— Привет, Джерри, — произнесла Амелия. К Селлитто она обратилась почтительно: — Сэр.

— Выглядишь усталой, — заметил Селлитто.

— Не выспалась, — объяснила она, вытаскивая из хозяйственной сумки дюжину пластиковых пакетиков. — Всю ночь собирала песок.

— Прекрасно, — сказал Райм. — Но теперь у нас другое задание: надо выследить одного человека.

— Убийцу, — добавил Селлитто.

— Профи? — спросила Закс. — Организованная преступность?

— Да, профессионал, — ответил Райм. — С организованной преступностью, судя по всему, не связан. Вольнонаемный. Мы называем его Танцором Смерти.

— Почему? — Амелия вопросительно подняла брови.

— Только одна жертва, видевшая его близко, прожила достаточно долго, чтобы успеть хоть что-то рассказать. Это белый мужчина лет, вероятно, за тридцать. На предплечье татуировка: Смерть с косой танцует с женщиной перед гробом. Вот и все.

Вошел Том:

— Прошу прощения, господа и дама. Мне нужно кое-что сделать.

Все молчали, пока молодой человек делал хозяину дыхательную гимнастику, чтобы прочистить легкие. Только паралитики склонны очеловечивать отдельные части тела и органы и вступать с ними в двусторонние отношения. После того как четыре года назад Райм сломал позвоночник, обследуя место преступления, собственные руки и ноги стали его злейшими врагами. Он потратил много сил в отчаянных попытках заставить их повиноваться. Но победа осталась за ними — они пребывали неподвижными, как деревяшки. Тогда он занялся легкими. В конце концов, после годичного реабилитационного курса, Райм смог отказаться от аппарата искусственного дыхания и дышать самостоятельно. То была его единственная победа над телом, но в глубине души он питал черное подозрение, что легкие только и ждут своего часа, чтобы с ним поквитаться.

— Есть какая-нибудь зацепка? — спросила Закс. — Последнее установленное местопребывание?

— В округе Колумбия, — ответил Селлитто. — Только это, и больше ничего. Правда, кое-что мы о нем слышали. У этого Танцора десять разных личин. Операции на ушах, лицевые имплантанты, силикон. То у него есть шрам, то нет, то он худеет, то поправляется. Как-то раз он освежевал свою жертву — снял кожу с рук и сделал себе перчатки, чтобы дурачить нас отпечатками пальцев.

— Ко мне это не относится, — напомнил Райм. — Меня ему провести не удалось.

«Хотя поймать его я не могу до сих пор», — с горечью добавил он про себя и продолжил рассказ вместо Селлитто:

— Этот случай с перчатками из человеческой кожи был последней работой Танцора в Нью-Йорке. Лет пять-шесть назад. Его нанял банкир с Уолл-стрит, чтобы убрать своего партнера. Танцор все рассчитал. Когда моя команда прибыла на место, один из ребят извлек из мусорной урны пачку долларов. Сработало взрывное устройство. Оба эксперта были убиты, все следы уничтожены.

— Мне очень жаль, — сказала Закс.

Повисло неловкое молчание. Амелия уже больше года была его ученицей и помощницей. За этот срок она успела стать другом Райма и даже иной раз оставалась у него ночевать. Однако их разговоры всегда носили чисто профессиональный характер, личных тем они избегали. Поэтому Закс ограничилась коротким замечанием:

— Тебе, должно быть, пришлось нелегко.

Райм кивком пресек соболезнования. Он уперся взглядом в пустую стену, мысленно восстанавливая жуткую картину того, что осталось после взрыва.

— Наниматель Танцора не пожелал его опознать? — поинтересовалась Закс.

— Желание-то у него было, только рассказать он мог немного, — глубоко вздохнув, ответил Райм. — Банкир опустил конверт с деньгами и с инструкциями в почтовый ящик. Они не встречались. Хуже всего то, что заказчик передумал убирать партнера. Нервы не выдержали. Но Танцор выдал ему открытым текстом: «Заказы не отменяются».

Селлитто вкратце рассказал Закс о деле Филипа Хансена, о свидетелях, которые видели, как взлетал его самолет, и о бомбе, взорванной накануне вечером.

— Кто другие свидетели? — спросила она.

— Перси Клэй, вдова убитого летчика. Она же — президент «Гудзонских чартеров». Муж был вице-президентом. Третий — Бриттон Хейл, летчик. Их пасут денно и нощно. Фред Деллрей переводит Хейла и Клэй в одно из убежищ для свидетелей.

Линкольн Райм отвлекся от того, что говорил детектив. Он вспоминал, как пять лет тому назад Танцор подложил им бомбу. Урна после взрыва — словно распустившаяся черная роза. Удушливый запах. Обожженные тела сотрудников.

От страшных воспоминаний его оторвал сигнал факса. Джерри Бэнкс вытащил первый лист:

— Отчет с места крушения.

Райм нетерпеливо повернул голову к факсу:

— Пора браться за работу, девочки и мальчики.

Смой их. Смой их всех.

Солдат, эти руки можно назвать чистыми?

Сэр, я ототру их, сэр.

Крепкий мужчина лет тридцати пяти стоял в туалете кафе на Лексингтон-авеню, поглощенный своим занятием.

Три, три, три. Стивен Колл тщательно осмотрел ногти и большие покрасневшие костяшки пальцев. Все чисто. Червей не осталось. Ни единого.

Он отогнал черный фургон с улицы и поставил на нижнем уровне подземного гаража. Стивен достал из фургона все необходимое, поднялся наверх и выскользнул на оживленную улицу. Ему уже доводилось работать в Нью-Йорке, но он так и не смог привыкнуть к такому множеству людей.

От них по телу ползут мурашки. Словно черви.

Вот он и зашел в туалет, чтобы отмыться.

Солдат, ты еще не выполнил задания? Ты должен поразить две цели.

Почти выполнил, сэр. Прежде чем приступить к операции, следует устранить всякую возможность появления улик.

Горячая вода стекала по рукам. Он тер их щеткой, которую всегда носил с собой в полиэтиленовом пакете. Надавил на рычаг, подставил руки под струйку жидкого розового мыла и еще немного потер.

В последний раз изучив покрасневшие руки, он дал им обсохнуть под струей горячего воздуха. Никаких полотенец. Никаких волокон, которые могли бы его выдать.

На Стивене были джинсы, рабочая рубашка и серая, забрызганная краской ветровка. На ремне висели сотовый телефон и рулетка. Он ничем не отличался от любого манхэттенского рабочего-контрактника. Никому и в голову не придет задуматься, почему в этот весенний день на рабочем матерчатые перчатки.

Он вышел на улицу. Все еще много народу. Но у него чистые руки, мурашки больше не ползают.

Остановившись на углу, он посмотрел на дом в конце улицы. В этом доме жили Муж и Жена. Теперь — только Жена, потому что Мужа разнесло на миллион кусочков в небе над Чикаго.

Двое свидетелей до сих пор оставались в живых, но должны были исчезнуть до понедельника, когда созовут большое жюри. Он бросил взгляд на массивные наручные часы из нержавеющей стали. Суббота, девять тридцать утра.

Солдат, тебе хватит времени достать обоих?.

Да, сэр, в запасе около сорока восьми часов, сэр. Этого более чем достаточно, чтобы засечь и уничтожить обе цели, сэр.

Как он и ожидал, напротив дома стояла полицейская машина. Он двинулся по тротуару, рюкзак весил шестьдесят фунтов, но он их не чувствовал. Сейчас он представлял себе, что он местный житель, а не Стивен Колл или кто-то из дюжины других, за кого на протяжении многих лет он себя выдавал.

Внезапно Стивен развернулся и вошел в здание напротив дома Жены. Он нацепил стрелковые очки с тонированными желтыми стеклами. Окна дома перестали отсвечивать, он мог разглядеть людей в комнатах.

Полицейский, нет, двое. Мужчина спиной к окну. Наверное, Друг — другой свидетель, которого тоже надо убрать. Ага, вот и Жена. Невысокая, похожа на мальчика. В белой блузке. Удобная цель.

Райм в сидячем положении был перемещен в инвалидную коляску, после чего он сам взялся за дело, сжав губами пластмассовую трубочку ротового управления. Он въехал в маленький лифт — раньше на его месте был стенной шкаф — и спустился на первый этаж, где Том и Амелия ждали его в просторной комнате, беспорядочно заставленной приборами. Тут были трубки определения градиента плотности, компьютеры, газохроматограф и очень дорогой электронный микроскоп, соединенный с рентгеновским аппаратом. Находились тут и обычные орудия труда криминалиста: защитные очки, латексные и порезоустойчивые перчатки, мензурки, щипцы, скальпели, склянки, пластиковые пакетики и лабораторные лотки.