И позволяли себе больше.

Свет был приглушен, работали дым-машины, расстилая туман под ногами. Изба была украшена костями и скелетами животных, расписана славянскими рунами. Культ Велеса в городе М, конечно, старались держать в узде, но, как говорится, дьявол кроется в мелочах. Маленькие изображения, статуэтки, надписи на стенах на старославянском – лишь бы подчеркнуть, что город стоит на бесовской земле и живет ею.

Паша обещал, что в этот раз не будет репетиций и заученных движений – только танец в потоке и подчинение животным инстинктам. Конечно, у них была схема – как же Игорь ее ненавидел, потому что Ника буквально впечатала ее ему в мозг, – но лишь с перемещением пар по площадке.

Все, что происходило дальше, было отдано на откуп участникам.

Звери выли, рычали, издавали гортанные звуки, пели и читали на старославянском, растягивали те же колядки, которые зачитывали у дверей жителей города. Музыка то ускорялась, то замедлялась, задавая темп, заставляла участников меняться местами, падать, подниматься, прижиматься друг к другу, а потом распадаться на две части некогда единого целого. Звери кричали и пели среди полумрака, призывая настоящих бесов, которые и так уже гуляли по городу.

Но, как гласит предание города М, если прикинуться одним из них, тебя не тронут.

«Или можно не прикидываться», – заговорил внутренний голос.

Игорь впервые за долгое время захотел отпустить ситуацию и попробовать забыть, кем он на самом деле был.

Если поймать темп и двигаться вслед за Никой, то кажется, что они действительно вместе, словно единый организм.

Они уже почти забыли, каково это.

Когда хочется быть не рядом, не внутри, а везде и сразу.

Музыка снова ускорилась, окончательно вытесняя из сознания все адекватное человеческое.

Игорь следовал за Никой, ее движениями, позволял себе раствориться в них и не думать о том, получается ли у него что-то складно.

Когда ты кого-то любишь, ты об этом не думаешь: ты собираешь ее жар, проводя кончиками пальцев от плеча до ладони, ловишь губами ее вздох, прижимаешься к ней со спины, чтобы почувствовать единое сердцебиение.

Только вот сердца в унисон не бились.

Время остановилось.

Вдох.

Длинный выдох.

Снова вдох.

Сколько вокруг новых запахов.

Изба срублена из сосны и еще немного отдает смолой.

Пахнут еловые ветки, развешанные по углам.

Дым. Кто-то курит не сигареты.

Бес.

Нечисть.

Тут тоже?

Запах противный, ужасный, но манит, потому что это его – их? – суть, находить этот след. Сейчас запах еще не такой затхлый, как будто этот бес еще немного жив.

Кто?

Где?

«Близко».

Игорь завис над Никой, держа ее одной рукой у самого пола. Их лица были друг к другу ближе, чем бывали обычно за последние пару лет.

Только вместо привычного желания или похоти он увидел в ее глазах промелькнувший страх.

Он замер, словно наткнулся на невидимую стену.

– Все хорошо?

– Ты хотел меня укусить, что ли? – Ника поднялась и прижалась к нему.

Конечно, чтобы остальные не заподозрили, что что-то не так. Это же «идеальная Ника Авакова», никто не должен знать, что в ее жизни вообще что-то – все – может быть не так.

Игорь провел языком по клыкам.

Ему понравился ее страх?

– Увлекся, – тяжело дыша, ответил он и убрал маску с лица. Одежда прилипла к коже, ее хотелось снять и сжечь.

– Ты какой-то другой.

– Ты тоже, – длинным выдохом ответил он. Не выдержал и поцеловал ее, прижимая и удерживая за шею. Едва нашел силы, чтобы остановиться. – Ты безумная, ты в курсе?

Обычно Ника отвечала «Ты тоже», но в этот раз промолчала.

– Ребятки, держите себя в руках, – встрял Ярослав. Игорь еле сдержался, чтобы демонстративно не поцеловать Нику еще раз и в очередной раз не показать Яру, что его безответная любовь такой и останется.

– Прекратите, – шикнула Ника. – Ты вообще что творишь? – она с укором посмотрела на Игоря.

– А что такого? Поцеловать тебя нельзя?

– Потом поговорим, не здесь, – она скрестила руки на груди и поправила маску. – Еще не конец, помнишь?

Игорь поджал губы, но не успел ничего ответить, потому что Паша взял микрофон и сообщил, что для следующего танца нужно поменяться партнерами. Настроение у Игоря пропало тут же, потому что Ника сбежала, моментально выбрав себе кавалера.

Игорь жмурился, кусал губы, облизывал их, усиленно гримасничал – все равно под маской не видно, – чтобы успокоиться. Как же его бесило, когда Ника вела себя так, будто она главная, будто последнее слово только за ней, будто она лидирует в их отношениях, а Игорь – так, стоит рядом.

– Ты чего замер? – одернул его подошедший Пашка.

– Пойду подышу, – огрызнулся Игорь. Паша уже набрал воздуха, чтобы возразить, но только сделал шаг назад, предупреждающе и извинительно выставляя руки.

Игорь выскочил на улицу без верхней одежды, несмотря на начинавшуюся метель. Если бы вокруг не было столько людей, уже прыгнул бы в сугроб. Все тело распирало от жара, гнева, злости, ярости, остатков похоти и голода. Эмоции закипали внутри и бурлили. Ужасное описание, очень по-русски литературное, но другое Игорю в голову не пришло.

А потом все потухло.

Как будто кто-то забрал это все из Игоря и куда-то выбросил.

Игорь очень хотел бы, например, вспылить и допрожить эти эмоции, да не получалось. Он дышал так ровно, словно спал, а не собирался пять минут назад загрызть свою девушку. Очень непонятное состояние, незнакомое. Игорь и раньше умел быстро взять себя в руки, но чтобы так резко – никогда. Это же несвойственно людям, верно? С другой стороны, он теперь и не совсем человек.

Не теперь, поправил себя Игорь. Еще ничего не решено. Не теперь.

Игорь пинком разворошил сугроб, но не испытал никакого эмоционального выброса. Просто механическое движение ноги по снегу. Словно выброс и не нужен.

Может быть, это его способность? Оставаться спокойным?

– Брат, у тебя все хорошо? – Арс вышел вслед за Игорем и отвел его в сторону. – Ты там всех напугал.

– Видимо, не всех, – спокойным тоном ответил Игорь, пожимая плечами. – Ника взбесила. А потом… Пуф, – он взмахнул рукой, – и разбесила.

– Шутишь так? – Арслан протянул ему парку. – Замерзнешь.

– Не шучу, – пожал он плечами и оделся. – Странное ощущение. Как будто злость по щелчку выключилась.

– Может, ты у нас хладнокровный двоедушник теперь? – усмехнулся Арс.

– Не знаю, может быть, – Игорь коротко рассмеялся в ответ. – Но оставляет неприятное ощущение незавершенности. Яр с Никой? – спросил он, посмотрев в сторону избы.

– Без понятия.

– Брешешь.

– Конечно, с Никой, а ты как хотел?

– Я хотел свалить из этого города. Жениться на ней и свалить.

– Свалить – желание похвальное, женитьба на Нике… – Арс покачал ладонью перед собой и поморщился.

– Вроде бы пора, разве нет? Мы с седьмого класса вместе.

– Яру ее отдай, пусть перебесятся. Может, ты заодно поймешь, что она тебе не сдалась. Переспит с ним разок, угомонятся.

– Было уже, не угомонились. – Игорь снова пнул ногой снег, но снова ничего не всколыхнулось внутри. Почему он так спокойно об этом говорил?

Арс удивленно уставился на него, но не успел узнать подробности, потому что позади послышался знакомый смех. Ника и Яр наконец вышли. В обнимку. Этот смех Игорю не понравился – и намного больше, чем их чрезмерная близость. Он знал, как смеется Ника, и обычно этот смех ничего хорошего не сулил, только то, что Ника опять напортачила, но не поняла этого. Если вообще стремилась понять.

– Вы чего так долго? – спросил Арс.

– В отличие от некоторых, – Ника покосилась на Игоря, – мы остаемся до конца. Но раз уж вы сбежали, решили выйти. Но дело вообще не в этом, – она отмахнулась. – Чуть не пришлось с Юркой из «Б» класса танцевать, помните его? – Ника снова засмеялась. – Дурак такой, ей-богу, почти сжалилась.

– И над кем еще ты «почти сжалилась»? – пождал губы Игорь. Он ненавидел эту Никину легкомысленность. А еще то, как она не считалась с собственными обещаниями. Например, не вертеть задницей перед другими парнями в формате «я все равно им не дам».