– Из-за чего?

– Из-за хайпа! Который всякие придурки в комментах устроили. До сих пор ни одна передача этого канала столько не собирала. Ясный день, режиссёр перед тобой и извинится, и наврёт с три короба. Дело-то уже сделано, рейтинг программы подскочил! А что дальше будет, им пофиг. Не им отмываться.

– От чего отмываться?

– От урона репутации! Ты видел, что нам на сайте пишут?

Вован вздохнул.

– Ну, это… Они же забудут скоро? Я же ничего такого… Давай, чемодан возьму? – Вован выхватил у Вероники чемодан. – Как вы отдохнули? Ты что-то так мало фоток присылала…

– Завтра снимаем ролик, – объявил Тимофей.

Вован остановился.

– Про чё?

– Про то, что я беру это дело.

– Ух ты! Круто. Интересно стало, да?

– Ни в малейшей степени. Что может быть интересного в гибели туристической группы под лавиной? Эти сумасшедшие и в наше время регулярно гибнут. Но других вариантов ты мне не оставил. Теперь уже просто придётся вникать, чтобы скормить подписчикам хоть какую-то информацию.

Вован потупился.

– Сорян. Не хотел…

– В этом месяце работаешь бесплатно. Чтобы больше никогда не захотел. Идём. Ты же нас, кажется, к машине вёл?

– Ребят! Сфотографируйте меня! – Гришка Маврин обнял деревянного идола. – Каков красавец, а? Игорь, сфотографируешь?

Игорь Богданов, посмеиваясь, полез за фотоаппаратом.

– Ты бы лучше отдыхал, пока возможность есть, – проворчал Олег. – Тяжелее всех идёшь.

– Ну, ещё бы – самый маленький, – фыркнула Люба.

Она никогда не упускала случая задеть Гришку. Который действительно был самым младшим в группе, второкурсник. Все остальные – третий курс, только Олег и Нинель – четвёртый.

– Да это я просто не разошёлся пока. Скоро вас всех обгоню! Игорь, не убирай фотик! Ща я ещё… – Гришка обхватил идола руками и принялся карабкаться по нему вверх.

– Не надо! – вырвалось у Нинель. – Прекрати!

– Почему? – Гришка обернулся.

Нинель поджала губы. Не объяснять же дураку, что её с первого дня похода гложет, не отпуская, плохое предчувствие. И сейчас это предчувствие усилилось. Когда они, выбиваясь из сил, три часа прокладывали в глубокому снегу тропу, а потом вдруг нащупали под свежим снегом утоптанный. Пять минут – и выкатились на большую поляну. Сначала показалось, что под вековыми елями кто-то поставил столбы. А подъехав ближе, увидели, что это идолы.

На деревянных, тёмных от времени, покрытых вертикальными трещинами столбах были вырезаны руки, ноги и лица. Мрачные, с квадратными выступами бровей и глубокими провалами глаз. У среднего, самого высокого идола, рот перекошен в злобном крике. У двух других, стоящих по бокам, грубо высеченные губы сомкнуты в ровные горизонтальные полосы. Удивительно – лиц у идолов как будто нет, черты лишь обозначены. Но сделано это так, что кажется – лица есть. И даже не выбрать, которое из трёх самое жуткое.

Когда они выкатились на поляну, не по себе стало всем, в этом Нинель была готова поклясться. Но остальные, разглядев, что перед ними всего лишь деревянные столбы, быстро взяли себя в руки. Олег объявил привал, ребята разбрелись фотографироваться.

Генка Морозов присел у подножия центрального идола, раскапывая что-то в снегу. А дурачок Гришка настолько осмелел, что принялся карабкаться на идола, стоящего справа.

– Не бойся, он не кусается! – бросил Гришка Нинель. Хохотнул и продолжил карабкаться.

– Глупый мальчик.

Нинель вздрогнула. Обернулась.

Он подошёл неслышно, ни одна снежинка не хрустнула. Старый, с жидкой седой бородкой и коричневым лицом, похожим на весенний гриб сморчок.

Узкие глаза из-под клочковатых бровей и лисьей шапки едва видны. Длинная доха из дублёной кожи расшита узорами и бусинами. Перехвачена поясом, к которому прикреплены нож и маленький топорик. На ногах – широкие охотничьи лыжи. Такие же старые, как он сам, с потрёпанными ремешками вместо креплений.

«Вот почему его никто не услышал, – мелькнуло в голове у Нинель. – Таня рассказывала, что охотники умеют ходить на лыжах бесшумно».

Таня, её соседка по общежитию, была родом из здешних мест, принадлежала к так называемому «малому народу». В институте таких ребят недолюбливали, потому что поступали они по государственной квоте, учились через пень-колоду, а с курса на курс переваливали стараниями преподавателей. Но Таня была другой. Бойкая, толковая, экзамены сдавала не хуже подруг. Про деда-охотника, про обряды и обычаи своего народа рассказывала с удовольствием.

– Здравствуйте, – вежливо сказал Олег. – Мы – туристы. Студенты из Свердловска. Ломать ничего не будем, сфотографируемся и уйдём.

– Глупые дети.

Старик смотрел не на Олега и даже не на дурака Гришку, который поспешил отцепиться от идола. А куда-то перед собой – будто всматривался во что-то, не видимое им.

– Вы потревожили покой духов. Духи не прощают обид. Уходите.

– Обязательно, – Олег широко улыбнулся. О том, что улыбка у Лыкова – самая обаятельная на потоке, в институте знали все девушки без исключения. – Пройдём маршрут, и сразу вернёмся в Свердловск. Как хорошо, что мы вас встретили! Может, подскажете, есть тут где-нибудь поблизости охотничьи тропы? Мы хотим спуститься в долину Мызьвы и двигаться вдоль русла. Честно говоря, идти тяжело, очень много снега. Насколько понимаю, вдоль русла – самый удобный путь к горе Мертвецов?

– К горе Мертвецов нет путей. Живым нечего там делать. – Старик наконец повернулся к Олегу. – Уходите. Пока не поздно.

– А что будет, если мы не уйдём? – это вмешалась Люба.

Вот уж во все бочки затычка.

Любин отец, заведующий продуктовой базой, помогал со снабжением для похода. Благодаря ему достали и дефицитную тушёнку, и порошковое молоко, и таблетки сухого горючего. И теперь Люба, кажется, думала, что имеет в группе право голоса наравне с Олегом, лезла во всё подряд. Нинель терпеть не могла Любу. До последнего надеялась, что Олег откажет ей, не возьмёт. Подготовки у дурочки – считай, вовсе нет. Взяли, как и Гришку, в «тридцать процентов» – тех, кого разрешено брать в маршрут уровня тройки без пройденной двойки. У всех остальных в группе – обязательная двойка, иначе их не выпустили бы. Люба самая неопытная, а выступает больше всех. Но дефицитная тушёнка – это дефицитная тушёнка. Хотя Нинель была уверена, что Олег уже сто раз пожалел о том, что взял Любу.

– Если не уйдёте, духи погубят вас. – Старик снова смотрел перед собой. – Гора Мертвецов не отпустит живых.

– А если мы покажем вам фотографии с этой горы? Рядом с флагом, который поставим на её вершине? – с усмешкой спросил Игорь. – После того, разумеется, как благополучно вернёмся и их напечатаем. Тогда вы поверите, что гора нас отпустила?

– Вы не вернётесь.

Старик обронил эти слова спокойно и равнодушно – так, как мог бы предсказывать погоду. Нинель вдруг подумала, что он, со своим неподвижным коричневым лицом, в одеждах с узорами, как на деревянных столбах, сам напоминает идола.

– Ну, а если вдруг? – не отставал Игорь. – Как нам вас найти, чтобы показать фотографии? Как вас зовут?

Старик не ответил. Молча, в одно движение, развернулся и поскользил прочь.

– Вот и поговорили, – глядя в удаляющуюся спину, пробормотал Игорь. – Спасибо за увлекательную беседу! Как он тут оказался, заметил кто-нибудь?

– Неожиданно появился, – пробормотал Гришка.

– Да уж…

«Как будто сам по себе возник, – мелькнуло в голове у Нинель. – Только что не было, и вдруг есть».

– Кто это такой, вообще?

– Да чёрт его знает. Охотник, наверное.

– Это шаман, – сказал Женька Морозов. – У него на одежде узоры и бусины. И на шапке тоже. Я в журнале похожую фотографию видел.

– Шаман? – Люба пренебрежительно скривилась. – Они здесь до сих пор верят в эти сказки?

– Ну, ты же видишь, – Олег обвёл рукой стоящих в ряд идолов. – Заброшенным это место не выглядит.