Хоть Абдурманов и не выспался и был каким-то заторможенным этим утром, он всё же ответственно подошёл к данному приказу и быстро принялся выполнять его. Помощник Лесковца позвонил заместителю консула и доложил всю необходимую информацию. Заместитель консула достаточно в резкой и грубой форме ответил ему, что данный вопрос находится не в компетенции министерства внутренних дел, а иностранных дел, и что, мол, это сугубо их дело и ничьё более. В буквальном смысле заместитель по-хамски отреагировал на запрос Абдурманова и фактически послал того куда подальше, говоря примерно следующее: «Вы никто и звать вас никак, мы сами всё сделаем без вашего непосредственного участия. Нам плевать, что вы там себе думаете, так что отвалите по-хорошему».
Абдурманов, конечно, не стал терпеть такого хамского отношения к себе и министерству внутренних дел и затребовал у заместителя срочный разговор непосредственно с консулом. Заместитель ответил, что это невозможно, и хотел было отключить связь с Абдурмановым, но тот был непреклонен и спросил, куда ему обращаться по этому вопросу, поскольку помощнику Лесковца стало ясно, что именно МИД всячески блокирует инициативы МВД и что только сотрудники МИДа смогут дать ему точный ответ, назвав причину столь странного своего поведения по отношению к полиции. Заместитель понял его требование и сказал, что этот вопрос стоит переадресовать главе отдела по Эстонии Юрию Аркадьеву. Абдурманов поблагодарил его и отключился. Он стал звонить Аркадьеву. Как ни странно, достаточно быстро он до него дозвонился. Абдурманов слегка наехал на Аркадьева, когда принялся объяснять, по какому поводу он звонит. Он ему доходчиво объяснил, почему он не прав. Аркадьев вытаращил глаза в фигуральном смысле и принялся оправдываться. В общем, он ответил, что помощник консула дезинформировал Абдурманова, и что сам не имеет никакого отношения к этому делу. Вот тогда-то и стало ясно, что именно консул Юналлтаев блокирует инициативу МВД.
Абдурманов поблагодарил Аркадьева и закончил разговор. Он отправился докладывать шефу о результатах телефонных разговоров. Лесковец выслушал своего помощника и хладнокровно сказал, что «разберётся с этим вопросом самым радикальным способом». Что именно он имел в виду под «радикальным способом», Абдурманов не понял. Но он даже и вникать в это не стал, поскольку это была уже не его компетенция. С чего-то он решил, что здесь речь идёт об убийстве консула, но, конечно, Лесковец говорил о нечто ином. Генерал подразумевал давление на МИД, чтобы Юналлтаев был уволен со своей должности. Михаил Евгеньевич понимал, что это может и не сработать. Вот тогда-то и пришлось бы организовывать «несчастный случай», то есть убийство консула.
VII
А пока они разбирались с консулом, Мицкевич созвонился с федеральным представителем Обоймовым. Кстати, Мицкевич его постоянно называл Обломовым в частных разговорах, поскольку эта фамилия больше подходила представителю. Хотя бы из-за того, что Обоймов постоянно был чем-то недоволен и каждый раз при разговоре с губернатором Петербурга ругал последнего по абсолютно любым вопросам. То есть всегда у него находился повод, по которому можно было непременно поругать Мицкевича. Видимо, Обоймов всегда мечтал стать большим начальником, но он всё время оказывался на второстепенных ролях, и потому он обожал докапываться до кого-либо, изображая из себя главного. Только так можно было объяснить его поведение.
– Доброе утро, Фёдор Васильевич!.. Я звоню Вам, чтобы доложить об успешном завершении операции по нейтрализации особо опасных преступников… Да, именно тех, что устроили в ночь на 27 июля перестрелку в центре города. В общем, всё прошло как по маслу… Ну, я рад, что Вы довольны… Что? Слушайте, а Вы как думали? Да, десять спецназовцев погибли, без жертв тут было не обойтись. А Вы себе как это представляете?.. Ну вот именно. Главное, что поставленные цели были достигнуты. Большинство бандитов было ликвидировано, лишь четверо из них выжили, но были немедленно арестованы… Да, двух из четырёх мы ещё три дня искали, но мы их всё же нашли. Так что операция в целом прошла весьма успешно… Да, это всё, что я хотел Вам сказать… Давайте, до связи!
VIII
Третьего августа Андрей Иванович примерно в 12:20 вызвал к себе в кабинет Мясника и Светлицкого (прозвище «Ярый») по особо важному делу. Как нетрудно было догадаться, речь шла о подготовке чрезвычайно сложного убийства киллера Самсонова. Хотя Мясник уверял своего шефа, что убить Иннокентия достаточно просто, но Шляпник со скепсисом отнёсся к подобного рода уверениям, поскольку прекрасно понимал высокий уровень профессионализма Самсонова, считавшегося одним из лучших киллеров в Северо-Западном регионе. К слову сказать, на счету Иннокентия Яковлевича было 147 совершённых по заказу убийств.
Алексей Ростиславович Светлицкий по прозвищу «Ярый» (такое прозвище он получил за то, что когда-то яростно и в упор расстрелял полицейскую машину, убив трёх сотрудников; с тех пор оно за ним устойчиво закрепилось) был приобщён к этому делу в качестве непосредственного исполнителя нынешних чисток в банде. Мясник же нёс ответственность перед Шляпником за выполнение этого нетривиального убийства и в то же время выступал в качестве организатора, все роли были уже распределены. Потому-то он всячески уверял Шляпника, что всё пройдёт гладко. Ему проблемы были не нужны.
Почему именно Ярому было поручено убить Самсонова? Здесь всё дело в том, что он сам был когда-то киллером и весьма неплохо разбирался в психологии наёмных убийц, потому что был ровно таким же и прекрасно понимал, как он бы стал поступать в той или иной ситуации. Надо отдать ему должное, что он предупредил заранее Андрея Ивановича, что нет никаких абсолютно гарантий, что Иннокентия удастся ликвидировать. В отличие от Мясника, Светлицкий не давал излишне радужных прогнозов и был бо́льшим реалистом, нежели его коллега по цеху. Ярый со знанием дела разъяснил своему шефу, что у многих профессиональных киллеров острое чутьё и хорошо развита интуиция. Светлицкий спрогнозировал, что весьма вероятно Самсонов почувствует для себя опасность и из-за этого попытается скрыться из виду.
– Я думаю, что как только он почувствует для себя явную угрозу, он обязательно начнёт скрываться от нас.
– Ты бы на его месте так же поступил?
– Да, разумеется. Я ведь и сам так делал, когда был киллером. Меня частенько разыскивала полиция, и я каждый раз умудрялся при этом от них ускользнуть. Просто когда давно исполняешь заказы, то набивается рука, и ты начинаешь чувствовать такие моменты.
– Но я всё же надеюсь, что Самсонов не успеет ничего предпринять. – обнадёживающим голосом проговорил Шляпник, глядя на Светлицкого.
– Это всего лишь моё предположение. Возможно, что он ничего и не предпримет, но как знать. Практика показывает, что это возможно. Я на самом деле говорю это лишь к тому, что весь план может быть сорван, если он почувствует угрозу своей жизни. Он будет всячески пытаться выжить.
– Спасибо, что предупреждаешь об этом… Хотелось бы, чтобы всё у нас получилось с первого раза. Мясник, ты тогда езжай с Ярым, подстрахуешь его на всякий случай.
– Хорошо, будет сделано. – ответственно заявил Евстигнеев.
– Ладно, выполняйте.
Мясник и Светлицкий вдвоём отправились в западную часть Васильевского острова, где проживал Иннокентий. Они знали его точный адрес, который тот тщательно скрывал от своего начальника. Однако, в момент какого-то очередного телефонного разговора между ним и Андреем Ивановичем Репейникову по просьбе шефа удалось запеленговать со спутника местонахождение самсоновского телефона. Затем был выполнен анализ того, куда чаще всего перемещался Иннокентий. Выяснилось, что зачастую спутниковый сигнал с телефона исходил из жилого комплекса бизнес-класса Neva-Neva, располагавшегося по адресу: 24-ая линия Васильевского острова, 25. Этот комплекс состоял из двух корпусов. Дом, в котором проживал Иннокентий, относился к корпусу под номером два. Это было невысокое современное здание с типичным стилем для дорогих комплексов. Самсонов проживал на последнем, девятом, этаже. Его квартира находилась в самом конце этажа.
