведников.

Девушка медленно обернулась, на фоне чернеющего окна её ночная сорочка показалась Ирине саваном, отчего её передернуло. Глаза с унаследованным редким сапфировым оттенком сверкнули гневом.

– Значит, официально я мертва?

– Пропала без вести, так вернее сказать. Но через полгода, вероятно, следствие остановят и тебя официально признают погибшей.

В комнату вбежал маленький зверёк. Фенек. Миниатюрная лиса смотрела большими тёмными глазами на Ирину, к которой у неё была особая привязанность. Короткая заострённая мордочка ткнулась в щиколотку хозяйки, потёрлась большими ушами, требуя внимания.

– Не сейчас, О́лумб, не сейчас, – безрадостно отмахнулась от любимца Ирина.

Фенек приподнял мордочку, коротко тявкнул и выбежал из спальни прочь, только и мелькнул пушистый хвостик с чёрным кончиком.

– Но она могла спастись, как и я! – схватилась за соломинку Зиновия. – Её также мог кто-то выловить, подобрать. Тело же не нашли.

– Не питай иллюзию, детка, – раздался голос старой шаманки. – Под Титкулем расположена целая сеть пещер, которые настолько протяжённы, что проходят под горным краем Шлохх до самого Лихого моря. Титкуль немало прибрал наивных душ, прельстившихся покоем его глади. Тело твоей сестры уже давно могло достичь моря.

– Нет! Неправда! Я её пристегнула ремнем. Если бы она утонула, то ее бы обнаружили вместе с родителями! – истерично запричитала Зиновия. Как же больно и горько в горле!

– Но, милая, такой исход мог произойти, – примирительно вставила Ирина и тут же пожалела.

– Нет! Оли жива! Жива! И я её найду!

– Хорошо, хорошо, – испугано зашептала та, что приютила сироту. – Только отойди от окна, пожалуйста.

Ирину поманила к себе рукой Евья.

– Она вернулась не одна, – прошептала шаманка женщине на ухо, когда та подошла. – Я чувствую в ней силу, которой прежде не знала и которой равных нет во всём Терриусе. Это страшная сила, разрушительная.

Ирина недоумённо посмотрела на заклинательницу – только ещё этого не хватало. А гнев Зиновии набирал обороты.

– Праведники! Это они виновны в смерти папы и мамы. Это из-за них пропала Оли. Ненавижу их! Не-на-ви-жу их!

Ярость клокотала в ней подобно бурлящему вулкану. Руки, откинутые назад, сжались в кулаки. Спина выгнулась. Миндалевидные глаза, широко распахнутые, побелели. Лицо исказила маска свирепости. Сущая фурия. Ирина утратила дар речи, она не узнавала свою подругу, милую, тихую девчонку, приветливую и безобидную.

Но Евья сообразила, что к чему. Гребень снова оказался в её руке, а затем она ловко подскочила к беснующейся «пациентке» и снова вогнала в растрёпанные волосы перламутровый гребень. Изумление сменило гнев на милом личике Зиновии. Она бессильно осела на пол, на четвереньки. К ней подскочила Ирина и притянула к себе. На плече приятельницы девушка разрыдалась.

– Держи при себе этот гребень, девочка, – назидательно и сухо произнесла шаманка, неспешно укладывая не пригодившиеся травы в котомку. – В тебе огонь разрушения. Он будет поджидать, когда гнев возьмёт верх над тобой и воля твоя над ним ослабнет. Гребень не даст тебе утратить контроль. Не забудь.

И Евья, не прощаясь, ушла.

Когда рыдания сошли на нет, а Зиновией завладело туповатое чувство покоя, она отпрянула от терпеливо сидящей подле Ирины и посмотрела той прямо в глаза. Раскрасневшие мокрые сапфировые, а напротив серо-зелёные, с тёмными кругами под глазами от недосыпа и тревоги.

– Ира, ты мне как сестра, – ослабшим голосом выговорила Зиновия. – Нет, ты больше. Ты как близкая подруга. Помоги мне, прошу! Помоги найти Оли и отомстить праведникам!

Ирина Яншина отшатнулась. Тягаться с праведным братством – чистейшее безумие! Это всё равно, что рубить головы гидре – неблагодарное, а главное, опасное предприятие.

– Умоляю! Ира, кроме тебя у меня никого нет!

Столько мольбы, боли и просьбы было в сапфировых очах девушки, что жалость взяла верх.

– Хорошо, я попробую. Я сделаю всё, что смогу, Зиновия. Но и ты должна кое-что сделать.

Младшая товарка согласно закивала головой.

– Ты откажешься от своей фамилии. Возьми фамилию матери или придумай себе иную. И лучше тебе на год затаиться. Пусть праведники уверятся, что их операция с мостом через Титкуль прошла успешно.

Как ни странно, Зиновия твёрдо кивнула. У мамы была красивая фамилия в девичестве: Руссу. Зиновия Руссу. Это звучало как начало чего-то многообещающего. Как приговор для праведников.

– Хорошо, Зиновия. С этого и начнём, – медленно встала на ноги Ирина Яншина, помогая подняться и подруге. – Как только ты окрепнешь, мы начнём поиск твоей сестры. Когда я тебя нашла, твоя память при тебе была неполной. Могло подобное произойти и с твоей сестрой. Она маленькая, будем надеяться, что она спаслась и в добрых руках. А теперь иди, ложись и спи. Ты вымотана, я тоже. Нам обеим нужно отдохнуть. Поговорим позже.