В больницу мы все-таки попали, но через месяц и по другой причине – не заживал пупочек. Зато я впервые узнала от одной из мамочек как надо питаться, чтобы было много молока, и у меня с того времени больше никогда не было проблем с лактацией. После выписки мы окрестили Любу по полному чину.

Еще через несколько месяцев мы снова угодили в больницу после прививки: температура под сорок, судороги, нескончаемый крик и опять капельницы. Но оттуда мы фактически сбежали. Я не поняла, что это было. Какой-то зуд в душе. Мне НАДО было уйти. Я не понимала куда и зачем, но из больницы точно! Было утро субботы 8 августа. Я просто не могла усидеть на месте. Написала расписку, что забираю дочь и через час мы были дома. Меня пугали, требовали оставить ребенка в отделении, но я была уверена, что все делаю правильно.

Вечером уже по привычке собрались в храм. А там исповедь. Впервые в жизни я каялась в грехах. Старенький священник спросил, готовилась ли я к Причастию? А я и знать не знаю, как это – «готовиться». Батюшка посмотрел на меня внимательно и сказал: «Ну иди-иди, причащайся. Да в другой раз все-таки поготовься».

И мы причастились на следующий день – день памяти святого великомученика и целителя Пантелеимона! День, когда Господь пустил меня в лоно Своей Церкви. День, когда я поняла, что здесь мое место. Об этом я просила пресвятую Богородицу во второй своей мольбе.

А Любу я носила ко Причастию каждую неделю, невзирая ни на дождь, ни на ветер, ни на мороз, ни на болезни. Да, проблемы со здоровьем были и есть. Но оказались они не столь страшны, как мы ожидали. Врачи, читая анамнез, только пожимали плечами.

Первая дочь открыла в моем сердце любовь как таковую, а вторая помогла ей подняться. Диссертация, лекции и прочая суета потускнели перед проблемами маленького человека, которые пришлось решать в срочном порядке. И, чтобы я не расслаблялась, через 11 месяцев Господь быстренько послал мне третью дочку – чтобы любовь расцвела.

В 11 Любиных месяцев я поняла, что снова беременна. Сказать, что я была в шоке – не сказать ничего! Это означало, что надо бросать грудное кормление, как-то думать о размещении всех нас в 2-комнатной хрущевке, что-то решать с работой. На дворе был август 1998-го, дефолт со всеми вытекающими.

Где-то примерно в это же время под колеса мужниной машины бросился пьяный. Муж был не виноват, пострадавший остался жив и даже не покалечился, но машина была разбита. У суеверных автомобилистов есть примета, что с машиной, побывавшей в аварии, надо расставаться. Дорожное происшествие привело мужа к эпохальному решению: любимый фольксваген был продан, а деньги вложены в сад (дачу).

О, сколько нового узнали про себя мои родственники после этой покупки! Я кричала, что ноги моей не будет на этой даче, и я пальцем не пошевелю, чтобы им там помогать, короче, не нужно мне ваше Простоквашино!

Мама с мужем ездили в сад сами, а я честно отмазывалась от работы, пользуясь наличием крошечной дочки. Ну не деревенский я человек. Лес люблю, природу люблю, но созерцательно. Встать в 5.00 на утреннюю дойку для меня равносильно подвигу! Травмирующие воспоминания о прополке картошке в детские годы еще не затянулись в моей нежной и трепетной душе.

Но однажды… Сама не знаю, как это получилось, но меня все-таки уговорили туда не просто съездить, а даже остаться на несколько дней. Муж отбывал в командировку на неделю, друзья его тоже все были в делах и поэтому обратно смогли меня забрать только через трое суток. Как я поддалась на такую авантюру – до сих пор не понимаю.

Красный «Запорожец», купленный на остаток денег от покупки сада, вместил троих взрослых, двух детей (одну прямо в коляске), собаку породы колли и кучу барахла. Я тогда была уже где-то на половине срока.

По приезду моя мама, хлопоча и умиляясь, повела меня на экскурсию. Были показаны заросли огурцов, щедро натыканных в небольшой теплице через 40 см, и пампасы помидоров, уплотненные с такой же частотой. Одно меня порадовало – плантация садовой земляники. Предвкушая небывалое обжорство через неделю, я милостиво согласилась готовить на всех еду.

А потом были неработающая печка (вода закипала как раз к моменту раскисания картошки), ночь с тучами комаров (света нет, пластинки от комаров никуда не подключить), безумство собаки (ну не спалось несчастному животному на новом месте), мерзкое жужжание мух на рассвете и жуткий холод с утра (сады были разбиты на осушенных болотах).

После подъема я перво-наперво принялась наводить порядок в садовом домике: надраила полы, повыгоняла мух, перебила сонных комаров, завесила вход марлей, обязала всех снимать обувь перед входом и, наконец, спустила уже ползающее дитё на пол.

Закончив подвиги, решила выйти на огород. Типа, так и быть – помогу. После выдернутого вместо сорняка кустика семенной моркови и вытоптанного хрена меня прогнали прочь.

А дальше случилось что-то необъяснимое – на следующий день мне совершенно не хотелось уезжать. Меня окутала тишина, которой давно не было в моей жизни. Окончательный переворот в сознании произошел, когда я вернулась домой и ощутила себя жуком в спичечной коробочке. Наверху танцевали, внизу орал телевизор, справа ругались, не стесняясь в выражениях, а соседский мальчик слева отрабатывал удар мячом. Никогда раньше я так не реагировала на эти звуки. Будучи раньше фоном, они вдруг обрели самостоятельность, начали давить и угнетать.

Именно тогда у меня назрело твердое решение переехать из этой спичечной коробочки на волю, в свой дом. А между мечтами я окунулась в садово-огородную эпопею. Накупив гору книг, маниакально осваивала азы выращивания овощей и через неделю стала настоящим садоводом!

Но я не одна открывала для себя красоту Божьего мира, а со всеми тремя дочками (я абсолютно точно знала, что под сердцем у меня девочка). Хорошо, что мы могли приезжать только в будние дни. Иначе бы наши соседи ошалели от созерцания меня, несущейся к детям с разноцветной гусеницей в руке, а потом отслеживающей траекторию её движения. А мои длительные разглядывания каждой травинки, кустика могли бы их подтолкнуть к мысли, что я слегка не в себе. Как и мои ежеминутные крики: «Мам, а это что за трава? Мам, а этот цветок как называется? Мам, а это что за ерунда растет? Мам, мам, мам…». А после: «Дети, бегом сюда, вы не поверите какая красота тут живет!» (это я о земляной жабе). В тот год я впервые в жизни наелась клубники до отвала и впервые в жизни варила варенье.

А дома опять куча книг и энциклопедий. Но самый кайф я словила, когда меня однажды отпустили одну – кажется за зеленью. Я что-то там быстренько набрала, а потом просто сидела на скамеечке и наслаждалась тишиной и покоем.

Дошло до того, что я начала собирать рецепты консервирования! Один из них, подслушанный в автобусе и повторяемый вместо мантры до самого дома, до сих пор является хитом нашей семьи!

Не могу сказать, что я люблю слушать чужие разговоры, но уборочно-заготовительная тема заставила меня превратиться в слух. И было от чего – сидящие за мной женщины обсуждали вопрос переработки смородины, которой в тот год уродилось немеряно.

У меня не было ни ручки, ни листочка, чтобы записать услышанный рецепт и поэтому я как стишок повторяла его до самого дома! Картина маслом: я влетаю в квартиру (насколько позволяет «влетать» восьмимесячный живот), шевеля губами и что-то там бубня, бегу к столу, хватаю ручку с бумагой и начинаю что-то судорожно записывать. Все попытки близких заговорить со мной пресекаю энергичными взмахами свободной руки. Выгрузив рецепт из головы, плюхаюсь на диван и облегченно выдыхаю – миссия выполнима!

Я бы не стала так подробно описывать свои садово-огородные сдвиги, если бы они не были связаны с третьей дочкой. Наши предки издавна понимали, как важна для беременной женщины обстановка, в которой она носит дитя. Будущим мамам советовали смотреть на красивые вещи, слушать хорошую музыку и так далее. Считалось, что дети уже в утробе способны воспринимать прекрасное и доброе. Глядя на своих детей, и особенно на Веру, которая выбрала профессию ветеринара, я четко вижу это влияние.