Позади нас что-то изменилось. Мы услышали яростный звук, будто пёс отбивает хвостом землю. Только здесь были не псы. Здесь были твари. И хвостом они били не землю, а камень, который крошился от их ударов.

Не успели. Не вышли.

Я обернулась и снова встретилась взглядом с тварью. С той же? С другой? Не важно. Важно то, что их приказ изменился… или их хозяин принял решение.

Алексей усадил друга на землю, выхватил меч и приготовился сражаться. Будет биться против десятков тварей? Скорее уж хочет подороже отдать свою жизнь. Я встала ближе к Семёну, растёрла лицо ладонями и повернулась к тёмному зеву тоннелей.

Мой светляк давал мало света, но его хватало, чтобы видеть путь впереди. Я покосилась на Алексея, но тот и не думал зажигать свой светляк. Экономит силы?

Когда на нас бросился первый увр, я непроизвольно зажмурилась, прекрасно зная, на что способны эти порождения скверны. Но меня не окатило волной крови, не пришла боль, свидетельствуя о скорой гибели… я ничего не почувствовала, зато услышала.

Услышала, как металл сходится в битве с острыми когтями.

Алексей сражался. Он действительно оказался хорошим бойцом. Уж точно получше меня теперешней.

Клинок высекал искры, соскальзывая по каменной стене тоннеля. Второй наследник графского рода Наумовых сражался умело, атаковал отточенными выпадами. Резко, споро, без лишних телодвижений, на которые тратится немало сил и которые можно увидеть на учебных дуэлях. Хорошая подготовка и быстрая оценка обстановки выдавали в парне умелого бойца.

Оскаленная пасть оказалась слишком близко к Алексею, он подставил левый бок. Когти вспороли воздух около щеки, уже помеченной другими когтями, а парень вонзил меч в горло напавшей на него твари.

Казалось, мир замер на мгновение. Замерли твари, замерли мы с Семёном, замер Алексей.

А потом до нас донёсся скрежет. Твари неслись на нас скопом. Сразу все.

Я наклонилась к Семёну и взглядом указала на его меч. Парень рвано выдохнул и кивнул, чуть прикрыв веки. Родовой меч не дастся в чужие руки, возможна только добровольная временная передача. Я благодарно склонила голову, сомкнула пальцы на мече рода Аристовых и развернулась к тварям. Встала плечом к плечу с Алексеем, который бросил быстрый взгляд на меч в моих руках и сжал губы.

Я не могу убивать живых. Но эти твари – неживые, призванные менталистом, – всего лишь копии разломных. Только вот сил у меня на полноценный бой не хватит – это тело слишком слабое.

Мы с Алексеем сражались. Я могла только ранить тварей – не хватало силы в руках, чтобы пробить толстую шкуру и прикончить их. Как только Алексей понял мою слабость, мы перегруппировались. Я выступала впереди, наносила удары и отступала, а парень добивал раненых тварей.

В таком тандеме мы сражались около часа. Я едва стояла на ногах, руки тряслись, Алексей дышал натужно и харкал кровью, но пока держался. К Семёну мы не оборачивались – боялись потерять концентрацию, но зов показывал, что парень ещё жив.

Недобитые твари неожиданно отступили, явно получив приказ. Мы переглянулись с Алексеем и приготовились к последнему бою. Мы оба понимали, что не сможем убить всех. А если вдруг случится чудо, нас добьёт тот, кто их призвал.

Тишина оглушала. После звуков битвы и звона мечей она звучала гулко. Свистящее дыхание Алексея подсказало, что я не оглохла. Твари спрятались от того, кто шёл к нам за их спинами. Если даже менталист боится его настолько, что отозвал тварей, то что остаётся нам?

Мой громкий выдох разнёсся по тоннелю, отразился от стен и вернулся ко мне.

Перед нами появилась морда. Оскаленная и совершенно не идентифицируемая, она принадлежала живому существу. Живая тварь среди призванных менталистом увров. А следом за ней шагали другие разломные твари разных видов и разных размеров.

Перед нами определённо вожак.

Мой взгляд встретился с его, и я вздрогнула. Он оценивал и просчитывал нас. Это плохо – хитрая тварь. Какого же он размера? Одни только глаза больше моих ладоней.

– И чего ты ждёшь? – спросила я у вожака, склонив голову к плечу.

Мы мерились взглядами, повторяли движения друг друга.

– Чего ждёшь, тварь? Добивай или уходи! Ну же!

С такими существами можно только так. Покажешь слабость – сожрут. Покажешь агрессию – разорвут. Покажешь, что равен – тогда есть варианты.

«Маленькая. Слабая… кто ты?».

– Яра, – ответила я на голос в голове. – Меня зовут Яра.

«Своя? Чужая? Не понятно».

– Не своя и не чужая. Другая.

Вожак не понимал длинных слов и предложений. Я решила говорить на его языке. И плевать, что Алексей Наумов таращится на меня круглыми удивлёнными глазами, а позади охает Семён.

Выжить. Вот что важно. Выжить и выбраться отсюда на своих ногах, а уж потом разбираться с последствиями.

«Жизнь? Выход? Помогу».

Я чуть не осела на землю от облегчения. Он поможет. Поможет! Вожак не станет нас убивать и выведет к выходу. Это ли не счастье? По моим щекам потекли слёзы, я шмыгнула носом и счастливо повернулась к тому, с кем билась плечом к плечу. Мы спасены, мы выжили!

Алексей не разделял моей радости. Он-то не слышал ответа вожака. А со стороны всё выглядело так, словно я действительно умею повелевать тварями, или сама призвала их. Чтобы что? Пленить двух идиотов, что попались в чью-то ловко подстроенную ловушку?

Будь я действительно менталистом, мне не понадобилось бы запугивать молодняк и таскаться по пещерам – найти тёплое местечко с хорошей зарплатой не проблема. Многие менталисты шли в имперскую службу безопасности. Но были и такие, кто уходил в свободное плавание, подписав кучу бумажек и повесив на себя десяток клятв.

Поэтому я и удивилась, когда поняла, что здесь именно увры. Или на наш род точит зуб кто-то из службы безопасности, или у нас тут гуляет неучтённый менталист. Для первого варианта слишком мелко. Второй вариант возможен, но тогда за этим отщепенцем стоит кто-то очень влиятельный, раз уж нашлись учителя для незарегистрированного менталиста.

– Помоги другу подняться. Мы уходим, – буркнула я недовольно. Вытерла слёзы и протянула Семёну его родовой меч. – Благодарю за доверие. Меч возвращён владельцу.

Дальше мы шагали по пустым тоннелям. Вожак передвигался впереди абсолютно бесшумно. Когда мы отставали он замедлялся, а потом снова ускорял шаг. Шорохи до нас не доносились, скрежет когтей по камню не преследовал. Мы шли в вязкой тишине, где каждый боялся сказать хоть слово. Боялся нарушить эту иллюзию безопасности.

Семён ковылял уже более уверенно, но я видела, что ему больно. Всё же энергетик не способен зарастить раны, несмотря на добавление бениты. Регенерация усилилась, парень не умер, но до полного излечения далеко – тут нужен хороший целитель. Алексей упорно молчал, сжимал губы и кривился при взгляде на меня.

Плевать. Мы живы. Мы выберемся.

Я чутко улавливала впереди жизнь вожака, вела парней по следу и почти ощущала на лице морозное дыхание гор. Там впереди явно был выход. Когда Алексей почувствовал то же самое, он резко повернулся ко мне, смерил нечитаемым взглядом и зашагал быстрее, таща бедолагу Семёна почти волоком.

Вожак резко вильнул в сторону где-то впереди и… исчез. Словно растворился, или скорее уж затаился. Да, некоторые разломные твари способны на такое. Вожак проводил нас к выходу и спрятался, закрылся от всех, даже от моего зова. Интересное умение.

Чем ближе мы подходили к выходу из пещеры, тем мрачнее я становилась. Там в тёмном тоннеле, пропахшем сыростью и кровью тварей я не думала о своём возвращении домой. Теперь же… теперь надо было решать.

Отец не простит мне того, что я выжила, и тем более не простит, что вытащила возможных свидетелей его поступка. Отречься от рода я не могу. Стать бесправной в мире, где решают связи и родовые дары – самоубийство.

Проще было остаться и лечь умирать рядом с недобитыми тварями.