– Поговорили с сокомандницами Диллис… Что же сказать? Первое впечатление – клубок змей, но оно и понятно, чемпионками от доброты душевной не становятся, но это все лирика, важно лишь то, что девушки утверждают, что буквально полгода назад Диллис стабильно становилась на соревнованиях последней, а тренер желала от нее избавиться как можно скорее. Она тянула всю команду на дно. От неудач Диллис в команде были напряженные отношения, ведь она в общем зачете тянула их вниз, была балластом. Ладно бы так, но балласт был при астрономических деньгах, и скинуть курицу, несущую золотые яйца, не смели. Это уже второе, от чего копилось напряжение и были склоки в команде. Однако, девушки говорят, что эти полгода Диллис была во всем первая, будто бы новое тело к голове пришили, словно бы гены русалок проснулись, но опять-таки, есть одно большое но: Диллис сорвала по меньшей мере три соревнования, попросту сбежав с них и бросив команду. Что, почему и как – никто не знает. Когда страсти утихали, то девушки замечали, что Диллис сама не своя: трясется от каждого шороха и тени. В день, когда имя Диллис Уинсфилд оказалось в журнале посещений туристической базы «Акела», совпадает с днем обще континентальных соревнований. Думаю, можно понять, какая буря ждала Диллис будь она жива.
– Хотите сказать, что девушка просто срывалась и убегала с соревнований? И тренер не пытался выяснить, что происходит? – переспросил Вальтер, на что Элис лишь покивала и ответила:
– Да. Девушка просто убегала. Ее не выгнали опять же по причине немереного количества денег у Уинсфилдов. Да и сами они очень уж хотели состряпать из дочки великую спортсменку, а тренер закрывал глаза на закидоны воспитанницы просто потому, что получал внушительные суммы, а под носом всегда была другая команда из того же центра, стабильно приносившая медали. На базе, кстати, Диллис все три дня была одна, в последний раз ее видели вечером перед смертью.
– Зачем ей было сбегать, если она начала блистать? – осведомился Хендрих, сидящий рядом с Ивой, которую он в самом начале собрания взял за руку и медленно поглаживал пальцами тыльную сторону ее ладони.
– Руны… – ответила Ива и продолжила: – Диллис заключила рунический контракт с вязью, которая приносит небывалую удачу, но забыла или не знала, что такого рода проклятья всегда забирают жизнь. Наверное, она сбегала с соревнований лишь потому, что надеялась, будто бы тогда она сможет разорвать контракт: она не участвует в соревнованиях – удача ей не нужна. Но подобные проклятия так не работают. Тут же и становится ясен мотив – он убил Диллис, потому что та предавала свою команду.
– Она бы и так, и так умерла, – покачала головой Элис: – Только не понятно, какая смерть хуже.
Ива лишь согласно покивала, а затем Хендрих произнес:
– Я прочитал внимательно письмо Елены Линдер, навел справки и хочу сказать, что очень жаль, что птица такого полета не попалась нам в руки живой. Я бы с большим удовольствием пообщался с неуловимой и легендарной госпожой Линдер. Также я опасаюсь, что именно Иве грозит опасность: такая легенда как Линдер не смогла избежать смерти, что уж говорить о простой сыскной уполномоченной… Впрочем, я уверен, что Елена сама шагнула навстречу своей смерти, отвлекая таким образом убийцу. Видимо, когда она пыталась передать анонимку, то уже знала, что только Ива, обладающая ментальным даром, сможет его найти, и все что нужно сделать – это слегка подтолкнуть.
– Что вы хотите сказать? – осведомился Вальтер, чьи глаза неподвижно застыли на Хендрихе. В ответ он лишь усмехнулся и произнёс:
– Безусловно, вы все в зоне риска, это раз, и два: найти убийцу может только Ива. И никто, кроме нее, а потому я предлагаю вам не вмешиваться и позволить Иве сыграть в предложенную игру в одиночку. Линдер все верно посчитала, но матерая шпионка не могла прямо выдать, кто убийца, просто потому что сама до конца не была уверена или же время ее заканчивалось.
В кабинете повисла звенящая тишина. Вальтер продолжал смотреть в непробиваемо спокойное лицо Хендриха, а тот любовно поглаживал ладонь Ивы, не отпуская ее. Ива же буквально всем своим телом ощущала растущее напряжение и раздражение сразу с трех сторон: Эльги, Элис и Эрих были удивительно солидарны в своих чувствах и желании стереть самодовольное выражение с лица Хендриха.
– Предлагаете, оставить Иву одну против убийцы? – спокойно полюбопытствовал Вальтер, одним только движением приказывая всей троице, стоящей позади него, успокоиться.
– Так гласит письмо Елены, а у меня нет ни единого аргумента не доверять чутью аса. Елена избрала Иву не потому, что она ее соотечественница, а потому, что знала, что только ментальная ведьма способна разобраться во всей этой чехарде с рунами и посланиями. При всем моем уважении, госпожа Мейер, но вы тут бессильны, – он перевел взгляд на Элис, и мягко улыбнулся ей, а затем посмотрел на мужчин и добавил: – При всем вашем отменном боевом опыте, вы тоже никак не можете помочь… И, Эльги, не привлекайте стаю. Она тоже бессильна. Волки ничего не смогу почувствовать. Мы имеем дело с тонким эфиром, далеко за гранью человеческого восприятия, о чем сама говорит Елена. Дайте Иве простор для действий, даже самых непристойных, и вы получите к исходу завтрашнего дня убийцу прямо на порог Управления.
– Предлагаете, принести ее в жертву? – таким же спокойным и даже будничным тоном осведомился Вальтер, на что Хендрих лишь неопределенно пожал плечами. Ива же лишь ощущала как градус напряжения давно достиг критических отметок и, ещё мгновение, и сам оплот спокойствия по имени Элис Мейер собственными руками задушит Хендриха. Не дожидаясь, пока начнется бурное и кровопролитное обсуждение предложения Вольфхарта, Ива встала из-за стола и сухо произнесла:
– Пусть будет так. Если убийца нужен к исходу завтрашнего дня, то я его всенепременно найду. Только пока что мне нужно хорошенько выспаться. Разрешите идти? – она в упор посмотрела на Вальтера, на что тот, немного помолчав, кивнул и произнес:
– Конечно, Ива. Хороший сон – залог успеха.
Также не проронив ни слова, Ива подхватила рюкзак и пальто, и вышла в коридор, оставляя кабинет, который вот-вот должен был превратится в ментальное побоище. Она быстро оделась в коридоре, стараясь отгородиться от всего, что оставила за дверью, и уверенным шагом проследовала на улицу, бросив дежурному, чтобы внес ее в списки присутствующих на завтра. Морозный воздух ударил в ноздри, противно щипал их и вместе с этим на глаза навернулись слезы. Ива шла по городу, радуясь, что живет совсем недалеко и сегодня нет пронизывающего ледяного ветра, что непременно бы усугубило ситуацию и ноги бы она отморозила куда быстрее. Заскочив в подъезд, она пулей поднялась наверх в квартиру и уже там поспешила принять горячий душ, настраиваясь на размышления. Уже стоя перед плитой и жаря себе яичницу с колбасой, она раз за разом перечитывала письмо Елены, пытаясь найти в нем ключ к разгадке.
– Тот, кто ближе всего… Выйти за грань возможного… – тихо бубнила Ива, свободной рукой накладывая скромный ужин в тарелку: – Куда ж его еще дальше открывать? И так все нараспашку.
Даже после ужина, когда она, стараясь настроится на нужный лад, убиралась в квартире, мысли текли вяло, скудно накручивались на спираль, становясь одним и тем же давно застрявшим в голове клубком рассуждений. В раздражении Ива расстелила постель и свернувшись клубочком под одеялом, смотрела до светлячков перед глазами, в чернеющие углы ее комнаты. Незаметно для себя она быстро провалилась в черноту тяжелого и глубокого сна.
Утро началось поздно: почти в десять утра. Для привыкшей вставать рано Ивы, это было непривычно, отчего даже немного побаливала голова. Она перевернулась на спину, потянулась и одним махом села на кровать, глядя, как сквозь шторы пробивается луч яркого зимнего солнца. Вчерашнее беспокойство выветрилось из души, и Ива решила, что ей явно стоит позавтракать не дома, а потому быстро оделась и помчалась в любимую булочную Гонсале, где к началу одиннадцатого утра народу почти не было. Зимнее солнце сегодня было удивительно теплым, оно почти обжигало, пробиваясь сквозь панорамные окна булочной, заливая помещение ярким светом, отчего Ива жмурилась. Улыбчивая девушка за кассой быстро принесла заказ, состоящий из капучино, дольки горького шоколада и булочки с мясом также стремительно вернулась за прилавок. Ива, не торопясь ела, бесцельно глядя на блестящий на солнце снег, а затем в голове словно молния сверкнула мысль:
