Может быть, просачивающийся в комнаты дым тлеющей серой коры сделал гостей безрассудно смелыми, может быть зрелище вышло слишком потешным, чтобы они смогли в полной мере осознать всю угрозу, но когда слуги выволокли в зал макаку, обряженную в старомодное платье, со всех сторон грянул хохот. Старый господин Риц-шин побагровел под стать халату госпожи Диты, зверек же испуганно сгорбился, синий взгляд его запрыгал по лицам в толпе, пальцы смяли кружево на молочно-сиреневых рукавах.

– Забирайте же вашу спутницу, господин Риц! Берите-берите сейчас, потом уже не отдам! Ну что же вы?

Она подтолкнула макаку в спину, к господину Риц-шину, та запуталась в юбках и подъюбниках, чуть не упала на него, и Ун поморщился. Наверное, старик заслужил гнев госпожи Диты, и все же эта шутка вышла слишком жестокой. Больно было смотреть, как старый, почтенный раан хватает обряженную макаку за лапу и тащит ее к двери, а та все продолжает спотыкаться и подвывает. Кто-то напел свадебный марш, остальные подхватили. Ун не стал досматривать эту трагикомедию, пробился назад, в опустевшие залы, прошел к лестнице, осмотрел все и когда не нашел никаких табличек, запрещающих идти дальше, поднялся на второй этаж.

В длинном коридоре с множеством ниш и дверей царил полумрак, танцующий из-за едва-едва различимой дымки. В горле запершило от острого запаха курящейся коры, Ун прокашлялся в кулак и пошел вперед. Коридор был пуст, только за поворотом, подпирала стенку какая-то девушка. Проходя мимо, Ун бегло взглянул на нее, и замер на месте, точно ударенный.

– Тия? – она попыталась отвернуться, только было поздно, Ун схватил сестру за запястье. – Что ты здесь делаешь?

Виноватое выражение на ее лице не продержалось и секунды, она шагнула к Уну с такой решительностью, что он попятился.

– А ты? Милая у тебя казарма, кстати! Тяжелая муштра, наверное, да?

– Я не буду с тобой ничего обсуждать, идем, – он потянул Тию в сторону лестницы, но она вдруг уперлась, вырвала руку из его хватки, сердито посмотрела исподлобья.

– Только ты еще мной не командовал! Отстань, понял?

Тия хотела сказать что-то еще, но дверь позади нее распахнулась, сильно стукнув девушку в спину. Не подхвати ее Ун под руку – так и полетела бы на пол. Он повернулся, желая сказать пару ласковых неаккуратному обитателю комнаты, но лишь открыл и закрыл рот, как высыхающая на берегу рыба.

В клубах едкого, пожирающего ясность мысли дыма, на пороге затемненной комнаты стояла Кару. Она прижималась щекой к дверному косяку и держалась на ногах нетвердо, покачиваясь точно тростинка на ветру. Правый рукав ее платья опасно сполз, обнажив плечо, красные волосы были растрепаны.

– Ун? – сказала Кару хрипловатым, не своим голосом. Ун кинулся к ней, приобнял, заглянул в комнату, зная, что убьет любого, кто там сейчас окажется. Но комната была пуста, только красными хищными точками тлели угли на широком блюде, испуская едкий дым, искажавший формы, делавший прямое кривым, а кривое ровным, преображавший темноту в переплетенье едва различимых, цветных спиралей и... Он тряхнул головой, прогоняя наваждение, отвел Кару в сторону и захлопнул дверь.

– Что это значит?! – спросил Ун у Тии.

– Мы тут отдыхаем, – ответ ее был груб.

– Если отец узнает...

– Да-а, неприятно получится, если мы тут с ним пересечемся.

Уна раздирало возмущения, но он все не находил слов для ответа.

– А! Теперь тебе интересно меня послушать? Я тут присматриваю за Кару, раз тебе такому занятому не до ее бед! Чтобы она... не попала в беду. Не хочет она выходить за вашего лупоглазого. Не хочет! О-о-о-о! Какой у тебя взгляд! Отец вот также смотрит! Ты ничего не поймешь, – пробормотала Тия, словно не обращалась к нему, а говорила сама с собой. – Хотя зачем понимать? Тебя-то все устраивает!..

Ун аккуратно оправил платье Кару, оглядываясь и мысленно благодаря старика Риц-шина и его разодетую макаку за представление, которое собрало внизу почти всех гостей.

– Я тоже, знаешь ли, женюсь не по собственному выбору. Это наш долг.

– Мужчины! – упрямилась Тия. – Для вас это совсем не то же самое! А этот лупоглазый, мало что дурак и урод, так еще и обещал Кару, что будет ее поколачивать, если слушать его не станет!

– Прямо так и сказал? Я думаю, она услышала то, что хотела. Он ей не нравится, вот Кару и....

Тия ударила наотмашь, неожиданно и сильно, и Ун отшатнулся, оперся о стену, чтобы не упасть.

–И чего я от тебя ждала?! – сказала она, потирая отбитые пальцы и морщась от боли.

Кару невнятно запричитала. Щека у Уна горела, рот наполнился привкусом соли – клык немного распорол внутреннюю сторону губы. Он постарался говорить спокойно:

– Если он и правда угрожал, почему мне сразу не сказали? Я бы пошел с ним поговорить.

– Почему? – Тия засмеялась, в уголках глаз выступили слезы. – Я только что тебе об этом сказала и получила замечательный ответ! Прямо как отец!.. Да и что ты сделаешь, Ун? Пригрозишь ему? Будешь ходить везде за Кару и охранять ее от собственного мужа? Ты кто такой, Ун? Даже еще и не офицер. А был бы им и что с того? Зеленый гвардеец высокородным не указ. Ты пытаешься сделать что-то с последствиями, а надо заняться причиной! Сама эта женитьба...

Тия все хотела упростить и решить самым радикальным способом. Кто же отказывается от свадьбы, которая уже согласована и утверждена? Так не поступают! Ун силился найти хоть какой-то ответ, который бы унял гнев сестры, но ничего не приходило в голову. Проклятая кора и ее проклятый дым!

– Я понял, но это в любом случае не повод позориться и ходить по притонам! Я сейчас же отвезу вас домой. Немедленно.

– По притонам?

Тия и Ун разом повернулись на мягкий женский голос. Госпожа Дита шла к ним неторопливо, ее улыбка была полна печали и нежности. И куда делась насмешливая, опасная особа, которая так жестоко обошлась с господином Риц-шином? Ун сглотнул кровь.

– В моем доме собирается много раанов, но поверь, Ун, несмотря на все эти слухи, никакого непотребства я не допускаю, и моих подруг никто здесь не посмеет обидеть. Не буду скромничать, во всей Столице нет более безопасного для девиц места. А окуривание – это так, баловство.

Стоило только госпоже Дите подойти, как Кару глупо заулыбалась и потянулась к ней.

– Ун, зачем спешить? Позволь Кару прийти в себя. Я понимаю твое волнение, но кому станет лучше, если ее увидят в таком состоянии? Да, моя милая? Пойдем. Полежишь немного.

Она взяла Кару под руку и повела дальше по коридору, что-то негромко ей рассказывая.

Тия глянула на молчащего Уна с яростью и обидой:

– Что-то ты не спешил поспорить с Дитой! А с родной сестрой... Ну тебя. Такой же, как и все они!

Она лихо развернулась и поспешила за Кару и хозяйкой дома. Ун остался в одиночестве, ему только предстояло обдумать все случившееся, но одно он уже решил твердо: ноги его больше не будет в этом доме.

Глава XVII

Ун не появлялся в доме госпожи Диты уже целых полторы недели – надо было срочно исправляться. Не хватало только, чтобы все решили, будто он помер после драки. Ведь других причин, почему кто-то мог перестать посещать гостеприимный дом с мраморными ступенями, и быть не могло. Только скоропостижная кончина.

Он потер ушиб на предплечье. Следов от двух здоровенных, почти как его пятна, синяков не осталось, но боль иногда возвращалась. Ун, бывало, задумывался, уж не треснула ли кость, начинал волноваться, но вспоминал, как отделал того курсантского выкормоша корпуса безопасности – и на душе сразу становилось легче. Конечно, начальство все узнает. Лишь бы только не теперь. Завтра должны утвердить увольнительные, и если попасться сейчас – так придется безвылазно торчать в казарме еще две недели.

– Курсант Ун? Что я сейчас показываю?

Ун лихо поднялся с места, выпрямился, посмотрел на профессора навигации, затем на карту, которую тот развесил на доске.

– Это карта, господин профессор.