Поскольку мы были наедине, маркиз позволил себе то, что обычно делал лишь в полном одиночестве или в присутствии Жанны: он снял парик. Со слов Жанны я уже знал, что волосы у него выпали еще в ранней молодости, но так привык к его искусственным локонам, что с трудом скрыл удивление, увидев его лысую, как у лягушонка, голову.

– Вы сказали – доставка боеприпасов? Астрономические расходы? – Он вздохнул и добавил: – Вам понадобятся только кирки и лопаты. И сильные руки.

И действительно, в основе метода осады Вобана лежали столь тривиальные и незамысловатые предметы, как кирка и лопата.

Как только принималось решение об осаде, инженеры выбирали конкретный участок фортификаций для подготовки наступления. Работы начинались на значительном расстоянии, за пределами досягаемости артиллерии защитников крепости. Этот момент назывался «открытием траншеи» и знаменовал собой начало строительства Наступательной Траншеи.

Подобно деталям головоломки, начавшим неожиданно соединяться в правильном порядке, стали обретать смысл те страдания, на которые обрекали меня на протяжении долгих месяцев братья Дюкруа. Ибо метод Вобана был не чем иным, как тщательно организованной работой саперов. На этом рисунке вы можете видеть предложенный маркизом метод осады во всем его великолепии.

Цель работ состояла в том, чтобы создать обширную систему окопов, называемую Наступательная Траншея, которая позволяла приблизиться к бастионам. Окопы делались достаточно глубокими, чтобы вражеская артиллерия не могла поразить работающих саперов, а для защиты от флангового огня они рылись параллельно стенам крепости, поэтому основные траншеи получили название «параллелей». Трех больших параллелей, соединенных между собой зигзагообразными подступами, было достаточно, чтобы достичь крепостных стен. Система этих окопов складывалась в очень характерный рисунок: для взятия крепости, созданной по совершенному проекту, нужна была совершенная траншея.

Никогда еще столь бессмертные сооружения не были столь бренными. Настоящая большая траншея кажется наблюдателю сооружением, созданным титанами, но, отслужив свое, она просто исчезает за ненадобностью. Через несколько месяцев дождь, слякоть и запустение похоронят ее под покровом забытья. Во время осады Вобаном одной из крепостей к нему для описания событий был направлен сам Расин[31]. «В нашей Наступательной Траншее, – записал он восторженно в своей хронике, – углов было больше, чем во всем Париже». Но в тот самый миг, когда крепость сдавалась, траншея умирала.

Совершенно очевидно, что создание Наступательной Траншеи требовало от инженера безупречного владения всеми науками, которым меня обучали в Базоше. Такая задача требовала слаженного труда тысяч человек. Ширины траншеи должно было хватить для перемещений целого войска, и, соответственно, необходимо было перелопатить миллионы кубических метров земли и вести работы в абсолютном порядке и с предельной точностью. Пол и стены окопов укреплялись досками, чтобы избежать оползней и предохранить пол от размывания дождем. Во время каждой осады нападающие изводили целый лес! В специальных дополнительных ответвлениях окопов хранились боеприпасы, а в некоторых местах создавались большие редуты с единственной целью: подготовить укрытия, чтобы установить там пушки и мортиры, которые могли потом обстреливать выбранный для атаки участок укреплений и артиллерию защитников крепости. И наконец, третья параллель становилась трамплином для решающего броска.

А теперь представьте себе, что планы выполнялись не слишком точно и траншея отклонялась на несколько градусов. Что происходило в этом случае? Ничего особенно страшного, если не считать того факта, что солдаты, работавшие в окопе, который не был параллелен стенам, лишались прикрытия, а значит, защитники крепости могли видеть передовой отряд саперов и, безусловно, пользовались случаем задать им жару из всех своих орудий.

И, представьте себе, это было достаточно неприятно. Десятки раз я оказывался по ту или иную сторону фронта, и если на бастионе защитников находился сметливый офицер, любая ошибка в ведении работ стоила очень дорого. Правда, обычно какой-нибудь стрелок спешил сразу размозжить голову несчастному раззяве, работавшему киркой без прикрытия. Но если, как я вам уже сказал, офицер был наблюдательным, внимательным, дельным и сообразительным (как ваш покорный слуга), он целый день бездействовал и сдерживал огонь, пока неверно ведомая траншея неосторожно приближалась к бастиону, и с каждым часом все больше и больше солдат оказывалось без прикрытия в досягаемости орудий.

Вполне вероятно, что саперы передового отряда уже догадались, что параллель продвигается в ошибочном направлении и превратилась из параллели в перпендикуляр, а потому с бастиона уже видно целый отрезок окопа и крошечных грязных муравьишек, которые перетаскивают на плечах корзины с землей. Но сколько бы они ни старались предупредить об этом дежурного инженера, с удобствами расположившегося в своей палатке в тылу, он не захотел бы признать свою ошибку. Планы есть планы, а кроме того, хотя французы и отрубили башку своему королю, мы все-таки живем в классовом обществе. Не так ли?

За исключением учеников настоящих маганонов, в большинстве своем инженеры были высокомерными отпрысками знатных семейств и не желали слушать советов плебеев. Имейте в виду, что моим обучением занимался лучший из лучших, а потому я, естественно, могу сказать правду об огромном большинстве военных инженеров: это сборище никчемных недотеп, которые не могут найти собственную задницу даже при помощи обеих рук.

Когда с бастиона мы видим в подзорную трубу, как трудятся землекопы, орудуя лопатами и кирками, в траншее, растущей в неверном направлении, для нас наступает момент действовать. Ружейный залп? Конечно же нет. Пока противник не желает исправлять свою ошибку и продолжает работы, вы помещаете на удобную позицию на площадке бастиона три орудия крупного калибра.

Одно из них заряжается пятикилограммовым ядром, а два остальных – зарядами картечи, потом проводится пристрелка. Первый снаряд падает в пяти метрах слева от окопа, второй – в пяти метрах справа. Теперь все готово, но саперы ни о чем не догадываются. Во-первых, потому что они стараются как можно ниже пригибать голову, прячась за фашинами, а во-вторых, из-за общей усталости, постоянного огня с обеих сторон, непрекращающегося обмена ракетами и гранатами, криков тяжелораненых и густого дыма, стелющегося над ничейной землей. Этим несчастным идиотам не приходит даже в голову, что два последних взрыва имеют к ним непосредственное отношение. И вот теперь, когда в этом перпендикулярном окопе, который вовсе не надо было рыть в этом направлении, собралось достаточно солдат, вы приказываете стрелять из всех трех орудий сразу.

И тут происходит вот что: десять саперов разлетаются на десять тысяч шматков мяса. Траншея похожа на трубу, и от удара такой силы останки погибших не впечатываются в стену окопа, а летят вдоль него, кружась в воздухе. Если вам немного повезет, куски костей, мяса и кишок украсят сотню метров траншеи.

Такой удар вам чрезвычайно выгоден. Представьте себе, что почувствуют выжившие солдаты, когда бездарный инженер, который все это время отсиживался в своей удобной палатке, скажет им: «Боже мой, какая неудача!» – и прикажет продолжать работу, потому что они уже отстают на целых три дня от установленного срока. Вполне вероятно, что кто-то дезертирует, а может быть, солдаты даже взбунтуются; как бы то ни было, осада затянется. А у вас как защитника крепости есть только одна-единственная цель – выиграть время.

Тем временем бедняги саперы должны снова взяться за лопаты, пробираясь по окопам на четвереньках. И перед их глазами все время стоит милая картина: стены окопов, покрытые кусками трупов старых приятелей, – здесь осколок черепа, там ребра и бедренные кости, расщепленные, точно тростинки. Кстати сказать, человеческие кишки обычно прилипают к деревянной обшивке стен траншеи, как вареная вермишель.