Быстро надев бархатную ливрею, отделанную золотыми галунами, натянув белые чулки и сунув ноги в черные туфли, Маккена направился в кабинет, где его ждал лорд Уэстклифф. Дом, казалось, вымер, наполненный странной тишиной, от которой по спине бежали мурашки, хотя он еще не дошел до места экзекуции. Постучав два раза, как учил его Солтер, Маккена осторожно приоткрыл дверь.
– Входи, – послышался голос графа.
Сердце Маккены стучало с такой силой, что голова кружилась. Постаравшись придать своему лицу спокойное выражение, он вошел в кабинет и остановился у двери. Обстановка комнаты отличалась строгостью и простотой, вдоль стен тянулись блестящие панели из палисандрового дерева, на противоположной стороне – высокие прямоугольные окна с витражами, по стенам – полки с книгами. Еще были стулья с прямыми высокими спинками и большой письменный стол, за которым сидел лорд Уэстклифф.
В ответ на широкий жест графа Маккена сделал несколько шагов и остановился перед столом.
– Да, милорд? – робко произнес он, готовый к самому худшему.
Граф смерил его презрительным взглядом.
– Я думаю, что бы такое сделать с тобой...
– Сэр? – У Маккены засосало под ложечкой. Он посмотрел в жесткие глаза графа и инстинктивно отвернулся, не выдержав ледяного взгляда. Никто из слуг не мог выдержать его. Это было бы неслыханной дерзостью.
– Твои услуги больше не требуются в Стоуни-Кросс-Парке. – Голос графа хлестал, словно плеть. – Ты уволен. Я беру на себя обязательство подыскать тебе другое место.
Маккена молча кивнул.
– Я договорился с судостроителем из Бристоля, – продолжал граф, – с мистером Илбери, он согласился взять тебя в ученики. Я знаю его как благородного человека и ожидаю, что он будет справедлив к тебе.
Граф говорил что-то еще, но Маккена только наполовину слушал его. Бристоль... это слово ничего не говорило ему, разве что это большой торговый порт и что там есть горы, богатые углем и металлом. По крайней мере это не так далеко от Гемпшира.
– У тебя не будет права вернуться в Стоуни-Кросс-Парк, – продолжал граф, привлекая его внимание. – Запомни: тебя больше не ждут здесь, по причинам, которые я не желаю обсуждать с тобой. И если ты все же посмеешь появиться здесь, то пеняй на себя.
Маккена понял все, что ему было сказано. Он не ожидал такого исхода... и, видимо, должен был чувствовать благодарность, но впервые в жизни забыл, что значит это чувство. Как он ни пытался унять вскипевшую ярость, она острым жалом засела в его сердце. Что же скажет Алина?
– Я договорился, чтобы тебя отвезли туда сегодня же вечером, – холодно продолжал граф. – Семья Фарнем везет товар на бристольский рынок. Они позволили тебе занять место на запятках кареты. Немедленно собери свои вещи и отнеси их в дом Фарнемов, откуда отправится карета.
Подойдя к столу, граф выдвинул ящик, достал монету и бросил Маккене. Маккена поймал ее на лету. Это был золотой, равный пяти шиллингам.
– Твой месячный заработок, хотя ты и не отработал полный месяц, – пояснил граф. – Пусть никто не посмеет обвинить меня в скупости.
– Спасибо, милорд, – едва слышно произнес Маккена. Монета вместе с небольшой заначкой, спрятанной в его комнате, составят два фунта. Он должен их экономить, так как свое обучение ему скорее всего придется отрабатывать бесплатно.
– Можешь идти. Оставь ливрею, она тебе больше не пригодится. – Граф перевел взгляд на бумаги, лежащие на столе, давая понять, что разговор окончен.
– Да, милорд.
Когда он вышел из кабинета, его мысли были в полной неразберихе. Почему граф не задал ни одного вопроса, почему не потребовал ответа, насколько далеко зашли его отношения с Алиной? Может быть, граф не желал знать? Может быть, он предполагал худшее, что Алина взяла его в любовники? Накажет ли он Алину за это?
Он даже не может остаться здесь и узнать. Он будет не в состоянии защитить или поддержать ее... Он исчезнет из ее жизни. Но будь он проклят, если не увидит ее снова. Ступор прошел, и внезапно что-то вспыхнуло в горле и груди, словно он вдохнул огонь.
Алина еле держала себя в руках, когда услышала долгожданные звуки... тихий скрип... это Маккена забирался на балкон. Живот свело, и она обхватила его руками. Она знала, что должна сделать. И понимала, что даже если бы отец не вмешался в судьбу Маккены, им не видать счастья. Для Маккены будет лучше начать все сначала и забыть то, что было в прошлом. Пройдет время, он встретит другую девушку, которая сможет любить его свободно и открыто, как никогда бы не смогла она. Без сомнения, такой мужчина, как он, покорит не одно женское сердце.
Алина хотела лишь одного: найти иной способ сделать его свободным, способ, который не принес бы им так много боли. Но, увы, его не было...
Она увидела большую тень за тонкой кружевной занавеской – Маккена стоял на балконе. Дверь была чуть приоткрыта, он пнул ее ногой, но, как и прежде, не посмел переступить порог. Алина тихо зажгла свечу около постели и наблюдала, как задрожало ее отражение, оживая в зеркальном стекле на фоне темной фигуры Маккены.
Она присела на край постели рядом с балконом, не смея подойти ближе.
– Ты говорил с графом, – сказала она бесстрастно, чувствуя, как холодная струйка пота стекает по спине.
Маккена хранил молчание, хотя заметил напряженность ее позы, словно она не хотела подпускать его к себе. Что происходит? Она уже должна быть в его объятиях!
– Он сказал мне...
– Да, я знаю, что он сказал, – мягко перебила Алина. – Ты должен уехать из Стоуни-Кросс-Парка. Что ж, так будет лучше... для тебя.
Маккена попытался возразить, замотав головой.
– Но я не смогу без тебя, – прошептал он и впервые переступил порог ее комнаты.
Алина поднялась и жестом остановила его.
– Нет, – сказала она и, набрав в легкие воздуха, продолжила: – Все кончено, Маккена. Единственное, что мы должны сделать сейчас, – это сказать друг другу «прощай» и расстаться.
– Я найду способ вернуться, – глухо проговорил он, не сводя с нее глаз. – Я сделаю все, о чем ты попросишь...
– Это будет неразумно. Я... – Ненавидя себя, она нашла в себе силы продолжить: – Я не хочу, чтобы ты возвращался. Я больше не хочу тебя видеть.
Глупо уставившись на нее, Маккена отошел на шаг, ничего не понимая.
– Не говори так, – пробормотал он. – Не важно, куда я уеду, я никогда не перестану любить тебя. Скажи, что ты тоже будешь... Алина! Господи... я не смогу жить без этого проблеска надежды.
Все верно, если он не перестанет надеяться, это грозит ему гибелью. Он вернется, и тогда отец его уничтожит. Единственный способ спасти Маккену – отправить подальше... уничтожив веру в ее любовь. Если она не сделает этого, то никакая сила на земле не удержит его от возвращения...
– Я прошу прощения за своего отца, – сказала Алина чужим голосом, вдруг ставшим очень высоким. – Это я просила помочь мне избавиться от тебя, освободить от этого объяснения... Он рассердился, сказав, что мне следовало выбрать кого-то получше, чем конюх. Он прав. В следующий раз я буду более разборчива.
– В следующий раз... – механически повторил Маккена. У него был такой вид, словно его ударили и он никак не может прийти в себя.
– Ты развлекал меня, но мне все это уже надоело. Я бы хотела, чтобы мы расстались друзьями. Не забывай, ты всего лишь слуга. Так что давай поставим все точки над i. Будет лучше для нас обоих, если ты уйдешь, прежде чем я вынуждена буду сказать вещи, которые нам обоим будут неприятны. Уходи, Маккена. Ты мне больше не нужен.
– Алина... ты любишь меня?
– Я играла с тобой. И научилась всему, что хотела. Теперь я должна найти джентльмена, чтобы испробовать свои познания на практике.
Маккена стоял молча, глядя на нее взглядом раненого животного. Алина отчаянно соображала, сколько еще это будет продолжаться?
– Как я могу любить такого мужчину, как ты? – говорила она, а каждое насмешливое слово отзывалось болезненным уколом в сердце. – Ты бастард, Маккена... у тебя нет ни семьи, ни родословной, ни средств к существованию... Ты можешь предложить мне что-то особенное, что я не могу получить от любого другого мужчины низкого происхождения? Уходи, пожалуйста. – Ее ногти впились в ладони. —Уходи.
