Оказалось даже меньше – всего три Колмана проживали в Ивовой рощице. Сергей сел за телефон. В двух случаях ему внятно объяснили, что о человеке по имени Ткйлер никогда не слышали; Сергей долго извинялся, перед ним тоже почему-то извинялись, он улыбался в трубку, на том конце провода, судя по искристым обертонам, улыбались тоже, все было по-людски.

Третий номер отозвался автоответчиком. И – о чудо! – на пленке был голос самого Тайлера. Он объяснял, что появится в доме только второго марта вечером, то есть завтра, и предлагал желающим оставить сообщение после длинного сигнала.

Сергей повесил трубку. Он не хотел оставлять сообщений. Главное – номер определился и Тайлер в пределах досягаемости. Вместо длинного сигнала будет длинный завтрашний день, а вот потом кто-то кому-то действительно передаст сообщение. Сергей очень надеялся, что будет принимающей стороной.

Весь следующий день он гулял по Сан-Хосе. У него был здесь традиционный пеший маршрут.

С Вествуд-драйва Сергей выходил на Меридиан и шел на юг. (Кстати, Сергей всегда любил переводить на русский язык малую топонимику, если, конечно, названия были неотфамильные, посему этому правилу, по мере сил, буду следовать и я; Вествуд-драйв означает «проезд Западного леса».) Он проходил мимо видео-музыкального магазина, пересекал Кэридж-сквер – Каретную площадь – и постепенно приближался к пересечению с Гамильтон-авеню. На угловой торговой площади он непременно заходил в магазин «Гудвилл» («Добрая воля»), своеобразную комиссионку, где по смехотворно низким ценам продавалось всякое барахло, которое доброхотные калифорнийцы, благотворительности ради, сдавали на специальных приемных пунктах, разбросанных по всей Бей-Эриа. Среди барахла попадались вполне приличные вещи, ни разу не надеванные, и Сергей в прошлом частенько отоваривался в «Гудвилле», а в Москве привозимые им подарки пользовались большим успехом. Никаких угрызений по поводу второсортности покупок Сергей не испытывал: издательское дело не позволяло шиковать, бюджет зарубежных поездок он всегда устанавливал скромный и давно привык к экономии.

В этот раз он ничего не стал покупать в «Гудвилле» и двинулся на запад по Гамильтон. На пересечении этой улицы с Баском-авеню была еще одна торговая площадь – американцы называют их моллами.

Здесь в пунктире посещений имелись две обязательные точки – книжный магазин «Барнз энд Ноубл» и «Эггхед шоп», компьютерный магазин для «яйцеголовых». Сергей долго разглядывал новинки сидиромного дела, прикидывал, какие справочные и профессиональные диски купит себе и какие игры – Костику, но бросаться к кассе тоже не стал: в Бей-Эриа компьютерные магазины на каждом шагу, успеется. Тем более что самый крупный компьютерный супермаркет в округе располагался неподалеку – все на той же Гамильтон-авеню.

«Фрайз электроник» – это райский сад компьютеров и всякой прочей электронной техники. Сергей провел здесь не менее двух часов, обстоятельно изучая все стенды и мысленно делая мучительную селекцию: что ему действительно нужно для работы и усовершенствования компьютера, а что – блажь, пусть даже и очень хочется.

После «Фрайза» он вернулся на перекресток, прошел немного на север по Баском-авеню, постоял на мосту через речушку Лос-Гатос, что означает в переводе с испанского «Кошки», смешное название для реки, а затем двинулся на северо-восток по Юго-Западной магистрали, которая выводила его почти к началу маршрута, улице Фрутдейл (Фруктовый дол), где на перекрестке располагались огромная автостоянка – «парк-энд-райд лот» – и еще один молл с несколькими мелкими магазинами и двумя крупными супермаркетами – «Кей-Мартом» подороже и «Мак-Фругалзом» подешевле, - куда Сергей любил заглядывать просто из симпатии к американскому торговому делу.

Однако сейчас он свернул с магистрали вправо, не доходя до Фрутдейл, – прошел по дугообразной Де-Роуз-уэй и далее строго на восток по улице Маккинли, где на маленькой вилле местного садовода Сергей в предыдущие приезды неизменно покупал замечательно вкусные персики, впрочем, на сей раз было только начало марта и персики еще не созрели. Большое поле возле виллы поросло высокими желтыми цветами, которые Сергей называл дроком, но, конечно же, это был не дрок.

На углу Меридиан Сергей по традиции сделал остановку в полюбившемся ему фруктово-овощном магазине, отметил невероятно низкие для этого времени года цены на спаржу и грибы – что касается апельсинов, то они здесь всегда дешевы, пять фунтов за доллар, – купил гроздь фантастически крупного винограда без косточек и, отщипывая ягоды размером с пинг-понговый мячик, направился по Меридиан на юг. Снова пересек по мостику Лос-Гатос, и вот уже влево уходит Вествуд-драйв, осталось только перейти через улицу. Кольцо замкнулось. Впрочем, это было не кольцо, а прямоугольный треугольник с отсеченными острыми углами, то есть попросту Пентагон.

Вечером Сергей позвонил в Сосалито.

- Алло, – раздался в трубке знакомый голос, и это был не автоответчик.

- Добрый вечер, – вежливо произнес Сергей, изображая, что не узнал говорившего. – Могу ли я услышать господина Колмана?

– Уже слышите, – сказал Тайлер. – Кто это?

- Говорит Сергей Андреенко. Добрый вечер еще раз, Тайлер, рад вас слышать.

В трубке застыла тишина.

- Значит, вы и сюда добрались, – наконец сказал Тайлер, не ответив на приветствие.

Это было вопиющее нарушение всех правил вежливости, тем более американских, когда люди в начале разговора произносят «Хау ар ю?» – что дословно переводится «Как вы?», а на деле означает «Как жизнь?»,– совершенно не задумываясь, что эта фраза означает, и ожидая в ответ только одно слово: «Файн!», то есть «Прекрасно!».

- Честно говоря, я приехал не специально к вам, а на выставку “Интермедиа».– Сергей сделал вид, что немного обиделся.

– Могу я попросить вас об одолжении? – вдруг спросил Тайлер.

– Да, конечно,– оторопело сказал Сергей.

– Оставьте меня, пожалуйста, в покое, вашу мать. Навсегда. На – вашу мать! – всегда. Пожалуйста.

(Я не придумал слова Тайлера. Как-то раз в Жуковке мы беседовали с Сергеем об употреблении мата в русском и английском языках, и в качестве примера вежливой американской матерщины он привел пассаж из очень неприятного телефонного разговора, который у него состоялся в Калифорнии. Насколько я запомнил, Тайлер сказал буквально следующее: «Please, leave me fucking alone. Forever. For – fucking – ever. Please».)

Сказать, что Сергей был сражен,– значит чудовищно смягчить ситуацию. На него словно вылили ушат помоев, а потом еще самим ушатом шарахнули по голове. То, что проговорил в трубку Колман – дипломат Тайлер Колман, – совершенно не укладывалось в рамки даже очень тяжелого разговора между двумя людьми, связанными не столько отдаленным приятным знакомством, сколько формальными, каком-то смысле даже межгосударственными отношениями.

- Тайлер, ради бога, извините меня,– забормотал Сергей. – Я ничего не понимаю. Мне кажется, я перед вами ни в чем не провинился. Да, я попросил вас подержать у себя пленки нашей книги, что, конечно же, выходит за пределы протокола. Однако ничего противозаконного в том не было. Желая забрать пленки, я звоню в посольство и узнаю, что вы в отпуске. А сотрудники отдела говорят, что оставленный мною пакет из вашего кабинета исчез и…

- Я не желаю об этом говорить, – резко перебил Сергея Колман.

- Но я же ничего от вас не требую, – продолжал настаивать Сергей. – Просто хочу забрать пленки и навсегда забыть об этом инциденте.

- Знаете что, – сказал Тайлер, – мне не хочется сейчас ничего объяснять. Это весьма тяжело. Ваши пленки… Угрозы… Вы понимаете, что я впервые в жизни солгал начальству?! – вдруг визгливо закричал он. – Я – и солгал начальству! Придумал этот дурацкий отпуск, нашел драматическую семейную причину и убедил посла! Вы это понимаете или нет? В посольстве полно работы, а я здесь! Как вы думаете, с чего все началось?

- Я по-прежнему ничего не понимаю!!! – тоже повысил голос Сергей. – Какие угрозы? Почему надо было лгать? При чем здесь пленки?