— Надо бы заклятие доработать, — сказал в сторону Трэверс.
— Может, мы поедим сначала? — спросил Гарри. — А потом вы доругаетесь?
— Точно, — поддержал его Трэверс. — Поедим — а потом запрём их где-нибудь, и пусть ругаются всю ночь. А мы спать будем.
— Приготовите нам поесть? — попросил Мальсибер эльфов. И когда они с радостным гомоном исчезли, предложил: — Хотите пока дом посмотреть?
— Хотим! — ответил за всех Гарри.
Мальсибер взмахнул палочкой, открывая ставни, а затем и окна. В этот момент выглянуло солнце, и яркий свет тут же залил холл и, проходя через большой витраж, заиграл разноцветными пятнами на широкой ведущей наверх лестнице.
— Вот тут точно ни докси не должно быть, ни боггарта, — вздохнул Гарри, — на наш остров похоже, правда? — он повернулся к Трэверсу. — Я уже скучаю, — тихо признался он, — даже по этим дурным воронам.
— А действительно похоже, — согласился Трэверс. — Ну, они же итальянцы — у них тут и должно быть солнечно и весело! — он понизил голос и шепнул: — Я тоже скучаю. Но мы скоро уже туда вернёмся.
— Мы, скорее, римляне, — возразил Мальсибер, неторопливо ведя их вверх по лестнице. — Но, в определённом смысле, нас действительно можно назвать итальянцами... особенно меня: моя мама из Падуи.
— Так Рим же в Италии, — покачал головой Трэверс. — Так что итальянцы вы.
— Пусть так, — не стал спорить с ним Мальсибер. — Я полдетства там провёл — знали б вы, как я скучаю... Там тепло и солнечно — и море синее...
— А у нас океан! — похвастался Гарри. — Лагуна, вода тоже голубая, песок белый... рыбки красивые заплывают, можно вообще под водой плавать — Головной пузырь наколдовал, и вперед... и дельфины ещё. Я бы хотел стать дельфином, потом, в следующей жизни.
— До неё ещё дожить надо, — заметил Снейп. — Хотя дельфин из тебя получится отменный.
— Я не видел океана, — сказал Мальсибер. — Но хотел бы...
— Так увидишь! — пообещал ему Гарри. — Мы же ведь туда вернёмся — и если тебе там понравится, можешь оставаться. И ты тоже, — добавил он тут же, поглядев на Сириуса.
— А разве ты не хочешь остаться здесь? — удивленно спросил Сириус. — Пойти учиться в Хогвартс, найти настоящих друзей, а не... — он неприязненно покосился на Снейпа и Трэверса.
— Не хочу, конечно! — Гарри даже головой мотнул. — Зачем мне этот Хогвартс? Я там уже был: темно, холодно и одни камни. Ты увидишь: остров лучше! А друзья у меня есть — и они самые настоящие, — горячо добавил он.
— Да какие это друзья! — возмутился Блэк, — друзья ровней должны быть, а не старыми... — он не стал заканчивать фразу, но смысл был понятен и так. — Вот мы с твоим отцом были настоящими друзьями, и Ремус еще...
— И Питер, — сладким голос добавил Снейп, — настоящие Мародеры!
Блэк побелел и выхватил палочку, но Мальсибер, словно ненароком оказавшись между ними, тут же заметил:
— Мало ли, кто с кем дружил в детстве. Мы с тобой и вовсе метками обзавелись — что, на мой взгляд, не слишком лестно нас характеризует. Дети вырастают и меняются — я не думаю, что Питер был подонком с детства. Мы не знаем, что случилось.
— Все хороши, — философски заметил Трэверс, — но, может, хоть здесь и сейчас прекратим военные действия, а?
— Вот поэтому я и не хочу в этот ваш Хогвартс, — сердито сказал Гарри, — чтобы на людей не бросаться просто потому, что галстук у него не того цвета!
— Я его не трогал, — буркнул Блэк. — Но глотать такое молча я не буду.
— Слушайте, — весело предложил Мальсибер, — ну у вас же есть прекрасный объект для нелюбви и подозрений — я. И теперь мы в моём доме. По-моему, вы просто обязаны пока что объединиться в ожидании подвоха и выступить единым фронтом.
Снейп негромко фыркнул и махнул рукой:
— Кому ты нужен?
— Как это кому? — шутливо возмутился Мальсибер. — Ты же сам и говорил, какой я страшный человек и как...
— Что не отменяет того факта, что ты фигляр и бестолочь, — сказал Снейп.
— Так разом фигляр и бестолочь — это же и вправду страшно, — поддержал его Мальсибер.
— Страшно, — печально сказал Трэверс, — это если две ночи не спишь, а потом ещё и не поесть, ни отдохнуть, ни покурить....
Он полез в карман и достал свою любимую трубочку.
— Эх, последнее докуриваю...
— Значит, надо возвращаться побыстрее, — сказал Гарри. — Но сперва поесть, наверное... Дом у вас красивый, — спохватившись, сказал он Мальсиберу.
Почему-то это очень рассмешило всех — и появившийся в этот момент, чтоб позвать их, наконец, к столу домовик был встречен всеобщей радостью.
Обед разительно отличался от ужина и завтрака в доме Блэков: здесь были и салат, и жареная курица, и паста, и вино, которое Мальсибер невозмутимо и, кажется, привычно разбавил наполовину водой, вызвав этим ехидный комментарий со стороны Блэка.
— Между прочим, — заступился за Мальсибера Гарри, — в древней Греции варварами считали тех, кто пил вино неразбавленным.
— Так мы же не в Древней Греции, — пожал плечами Блэк, — а разбавлять вино — это еще хуже, чем пить вчерашний чай.
— Видишь, какое я чудовище, — авторитетно заявил Мальсибер — и Блэк, не удержавшись, фыркнул.
Так что обед неожиданно почти примирил их всех — а когда подали десерт в виде больших безе, вызвавших у Гарри почти детский восторг, и кофе, на пустующем холсте появился крупный костистый старик в тёмной мантии и спросил:
— Кто тут про хоркруксы спрашивал? Ты кого привёл к нам в дом?
— Я спрашивал, — тотчас же отозвался Гарри, — а что?
— Для чего вам это знать, молодой человек? — спросил старик и велел: — Подойдите-ка поближе.
— А мне это очень надо, — ответил Гарри и, встав из-за стола, подошел к портрету. — Вопрос жизни и смерти, точно.
— Это он — хоркрукс, — сказал Мальсибер, тоже встав из-за стола и подходя к портрету. — И мы все очень хотим вынуть из него эту дрянь, не рискуя жизнью Гарри.
— Что же, цель благая, — сказал старик, разглядывая Гарри. — Тебе нужен кадуцей, — обратился он к Мальсиберу. — Знаешь, как им пользоваться?
— Мерлин... — прошептал тот. — Да! Да, я знаю — отец в детстве мне его показывал... только... Мерлин, я забыл о нём! И я не умею, — признал он. — Вы научите?
— Принеси, — велел старик. — Я помогу.
— А что такое кадуцей? — с интересом спросил явно повеселевший Гарри. Возможность избавиться от части лордовой души и остаться в живых его очень обрадовала.
— Кадуцей — это жезл Меркурия, покровителя торговли, — сообщил ему Трэверс. — Такая палка со змеями. И я пока не понимаю, при чём тут он...
— Не только Меркурия, — поправил его Снейп, поскольку Мальсибер после слов портрета куда-то убежал. — К Меркурию он попал от Гермеса — древнегреческого бога, который покровительствовал не только торговле. Если память меня не подводит, он был вестником богов — а ещё, — добавил он медленно, — сопровождал души в Аид. Змеи на его кадуцее хватали душу — и утягивали за собой. Но я до сих пор считал, что кадуцей — просто легенда...
— Кто же ставит на свой герб изображение легенды? — упрекнул старик с портрета. — Это древний артефакт — но он вполне реален... и я надеюсь, что Ойген сможет им воспользоваться, — добавил он с неприятным сомнением.
— А если не сможет? — вскинулся Блэк. — Мой крестник что, учебное пособие для мага-недоучки?
— У вас, мистер Блэк, есть другие предложения? — осведомился портрет.
— Нет, — зло сказал Блэк и сердито добавил: — Вот зачем было змею сразу убивать? Пусть бы сначала на ней и потренировался!
— Ну, кто ж знал, — ответил Трэверс. — Но ведь это вправду шанс для Гарри!
— Да где его носит?! — нервно воскликнул Блэк. — У вас что, такой бардак в... где там этот кадуцей хранится?
— Кто бы говорил о бардаке, — скривил губы Снейп, — придет, куда он денется.
— Да когда?! — воскликнул Блэк.
А Гарри со вздохом подумал о том, что будет, когда эти двое окажутся на острове. Может, можно как-нибудь их примирить? Почему они вообще всё время друг к другу цепляются? Вообще, по его наблюдениям, этим двоим следовало бы дружить: слишком уж они были похожи друг на друга. Как бы это объяснить им?
