Наконец, через некоторое время раздался скрип открываемой двери, и до Чендлеров донеслось:

– Ну если ты так просишь, моя дорогая, то пусть остаются.

Элеонора радостно улыбнулась и повернулась к Фрэнку. Тот постарался улыбнуться в ответ, но его лицо бессильно перекосилось… Мужчина всегда был плохим лжецом. Впрочем, счастливую Элеонору это не особо волновало – ее хорошее настроение было не сломить. Джордж же обеспокоенно повернулся к сестре и нервно взял ее за руку.

– Все в порядке, – успокоила его Рената. – Внутри дома воздух не так плох, а я тот еще домосед… ты же знаешь, – постаралась приободрить брата девушка. – Тем более здесь тебя научат огненной магии. Пойдешь в армию, завоюешь несколько наград и купишь нам дом получше, хорошо? – улыбнулась Чендлер, погладив Джорджа по голове.

Мальчик обеспокоенно на нее посмотрел, после чего глубоко задумался и решительно кивнул. Так семейство Чендлеров поселилось в особняке рода Блэквуд, спрятанном в глубине смога заводского района… И первым их приобретением на новом месте стали очень плотные маски.

Утро Ренаты Чендлер началось так же, как и две недели до этого – с будильника, заведенного на семь часов утра. Девочка решительно ударила по громкому устройству, села на старой кровати и вяло посмотрела в окно… Неизменный смог продолжал упорно висеть за стеклом. Учитывая, что такую мелочь, как солнце, он совершенно игнорировал, было абсолютно непонятно, день сейчас или ночь. Все, на что можно было ориентироваться, это часы.

Девочка вздохнула и оглядела предоставленную ей комнату. Конечно, за две недели они немного обжились, но помещение все еще выглядело неуютным. Сероватые из-за пыли обои отклеивались от стен, на потолке виднелись желтоватые разводы, а старая (не старинная; для гордого звания «старинной» этой мебели не хватало лоска и оттенка высокомерной гордости) кровать немилосердно скрипела. Благо хоть простыни были новыми. Они появились после вдумчивой беседы с ошалевшим от такого напора Элвином… Да, иногда Рената вела себя совершенно не по-женски, но это были крайние обстоятельства. Вот только девочка начала подозревать, что в этом доме крайние обстоятельства будут возникать до обидного часто.

И активно помогать в их возникновении будет «тетушка».

Розмария Блэквуд была… если совсем кратко, то она являлась толстой, недовольной жизнью старухой. И недовольство жизнью было основной чертой ее характера. В первый раз Рената увидела эту женщину, когда та лежала, буквально растекшись на своем любимом кресле, и смачно поедала яблочный пирог. Само это зрелище было довольно запоминающимся. Дородная седая женщина (волосы тетушки не были убраны в какую-либо прическу, поэтому нечесаной копной лежали на ее широких плечах) брала щедрые куски выпечки с лежащего на ее животе подноса, после чего засовывала их в рот, прожевывала пару раз и тяжело глотала. Как тетушка умудрялась не подавиться во время подобного, Рената не имела ни малейшего понятия, но факт оставался фактом. После проглатывания тетушка зачем-то вытирала пальцы о бесформенное серое платье, довольно причмокивала и принималась за новую порцию.

Когда Рената увидела это впервые, то на секунду онемела. И заметившая ее Розмари воспользовалась этой секундой, чтобы смачно рыгнуть, насупиться и начать осыпать девочку раздраженными визгами. Правда, ошарашенная девочка не услышала большую их часть, так как завороженно смотрела на многочисленные подбородки, колышущиеся в такт энергичному подпрыгиванию их владелицы. Так и состоялось первое знакомство старшей дочери семьи Чендлер и «тетушки» Розмари. И это было самой эмоциональной частью их дальнейшего взаимодействия. В последующем все, что могла узреть девочка на лице тетушки, была застывшая недовольная гримаса. Эта самая гримаса исчезала с лица женщины, только когда «тетушка Розмари» спала (что она делала довольно часто) или ела (что делала еще чаще)… И именно поэтому Рената вставала в семь утра. Чтобы приготовить еду и на время вывести склочную тетушку из боевого состояния. Ведь если этого не сделать, то она начинала ворчливо визжать и действовать всем на нервы. За эти две недели Рената даже выявила самые популярные темы для визжания, вытекавшие из самой основной: Чендлеры дармоеды, сидящие на шее старой работающей женщины.

И да, как бы этот факт ни потрясал… Розмария Блэквуд была незамужней работающей женщиной. Правда, кем именно она работает – Рената так и не поняла: все две недели тетушка только ела и спала, не выходя из дома. Не то чтобы в мир смога хотелось выйти, но даже нелюдимой Аделаиде Чендлер приходилось выходить из дома, чтобы поддерживать хоть какое-то общение с соседями. А здесь аристократ… Насколько Рената слышала, межродовое общение было важной частью бытия аристократами. Но, видно, аристократы ее мнения не разделяли. Или разделяли, но в вопросе «впечатляющего» характера тетушки, поэтому видеть ее лично не горели желанием… Рената не могла их за это винить.

Девочка тяжело вздохнула и откинула одеяло. Настала пора решительно встать и приготовить очередную порцию успокоительного для «трудящейся в поте лица» Розмари. Рената подошла к старому шкафу и открыла дверцы – ее взгляду предстало довольно печальное зрелище. На вешалках одиноко висели пять платьев. Неплохое количество для дочери младшего клерка, но совершенно неподходящее для аристократки. Особенно учитывая, что три платья из пяти были для работы по дому, а два оставшихся подходили для простой прогулки по улице, но никак не для возможного приглашения в знатный дом.

Впрочем… возможно, она зря переживает. Учитывая «активную» социальную жизнь тетушки, приглашения Чендлерам не видать. Рената мрачно оглядела свою немногочисленную одежду и взяла простое серое платье. Вскоре девушка оделась и спустилась на первый этаж, на котором располагались кухня, столовая и неизвестное ей помещение, скрытое за большой двустворчатой дверью. Судя по размерам и расположению двери, раньше это место было бальным залом, а если обратить внимание на количество пыли на полу (с которой Рената очень близко познакомилась во время уборки дома), то балов в этом особняке не проводилось уже очень давно. Очень.

А вот столовая, напротив, была весьма популярна у единственного жильца. И если в половине дома Ренате и Джорджу (он ответственно решил помочь сестре) приходилось убирать следы запустения, то на второй половине пришлось расчищать бардак, наведенный тетушкой. Рената вспомнила некоторые, особо старые, залежи и содрогнулась, после чего прошла мимо входной двери, направляясь в столовую.

А потом резко остановилась… Ей показалось, или… Девочка медленно обернулась и увидела, что ручка входной двери начала медленно опускаться! Рената подобралась и нащупала зонт, стоявший в подставке. Когда дверь открылась окончательно, девочка решительно занесла зонт, и…

Когда незваный посетитель ступил внутрь дома, Рената начала опускать свое страшное оружие, но, увидев посетителя, резко затормозила. В итоге в прихожей образовалась странная композиция: Элвин пристально смотрел на зонт, нависающий над его головой. Агнесс Гостфайер смотрела на Ренату, а девочка смотрела на Элвина. В коридоре повисла тяжелая тишина…

Наконец, военный отмер и осторожно отошел от нависшего над ним оружия. Теперь на Ренату смотрели уже два удивленных взгляда, и девушка смущенно опустила зонт.

– Мы жили в неблагополучном районе, – пояснила она.

Бескрайнее удивление в глазах Элвина уменьшилось… Агнесс продолжала потрясенно сверлить Ренату глазами.

– Кхм… Я рада приветствовать милорда и миледи в этом доме, – решила сменить тему девочка. – К сожалению, я не могу встретить вас как подобает из-за вашего… неожиданного визита, – немного резко сказала Чендлер, опуская зонт в подставку.

Элвин моргнул, осознав случившееся.

– О! Прошу прощения, это было несколько… неприлично, – быстро сказал аристократ. – Просто Розмари не слышит стука и часто забывает о назначенных визитах. Она и бабушка знакомы уже много лет, поэтому мы отвыкли предупреждать… Приношу свои извинения, – покраснел военный.