– Моя Стелла! – закричал убитый горем Бякин и чуть ли не с кулаками набросился на своего начальника.

– Как вы так могли?! – возмущались другие сотрудники. – Неужели не нашлось другой мыши?!

– Молчать!!! – рявкнул профессор. – Наука требует жертв! Сколько можно это повторять! Развели тут сантименты, детский сад, а не лаборатория! Бякин, а ты лишаешься премии! Как закончу опыт, подпишу приказ.

Говорят, в мире действует закон (по сей день не разработанный наукой), согласно которому зло непременно будет наказано. И этим же вечером произошёл случай из ряда вон, изменивший всё в одночасье. Возвращаясь с работы домой, надежда мировой физиологии впал вдруг в какое-то странное состояние. Перестал ощущать дорогу, руль, скорость, время, видеть дорожные знаки, потерял с самого детства неизменно присущее ему чувство реальности настоящего момента, полностью утратил самоконтроль, чего с ним никогда не было. А затем провалился в какое-то безвременье и безпространствие.

Когда же очнулся, обнаружил себя лежащим в чём мать родила на некоем подобии хирургического стола в странного вида белой комнате без окон и дверей и даже без углов между стенами, полом и потолком, которые плавно переходили друг в друга. Сверху, как и положено в операционных, на него ярко светили юпитеры незнакомой конструкции.

Сознание вернулось к Душегубову, и он хотел было уже вскочить со своего странного ложа и разобраться, в чём, собственно, дело, но какая-то невидимая сила словно магнитом пригвоздила его к столу. Он не мог пошевелить даже пальцем, хотя ничем не был привязан.

Через некоторое время перед ним непонятно откуда возникло несколько человечков. Это были пришельцы, точь-в-точь такие, какими их обычно изображают: с большими лысыми головами, маленькими носами и ртами и огромными миндалевидными глазами. Их было пятеро. Окружив скованного неведомой силой пленника, они поднесли к нему свои тонкие руки с длинными пальцами, в которых находились какие-то незнакомые инструменты, и приступили к операции.

Душегубова сковал смертельный ужас.

– Что вы собираетесь со мной делать?! – завизжал он фальцетом.

– Проводить научные эксперименты, – услышал он возмутительно спокойный голос. Но не ушами услышал – ответ как бы возник в его сознании.

– Вы с ума сошли! – возопил профессор ещё громче. – Я вам что, мышь лабораторная?! Я же человек! Вы что, не различаете?!

– Цель нашего эксперимента как раз и состоит в том, чтобы установить разницу между человеком и мышью, – возник в сознании издевательски безразличный голос.

Только тут Душегубов заметил, что справа от него на точно таком же столе лежит белая мышь. Да не простая мышь, а размером с человека. Волна панического страха ударила ему в голову, лишив последних остатков гордости.

– Вы не имеете права! Я буду жаловаться! – вопил он. – Я не поленюсь обратиться даже в Страсбургский суд!

Но на сей раз вместо ответа экспериментаторы отключили его голос, словно убрали громкость радиоприёмника. Физиолог орал благим матом, но собственного голоса не слышал. Со стороны это выглядело очень нелепо.

Нисколько не обращая внимания на протесты подопытного, пришельцы вскрыли ему брюшную полость и очень быстро извлекли печень. А через некоторое время точно так же вырезали печень мышиную и поместили её на место человеческой. Профессорский же орган пересадили грызуну.

Душегубов испытывал при этом лишь неприятные ощущения. По-видимому, хирурги иного мира использовали какие-то неизвестные земной науке обезболивающие. Однако от длительного шока нервы учёного не выдержали, и он впал в глубокий обморок.

Когда же пришёл в себя, то оказался в огромной клетке, наподобие тех, в каких держат мышей в его родной лаборатории. В углу стояла грязная миска с закисшими зёрнами пшеницы и чеплашка с затхлой водой.

Комната показалась профессору знакомой. Присмотревшись внимательнее, он заметил полное сходство со своей институтской лабораторией. Разница заключалась, пожалуй, только в гигантских размерах самой комнаты и всех предметов.

В лабораторию вошёл человек в давно не стиранном белом халате, и Душегубов узнал в нём выросшего в десятки раз собственного сотрудника Бякина. Выглядел тот неважно: небритый, взъерошенный, с взглядом, выражающим полное равнодушие ко всему миру. Развалившись в его (!), профессорском, кресле, он достал из пакета баллон с пивом и стал пить прямо из горлышка. Затем закурил, а пепел стряхивал в большую фарфоровую вазу – подарок заведующему лабораторией от Академии наук.

– Вот скотина! – выругался профессор. – Ты посмотри, что творит!

Однако его подчинённый если что и услышал, то лишь мышиный писк. Исполненный вселенской апатией, старший научный сотрудник битый час провёл, тупо разглядывая какие-то картинки на экране монитора. Затем со словами: «Ну что, поработаем?» направился к клетке, в которой сидел его начальник, открыл её и, взяв того за хвост, вытащил на волю.

– Бякин, ты чего задумал?! – заорал Душегубов. – Уволю к чертям собачьим!

– Ишь, распищалась! – возмутился тот в ответ. – Наука требует жертв!

Никаких обезболивающих, в отличие от пришельцев из другого мира, сотрудник профессора в своих экспериментах не применял. И объяснять их визжащему в истерике боссу даже не пытался. Хуже того, по ходу своих кровавых опытов он то и дело прерывался на перекуры и кофепития. А по их окончании открыл сейф, достал ёмкость со спиртом и остограмился. Но Душегубов этого уже не видел: издох от адской боли и потери крови.

– Ух ты, а зверья у вас, как в зоопарке! – удивился водитель бензовоза Стас, приехавший на базу подзаправиться. – И собаки! И кошки!

– Такая теперь жизнь, – философски пояснил Павел, трудившийся здесь и заправщиком, и дворником, и так – на подхвате. – Никому дел до животных нет, выбрасывают их, они плодятся и пристраиваются, куда смогут. Покормишь их разок – они к тебе. Возьми, мол, на постоянное проживание. Понятное дело, у нас тут не приют, а что делать – жалко! Такая получается вынужденная благотворительность.

– Ну, собаки-то охраняют, наверное, капиталистическую собственность?

– Да как сказать? Абрек, тот, что на цепи, – злой, его боятся. А остальные только жратву клянчат.

– А кошки тоже охраняют? – улыбаясь, полюбопытствовал Стас.

– Они мышей ловят, – ответил Павел.

– И котище этот тоже? Коты же ленивые.

– А Рыжик не ленивый. Его сюда ещё котёнком подбросили. Вот он на мышах и вымахал.

Днём на базу заявился главный механик. Подозвал к себе весь персонал – Павла, двух перепачканных машинным маслом автослесарей Антона и Славку и водителя Серёгу.

– На днях районное начальство нагрянет, – пояснил он собравшимся. – У них рейд по всем окрестным объектам. Ваша задача: сделать генеральную уборку территории. Чтобы ни одной соринки! Покрасить ворота. Поправить вывеску. И сами чтобы как чмошники не ходили. Понятно? Вопросы есть?

– У меня вопрос, – сказал Павел. – Извините, что не в тему, но я об этом и раньше говорил.

– Ну.

– У нас две собаки и кошка беременные. Скоро котят и щенков куча будет, и чем их кормить? Я и так на свои деньги им мясные отходы покупаю. Но на такую ораву меня не хватит.

– Так, и что ты предлагаешь?

– Вы не могли бы выделить деньги на кастрацию?

– Ты в своём уме?! – недобро посмотрел на Павла главный механик. – У нас тут что, приют для кошек и собак? Или мы, по-твоему, благотворительная организация? И что они тут вообще делают? Развели бардак! Убрать всех на хрен! Вот один пёс есть на цепи, и хватит.

– Мы уже звонили в спецавтохозяйство, которое отловом бродячих животных занимается, – сказал Антон. – Они за это дело деньги просят.

– Ещё чего!

– Но животные ведь не виноваты, что их нам подбросили. Им ведь тоже жить хочется, – попытался разжалобить начальника Павел.

– А я тут при чём? В общем, так: Серёга, сегодня же забросишь всю свору в фургон и увезёшь куда-нибудь за город. Понял?