– К вулкану Шаммал, – кратко ответил Матфей таким тоном, будто всему и вся известно про то место.

Оказалось, что один человек всё же кое-что знал. Лукерья Баранка напряглась и впервые осмелилась заговорить за часовой поход. Солнце плавно входило в распахнутую пасть горизонта, отчего небо на востоке сгустилось пасмурными сумерками, а закатная высь над головами спутников и перед их лицами истлевала розоватыми сполохами и переливами, всё больше слабея и чахнув.

– Уж не к киранлалам мы идём? Это крайне опасно и необдуманно, – тревожно заметила она.

Незаметно песок под ногами исчерпал вкрапления дыма и пепла, его бежевая желтизна набухала всё сильнее сочными оттенками охры и бурой рыжины, сам же песок более не рыхлился под ногами – его песчинки смешавшись с куда мелким по фракции, порошкообразным веществом, образовали твёрдую и шершавую корку настила. Идти стало сравнительно легче. Но вскоре земля уже бугрилась и вздыбивалась целыми мегаполисами губчатых наростов-холмиков, отчего у людей возникло отчётливое ощущение нахождения на иной планете – на Марсе или Луне. Протяженные тени неотрывными двойниками следовали за союзниками, среди же пустынного рифа – набухали, тяжелели, множа чудаковатые наросты. Воздух тяжелел от нараставшего запаха серы, дышалось всё труднее.

– Не своих ли боишься там встретить? – едко подметил Виктор Сухманов. Лука, осёкшись, промолчала.

– Что ещё за ки… э-э, что за черти такие? – навострился Эрик, приготовившись послушать познавательную лекцию.

Очевидно, прислужникам о новом диковинном слове было известно куда больше, и восторга от своего знания никто не торопился выказывать.

– Господин, лучше развернуться обратно, – первым высказался Лиандр, обратившись к Виктору. – Рыжая права: это безумно плохая затея.

Виктор нахмурился и замедлил шаг, упрямство не позволяло так скоро и прямо согласиться с той, кто надломил его доверие. Поэтому юноша решил действовать косвенно, обратившись к тому, кто мог вызнать у любого из прислужников:

– Маф, что тебе известно? И чего так боятся они?

Матфей и сам не знал; всё, что ему посоветовал у стен Белого храма старый саламандр Мардук – походило на слабые намётки: два кочевых народа в разных концах Терриуса, которые что-то могли знать о всеслухах. Но кто эти кочевники, парень знать не знал, а у прислужников расспросить, как-то не удосужился. На выручку как обычно пришёл Гамаюн, ворон устал кружить в воздухе, соперничая с большекрылым филином, и предпочёл частично пешую прогулку с перепрыгиванием по желтоватым башенкам холмиков.

– Место, куда шли и, собственно, уже добрались, – вулкан Шаммал, – наскоро переводил всеслух спутникам хриплое карканье прислужника. – Шаммал – единственный вулкан в мире с кратером ниже уровня моря. Его лава, кстати, мы как раз стоим на ней, то есть, на остывшей её смеси, состоит из серы и андезита. А окружающие вулкан соляные террасы с желтоватыми горками образовались из-за вымывания на поверхность марганца и железа. Причём, вулкан по земным меркам молод – он образовался в середине 20-х годов прошлого века после мощного фреатического взрыва.

– Так вот откуда здесь такое специфическое амбре, – заметил с долей иронии Эрик, прижимая к носу платок.

– Это, конечно, познавательно, но нас больше интересует другое, то, что начинается на букву «К», – вмешался в ознакомительный курс истории Виктор Сухманов с нажимом на упомянутую букву.

– А это как раз следует после, – усмехнулся Матфей спешке друга.

Виктор редко кого подгонял, но уж если начинал, то лучше было его слушать – упёртый парень в таком вопросе. Конкуренцию ему мог составить разве только Рарог. Саламандр уже извёлся, накручивая круги вокруг Матфея и Юны, ящеру не терпелось выложить всё, что он знал, незамедлительно (а знал он, безусловно, больше всех), но пристальный и суровый взор ворона сдерживал пылкость, вот и оставалось – мельтешить под ногами, оставляя на охряной корке цепочки из следов. А когда Гамаюн отводил взгляд – едко показывать язык.

– В окрестностях Шаммала обитает разновидность демонов-кочевников, они зовут себя киранлалами, что означает на их языке «живущие солнцем», – возобновил познавательную лекцию Матфей. – Киранлалы противоположны вурдалакам в некоторой степени: они не могут существовать без солнца буквально. Без солнечного света они бледнеют и увядают. Ночами, дабы поддерживать жизнь, эти люди разжигают огромные костры. Смуглые и загорелые, эти люди не склонны к обгоранию на солнце – оно просто не причиняет им вреда, питая тела. Но кроме солнечного света киранлалы питаются огромным количеством белка, как растительного, так и животного. Склонны к каннибализму.

– Вот! Вот почему не нужно туда идти! – пропищал Рарог и вцепился в штанину союзника от чересчур пронзительного взгляда филина, тот спикировал к тому моменту на ближайший холмик и внимательно слушал Матфея. – Ложки-поварёжки, остались от козы рога да ножки.

– Каннибалы, значит. Весело, ничего не скажешь, – произнёс с иронией Эрик Горденов, ситуация в его глазах обретала новый оттенок. – Твоему лектору, Маф, нужно было сразу начинать с последнего. Всего одно слово, но как заиграло! В следующий раз, прежде чем кидать нас в какие-то экзотические места, сначала ознакомься у ворона об их особенностях.

Юна Дивия хоть и слушала внимательно всё, что доносил до их маленькой аудитории Матфей, не могла оторвать взгляда от окружающего вокруг пейзажа, быстротечно погружавшегося в ночь. Тени, отбрасываемые людьми и прислужниками, а также причудливой холмистой «растительностью», разрастаясь до бесконечности, срастались друг с другом, простирая сумрачную монотонность. Особенно девушку заворожили горки: гигантские муравейники из застывшей лавы, ульи диких пчёл, застывшие кораллы – она видела чудеса в скоплении холмистого андезита. А как поглощаемые ночью краски под ногами напоследок пронзительно вспыхнули огненной охрой! Останься она в Горницах – ни за что ей не видать такого волшебства воочию, хоть сердце и истосковалось по отчему дому. Самая маленькая из их дружеского круга, наверное, единственная не смутилась от упоминания очевидной опасности, усмотрев в ней очередной этап чего-то нового, что прочитав в сотнях книг, увидеть можно лишь самому.

– Выскочка. Крух! – на замечание последовал язвительный ответ Гамаюна.

– Погоди, Фей, – окликнула всеслуха Юна; она оказалась вдруг близко, да так, что в стремительно остывающем воздухе тепло её тела ощущалось неимоверно остро – будто она простирала вокруг себя незримый шлейф жизнетворной энергии. – Зачем мы идем к этим людям, если это так опасно?

– Ну… им может быть что-то известно о таких как я, – запнувшись, выговорил он.

Ему живо вспомнилось признание подруги, невольно подслушанное в доме Миры, и сердцебиение тут же участилось, а кровь прилила к лицу – хорошо, что солнце почти скрылось, а розовато-жёлтый его хвост не способен уже был в полной мере выдать полную гамму красок, и румянец в том числе. Но глубоко внутри раздался злорадный и торжествующий смех.

«Значит, эта крошка тебе дорога, копия. Что ж, теперь и я знаю лазейку. И рычаг давления».

Нет. Он хотел прокричать вслух, но вовремя спохватился: никто не должен узнать, иначе… А что будет иначе? Матфей и сам не смог дать ответ.

– Погоди, эти каннибалы, – Эрик обратился к Лукерье Баранке, в лице которой он видел большего знатока, нежели чей-то ворон, – они могут быть приверженцами праведников или вурдалаков? Не хотелось бы сразу весь букет сюрпризов получить.

– Нет, исключено, – без тени улыбки на шутейный тон юноши ответила Лука. – Они держатся нейтралитета: не выбирай ничью сторону, если дорожись свободой. Но традиции чтят.

– Ну хоть одной проблемой меньше, – делано громко выдохнул Эрик.

– Ничего себе! Легче ему стало, что каннибалы не праведники или упыри! – возмущённо заверещал Рарог. – От этого они не стали меньше каннибалами. Да и саламандр, я уверен, этот кровожадный народец стороной не обойдёт. Это ворону с филином хорошо – они улететь могут в любой удобный момент, а мы с кошками угодим в котёл с похлёбкой.