Каштановый шоколад Каштановый шоколад Рассыпал осенний клён. Калёная пастила Сжигает тесьму колёс, И капает серебро Небесных краёв земли, И ветер натянет трос По сотне разлитых лиц, По сотне калёных душ, По сотканным срезам маск. Мазками свою звезду Уже прокляла зима, И листья клюют асфальт До трещины, до земли. Бликует разбитый кварц. Октябрь внутри болит. Зеркало Ниточка лопнула… Дзынк. Зеркало боли. Вниз без опоры Слетает осколок жизни. Мыслимый Боже, Надеюсь, хоть ты доволен! Если я был неправ… Если ошибся… Прошу… Покажи мне! Я не искал оправданий, И в душной пене Двигал на ощупь Распластанные фигуры. Жёлтые листья струятся, Как боль по вене. Жёлтые… Красные… Острые Формы текстуры. Осень и ветер разбудят, Стекают в кофе. То, что не высказал, То, что ещё не сделал, Выскоблит правду, Оставив лишь путь к Голгофе. Жизнь раскололась, И в зеркале Я – подделка. Моя весна Выпекая из тонких веток Багрянец завтра, Заплетая закаты В листья осенних Солнц, Перелётные птицы Взмах обрели Внезапно, И на юг устремились Сотни сердец-часов. На пьянящих аллеях В солнечно-гладких спусках Растворяется осень — Вечный предтеча Вьюг. С этой ржавчиной в сердце Время живых не пустит На мерцающий флагман В танце стальных Кают. А по небу скатился Призрачно-жёлтый мячик, И не так уж и горько В чай добавлять Закат. День сползает быстрее. Солнечный луч, измятый, Не согреет этюды Осени и Утрат. Календарь похудеет. Сердце стучится плетью. От нехватки прохожих Снова грустит Фонарь. Пожелтевшее время Вряд ли меня излечит, Для любого поэта Осень – его Весна. Птицы чёрным маком
Птицы чёрным маком Усыпали булку неба, Словно лёгкие точки, Сделали утро сдобным. Нас укутало тесто, Но вид у него нелепый. Мы нелепо смеёмся В аорте себе подобных. Мы вдыхаем обиды И курим пьянящий запах Городских перекрёстков, Но шумных и несъедобных. Словно в лавке кондитера Небо нам кто-то запер. Мы скребём подоконник, Надеясь на крошку сдобы. Эти глупые правила Выели в нас дорогу. Мы не можем сбежать, Как не могут сгореть обиды. А небесные булки — Лишь повод лечить изжогу. И надеяться только На Бога и панихиду. Каждый лист Ветками расчёсанная осень. Вывернутый ластик этажей. Мир растаял в сказочном гипнозе, В листопаде гаснущих божеств. Вереницей жёлтых украшений В космосе вечернего окна Трудные межзвёздные движенья — Осень чертит, как всегда, одна. И листвой раскрашенная паперть, Место встречи «завтра» и «вчера», Ночь вздохнёт о прожитом, по-бабьи — Осень ни о чем не станет врать. И луна – распластанное блюдце, Разлетится отраженьем брызг. Над безумством мира не смеются! Каждый лист как часть большой игры. Рассветы Москвы Москва, я снова окунаю себя В твои рассветы, будто стёртая кисть. Огни проспектов монотонно хрипят, Горят рассыпанные в ночь маяки. Неспящий город у оконных бойниц Расставит воинов курящую рать. Они как я – сегодня будут одни, И лишь Москва способна это понять. А переулками уходит тоска, Особой поступью украсив июль. И я опять свой вечер буду искать, Как перечёркнутую строчку свою, И не найду, но отзовётся в душе Давно потерянная в небе весна. А меткий выстрел попадает в мишень, И взгляд москвички, и луны белизна, И рыжий столик у ночного кафе, И медный запах многоликой Москвы. Потерян кем-то на скамейке портфель, И даже ветер к этим стенам привык, А я уеду и не буду скучать, Оставив душу, мне скулить не дано. Над горизонтом разгорится свеча, Топлёным воском остывая у ног. |
