Прежде чем войти в ресторан, Сергей минуты две стоял на набережной и оглядывал окрестности.

Отсюда открывался волшебный вид на залив. Уже стемнело, и на противоположном берегу должна была переливаться огнями груда самоцветов – Сан-Франциско. Однако сияние еле просматривалось – поднимался вечерний туман, частый гость залива.

Набережная Сосалито запала Сергею в душу, еще когда он попал сюда впервые, четыре года назад. Набережная любого маленького приморского города выглядит как театральная декорация: когда весь город состоит из фасада, жителям неизбежно хочется, чтобы этот фасад смотрелся максимально привлекательно.

Морской фасад Сосалито напоминает декорацию кукольного театра. По вечерам городок выглядит просто магически. Кукольные домики несколькими уступами поднимаются по склону холма, во всех – широкие окна с такими чистыми и прозрачными стеклами, что кажется, будто местный градоначальник выпустил сумасшедший указ: мыть окна каждый час. Впрочем, мойщиков нигде не видно. Занавески, как правило, распахнуты – на взгляд человека, испорченного цивилизацией, это донельзя удивительно: неужели детям природы, живущим в Ивовой рощице, нечего скрывать?

Окна излучают чистый свет всевозможных оттенков – лимонный, розовый, оранжевый, зеленый, голубой, сиреневый, клубничный – в зависимости от цвета абажура. В этих светоносных аквариумах бесшумно плавают вертикальные двурукие рыбки. Кое-где симпатичные рыбки сидят за обеденными столами или в креслах под картинами, эстампами и гравюрами, изображая из себя легочных моллюсков. За стеклами не очень много растений, но зато снаружи большинство аквариумов искусно задрапированы вечнозеленой вьющейся тканью. В некоторых домиках не видно никакого движения жизни. Может быть, их обитатели давным-давно уплыли отсюда – в поисках более теплых, а то и более прохладных вод, но, уходя, они оставили включенным свет. Видимо, такой здесь закон: все окна должны гореть, все абажуры должны быть разного цвета, все занавески – аккуратно раздернуты.

Сергей вплыл в ресторан – еще один сияющий аквариум под вывеской «Chart House» – и сразу обежал глазами зал. Тайлера нигде не было. Милая девушка восточного вида с длинным шлейфом черных волос – эдакая китайская вуалехвостка – приблизилась к Сергею (что сделала? – правильно, улыбнулась), поприветствовала его и повела к свободному столику. Сергей спросил ее, не резервировал ли места в ресторане человек по имени Тайлер Колман. Та справилась у метрдотеля и ответила – нет, такого заказа не поступало. Предупредив девушку, что скоро к нему присоединится еще один патрон (в английском языке посетители ресторанов именуются не безлико – клиентами, а уважительно – патронами, то есть «хозяевами» или даже «покровителями»), Сергей углубился в изучение меню.

Подумав немного, он решил заказать устрицы «Рокефеллер» и «прайм рибз», «первостатейные говяжьи ребрышки», – и то и другое было местной кулинарной достопримечательностью, – а потом, на десерт, «мад пай» – «грязевой пирог». Сергей много слышал об этом пироге, знал, что так называется особое мороженое, которое только в Северной Калифорнии и готовят по-настоящему, но никогда его не только не пробовал, но и не видел.

Спустя пятнадцать минут Тайлера еще не было. Сидеть без еды и дальше показалось Сергею неприличным. Он прошел к прилавку «шведского стола» и набрал на большую тарелку понемногу от разных салатов. Такой здесь был порядок: горячее заказываешь, а холодными закусками распоряжаешься сам. Разумеется, официантка потом все скрупулезно посчитает.

Вообще говоря, если бы Сергей захотел попробовать каждый салат, ему пришел бы конец. «Чарт-хауз» славится своей кухней далеко за пределами Cосалито – и не в последнюю очередь слава сия строится на фруктовых и овощных салатах. «Шведский стол» этого ресторана на самом деле представляет собой стол салатов: их здесь никогда не бывает меньше шестидесяти.

Спустя пятнадцать минут Тайлер по-прежнему не появился. Сергею принесли устрицы, шесть штук, как он и заказывал. Раковины были огромные, размером с десертную тарелку. Сергей взял одну в руки и едва не выронил – так это было горячо. Снизу створка была шероховатой, с какими-то наростами,– Сергею даже показалось, что он прикоснулся не к раковине моллюска, просидевшего всю жизнь на одном месте, а к днищу старого кораблика, многие месяцы бороздившего океан без захода в порты, – сверху же ее покрывала исходившая паром шуба из каких-то ароматных трав, даже после готовки не потерявших сочной зеленой окраски.

Пахли устрицы совершенно головокружительно, а когда Сергей попробовал их – никогда прежде он не ел ничего, что хотя бы приблизительно походило на содержимое раковин по нежности, сочности и деликатности вкуса, и Сергей сразу понял, что если жизнь его случайным образом не оборвется, устрицы «Рокефеллер» будут сниться ему долгие годы.

Порция оказалась очень большой – Сергей не предполагал, что шестью устрицами можно так хорошо насытиться. Он отменил ребрышки и в ожидании десерта снова уставился на дверь ресторана. Прошел уже час после назначенного Колманом времени. Тайлер и не думал появляться.

«Обманул или что-то помешало? – подумал Сергей. – Обманывать таким образом – просто глупо. А если приключилась какая-нибудь неожиданность, мог бы и позвонить в ресторан. Впрочем, я не гордый. Пойду позвоню сам».

Сергей прошел к автомату и набрал номер Колмана. После нескольких гудков включился автоответчик.

«Здравствуйте, – раздался женский голос, – это Норма Колман. По неотложным причинам в данный момент никто не может подойти к телефону. Оставьте, пожалуйста, сообщение. Спасибо».

Сергей промолчал и повесил трубку. «Что там могло произойти? Ерунда какая-то получается. Выходит, я приехал в Сосалито просто поужинать. Делать мне больше нечего».

Он вернулся к столику, и девушка-рыбка тут же приплыла с «грязевым пирогом» в руках. Это был огромный кусок торта из мороженого бледно-палевого цвета, облитый шоколадным соусом. Судя по размерам куска, сам торт был величиной с автомобильное колесо. При изрядной доле испорченного воображения потеки шоколада могли действительно сойти за грязь.

«Пирог» оказался отменно вкусным – впрочем, Сергей уже понял, что в «Чарт-хаузе» невкусно не готовят, – но все же его было так много, что Сергей доедал мороженое, подбирая «грязь» десертной ложечкой, с немалым трудом.

Половина десятого вечера. Ужин позади. Сергей медленно пьет кофе. Тайлера нет как не было.

Сергей тяжело поднимается и снова идет к телефонному автомату.

- Алло. Это Норма Колман.

Живой голос. Сергей понятия не имеет, кем эта женщина приходится Тайлеру – матерью, женой, сестрой? Голос тихий и шелестящий, словно ветер шевелит листьями.

- Здравствуйте. Могу ли я переговорить с Тайлером Колманом?

- К несчастью, нет. Тай в больнице. У нас такое несчастье. Сегодня днем его сбила машина.

- Что??? Как??? Как это произошло?

- Очень страшно. Посреди бела дня. На пустой улице. Машина скрылась.

- Он сильно пострадал?

- Сильно. Но угрозы для жизни нет. Ему только очень больно, моему мальчику. Он весь в гипсе. Простите меня, я не спросила сразу. Кто это говорит?

- Сергей Андреенко.

- Тот, который из Москвы?

- Да, тот самый.

Молчание.

- Больше я вам ничего не могу сказать.

Это уже другой тон голоса. Шуршание песка на холодном ветру.

- Где он лежит? Могу ли я его повидать?

- Нет. Нет. Не сейчас. Может быть, позже. Позвоните завтра, хорошо?

- Хорошо.

В Сергеевом голосе тоже пересыпается песок. Шуршащее эхо.

- До свиданья…

- До свиданья…

Эхо скрипучего песка.

И кто-то страшный за стеной безостановочно ходил…

Что происходит? Что? Что? Что?

Сергей бросил взгляд за окно ресторана. Только сейчас он осознал, что не видно не только огней Сан-Франциско на противоположном берегу, но и самого залива.