– Но предсказание можно понять и по-другому, – усмехнулась Кара. – Этот человек придет, увидит твой народ и решит, что он не заслужил спасения. – Она подошла к мужчине. – И тогда он его уничтожит.

Оуэн, казалось, поверил словам Кары, а не сарказму, который заметил в них Ричард.

– Не думаю, что это так, – произнес он и обратился к Ричарду. – В предсказании говорится, что придет тот, кто уничтожит нас. А потом говорится, что он же нас и спасет. «Придет разрушитель и спасет вас», – процитировал Оуэн. – Так нас учили, когда привели сюда, за перевал.

– Придет разрушитель и спасет вас, – повторил Ричард. Он вздохнул, превозмогая боль. – То, что было сказано давным-давно, могло впоследствии исказиться. Предсказание может уже не отражать верно те слова, которые были в нем изначально.

Оуэн согласился, удивив тем самым Ричарда, который ожидал, что парень будет спорить.

– Некоторые, как и ты, считают, что со временем смысл предсказания мог быть утерян или искажен. По мнению других, слова передают точный смысл и очень важны. Кто-то верит в то, что просто придет спаситель. Кто-то верит в появление разрушителя.

– А во что веришь ты? – спросил лорд Рал.

Оуэн крутил пуговицу на плаще так усердно, что Ричард подумал, что она сейчас отвалится.

– Я верю в предсказание. Оно говорит, что придет разрушитель, и, встретившись с этим жутким человеком, я убежден, это – Николас. Но я верю и в приход того, кто спасет нас. Уверен, этот человек – ты, лорд Рал. Николас – наш разрушитель, ты – наш спаситель.

Из книги Ричард знал, что пророчество не работает со Столпами Творения.

– То, что твой народ считает предсказанием, может быть всего лишь старой поговоркой, обрывком сказки, которую когда-то придумали, – произнес он.

Оуэн нагнулся к земле.

– Нас учили, что это предсказание самое главное. Это знает каждый житель Бандакара: те, кто дал нам имя, дали нам и это предсказание, и они хотели, чтобы оно дошло до нас.

Ричард издал глубокий вздох. Ветер отнес выдохнутое им облачко пара.

– Значит, ты думаешь, что эта статуя изображает меня? И была поставлена здесь тысячи лет тому назад теми, кто защитил вас границей? Как же они могли задолго до моего рождения знать, как я буду выглядеть, чтобы сделать эту статую?

– «В истинной действительности можно знать все, что произойдет», – наизусть произнес Оуэн. Он улыбнулся и снова пожал плечами. – А кроме того, статуя в твоих руках. И она очень похожа на тебя.

Недовольный тем, что ему снова об этом напомнили, Ричард отвернулся от Оуэна. Маленькая фигурка была сотворена очень похожей на него. Создана магией, заключенной в границе, и, вероятно, умершим волшебником из подземного мира.

Ричард оглядел небо, каменные отвесные стены, линию деревьев и не увидел ни единого признака жизни. Статуя – они пока и не разглядели ее как следует, – стояла в отдалении на каменистой поверхности, на которой не рос лес. До нее еще надо было взобраться по краю перевала.

Ричард не хотел думать, что это действительно его статуя стоит в сгущающихся сумерках.

Ему хватало второго сигнального маяка. Он обременил Ричарда ответственностью, долгом, который он никогда не хотел нести.

Он не знал, как восстановить границу Бандакара. Однажды Зедд создал границы, которые были похожи на эту, в Древнем мире, но даже Зедд использовал магию создания, которую нашел в Башне. Эти заклинания создания были произнесены древними волшебниками, которые обладали особой силой и были сведущи в таких вещах. Зедд говорил ему, что больше таких заклинаний в Башне нет.

Ричард не знал, каким заклинанием можно создать границу. Но даже если бы ему это было известно, он не знал, как этим воспользоваться. Свойство, освобожденное в Бандакаре, когда рухнула граница, – это отсутствие дара, с которым рождались дети. Имперский Орден насилием добился потомства от женщин Бандакара. И эта особенность уже распространилась. Осеменение женщин, как они это называли, уже принесло им детей, рожденных без искры, детей, которых обучат догматам Ордена.

Когда они станут использовать для этих целей и мужчин, то количество таких детей неизмеримо возрастет. Женщина может родит одного ребенка в год. За это же время мужчина может стать отцом большого количества детей, не обладающих даром.

Несмотря на провозглашаемое Орденом самопожертвование, пока он еще, видимо, не пожертвовал для этого своими женщинами. Изнасилование женщин Бандакара во имя блага человечества было приятным занятием для мужчин Ордена. Однако же, отдать своих женщин на «оплодотворение» – другое дело.

Ричард не сомневался, что вскоре они начнут использовать и своих женщин. А пока Орден будет отдавать всех захваченных в плен женщин для осеменения своей солдатне. Завоевание Орденом Нового мира обеспечивало ему множество пригодных для этих целей женщин из захваченных и разрушенных ими городов.

В древние времена люди Нового мира сделали все, чтобы ограничить рождение лишенных искры детей. Теперь Орден делал все для того, чтобы их рождалось как можно больше.

– Ричард, как ты думаешь, почему второй сигнальный маяк почернел, как Ночной Камень? – тихо спросила Кэлен, стараясь, чтобы остальные ее не услышали. – Неужели ты считаешь, что он показывает время, которое тебе осталось, если не принять противоядия?

С момента, как он нашел его, Ричард старался не думать о маяке. Он считал его предвестником большого несчастья. Ночной Камень связан с духами умерших – с подземным миром.

Может быть, Кэлен права, что темная часть маяка показывает, как яд овладевает Ричардом, и уходит его время. Но было несколько причин, почему он сам так не думал.

– Не уверен, – произнес после паузы Ричард. – Но мне кажется, он не связан с тем, что я отравлен. Думаю, темный цвет показывает, как мой дар уходит, медленно убивая меня, а подземный мир, мир мертвых обволакивает мою душу и тянет к себе.

Рука Кэлен скользнула в его руку.

– И я так сначала подумала. Но мне казалось, ты отвергнешь эту идею. Это значит, что главная опасность не в яде, а в даре. Древний волшебник хотел предупредить тебя своим маяком.

Ричард подумал, а вдруг статуя наверху может дать ответы на некоторые вопросы? У него пока нет ни одного. Но для этого им придется оставить спасительный покров леса и идти по открытой местности.

Ричард позвал всех.

– Не думаю, что птицы ждут нас здесь, – сказал он, когда все собрались. – Если нам удалось оторваться от них, то им неизвестно, где мы сейчас находимся и в каком направлении идем, так что они не будут нас здесь искать. Думаю, мы на какое-то время избавимся от присутствия птиц, а значит, и от того, что Николас знает, где мы.

– А кроме того, в низких облаках, покрывающих горы, они не смогут нас найти, – предположил Том.

– Кто знает, – сказал Ричард.

Близилась ночь. На далеком уступе завыл волк. На другом ему отозвался второй. Хищников может быть гораздо больше, чем двое.

Бетти выставила уши вперед и прижалась к ногам Дженнсен.

– А если Николас придумает что-нибудь еще? – спросила девушка.

Кара, теребя светлую косу на своем плече, оглядела леса.

– О чем ты говоришь?

Дженнсен плотнее укуталась в свой плащ, который норовил распахнуть ветер.

– Ну, если он может видеть глазами птиц, то, может быть, он может видеть глазами еще кого-нибудь?

– Хочешь сказать, волка? – уточнила Кара. – Думаешь, это может быть волк, которого мы только что слышали?

– Не знаю. Наверно, – согласилась Дженнсен.

– Но в таком случае, если он может видеть сквозь глаза птиц, то тогда он может видеть и через глаза мыши, – произнес Ричард.

Том откинул со лба волосы и бросил тревожный взгляд на небо.

– Тогда почему мы думали, что он всегда использует птиц?

– Может, потому что они могут преодолевать большие расстояния, – ответил Ричард. – К тому же у него бы возникло множество проблем, реши он искать нас с помощью мыши. Она слишком маленькая, и может попасться кому-то в зубы, да и движется очень медленно. Кроме того, думаю, Николасу нравится чувствовать себя таким мощным созданием, хищником. В конце концов, он на нас охотится.