Шоу хмуро рассмеялся, завинтил фляжку и убрал ее в карман.

– Неодобрение – не то слово. Они заключили сделку. Мой отец предложил ей деньги с условием, что она забудет о моем существовании и исчезнет, а она ответила контрпредложением. Они торговались, как парочка букмекеров, пока я стоял и слушал, чувствуя собственное бессилие. Когда они остановились на приемлемой сумме, моя возлюбленная ушла, даже не оглянувшись. Очевидно, перспектива выйти замуж за лишенного наследства Шоу была для нее менее привлекательна, чем большие отступные. Тогда я не мог понять, кого ненавижу больше – ее или моего отца. Вскоре после этого мой брат Фредерик умер, и я неожиданно стал первым наследником. Мой отец не скрывал своего разочарования вплоть до смерти.

Ливия старалась не выказать сочувствия, боясь, как бы он не истолковал ее слова неправильно. Масса банальностей крутилась у нее на языке, вроде того, что, разумеется, Шоу когда-нибудь найдет женщину, достойную его любви. Или, возможно, его отец сделал так ради его же блага... Но в этот момент она не могла произнести ни одного из этих сладких утешений. Она просто сидела молча, пытаясь отыскать в его лице следы горечи или разочарования, но он смотрел на нее с лукавой улыбкой.

– О чем вы думаете? – спросил он.

– Я думаю, как мне повезло, что у меня был Эмберли, пусть и короткое время... По крайней мере я знаю, что такое подлинная любовь.

Он прикоснулся к ее щеке, нежно поглаживая ее. От этой ласки сердце Ливии бешено заколотилось. Он не отводил от нее взгляда. Его пальцы гладили ее кожу, пока он не остановился на нежной мочке уха.

– Любой бы полюбил тебя.

Ливия не могла отвести от него глаз. Он опасный мужчина, предлагавший чувственность взамен безопасности, страсть вместо защиты. Она никогда бы не могла подумать, что у нее может быть такое с мужчиной, которого она даже не любила. Но в нем было что-то завораживающее, обещание неземного блаженства... Он обещал радость, от которой она была не в состоянии отказаться.

Когда Ливия осторожно прижалась к нему, то ощутила сильную мускулатуру груди и живота и то, как напряглось его тело... А ниже – мощная выпуклость, заставившая ее покраснеть, когда она поняла, что это... Его рука неспешно поглаживала спину, заставляя ее прижаться к нему ближе, пока она не наткнулась на твердую фляжку. Она вздрогнула и вернулась к реальности.

– Не уходите, – пробормотал Шоу, чувствуя, что она собирается соскользнуть с колен.

Она осторожно убрала его руку с талии.

– Я не могу делать это на глазах у моих предков, мистер Шоу. – Она указала на портреты вдоль стен.

Шоу изобразил наивную улыбку.

– Почему? Они меня не примут?

Ливия позволила себе ответить серьезно, обведя взглядом бесчисленные портреты Марсденов:

– Может быть, им следует узнать вас лучше?

– Нет, – не раздумывая ответил он. – При более близком знакомстве я не стану лучше.

Она приподняла одну бровь, раздумывая, искренни его слова или это отговорка дабы уйти от ответа, а возможно просто черный юмор. Не в состоянии прийти к заключению, она покачала головой и сдержанно улыбнулась:

– На самом деле, чем вы ближе, тем больше нравитесь мне.

Вместо ответа Шоу взял ее голову обеими руками и притянул к себе. И сорвал поцелуй с ее теплых дрожащих губ. Стремительное прикосновение его губ едва ли можно было назвать романтичным – уж слишком оно было напористое, слишком быстрое, хотя и поражало своим порывом.

Отпустив Ливию, Шоу наблюдал, как она соскользнула с его колен. Пол, казалось, качался у нее под ногами, она еле обрела равновесие. Шоу уселся на троне поглубже и взглянул так, что у нее внизу живота разлилось тепло.

– О чем вы думаете? – прошептала Ливия, отвечая на его взгляд.

Он сказал с поразительной искренностью:

– Как много я взял от вас, не сделав вам больно.

И тут она поняла: прежде чем Гидеон Шоу вернется в Америку, они станут любовниками. Она видела по его глазам, что он тоже понимает это. Ее взволновала радость ожидания. Покраснев, она отошла на пару шагов и пожелала спокойной ночи. Уходя, она не смогла не оглянуться.

– Я не боюсь, что вы обидите меня.

Он нежно улыбнулся:

– И все же... кому-кому, но вам я не хотел бы причинить боль.

Подойдя к двери в свою комнату, Алина заметила узкую полоску света на темном полу коридора. Дверь была приоткрыта. Стараясь подавить чувство неловкости, она вошла в комнату и увидела, что миссис Фэрклот поджидает ее, сидя на стуле у камина. Обычная вечерняя ванна уже была готова и стояла в центре комнаты, а котел с горячей водой – в отверстии камина.

Естественно, миссис Фэрклот достаточно было бросить на Алину один проницательный взгляд, и ей стало ясно, что произошло с ее госпожой.

Не глядя на экономку, Алина закрыла дверь.

– Добрый вечер, миссис Фэрклот. Если вы поможете мне расстегнуть платье на спине, то все остальное я сделаю сама. Сегодня мне не нужна ваша помощь.

– Ну да, разумеется, – проворчала миссис Фэрклот, подходя к Алине.

Алина с изумлением взглянула на нее. Нет, не стоит надеяться, что экономка оставит такой поворот событий без комментариев. После того как миссис Фэрклот помогла Алине справиться с платьем, она взяла котел и подлила в ванну горячей воды.

– Я так и знала, что вы продрогнете, – сказала она. – Горячая ванна поможет.

Покраснев до ушей, Алина расшнуровала корсет и бросила его на пол. Задрожав, когда тело обдал холодный воздух, она подождала немного, прежде чем окончательно раздеться. Жесткие подвязки оставили красные следы на ее ногах, и она вздохнула с облегчением, когда сняла их вместе с чулками. Боясь, как бы то, что Маккена делал с ней, не оставило следов на теле, Алина поспешила лечь в ванну, погрузившись в воду со вздохом облегчения.

Миссис Фэрклот подошла, чтобы положить вещи на место, две морщинки пролегли между ее седыми бровями.

– Он заметил шрамы? – тихо спросила она.

Алина погладила правое колено, опустив его в воду.

– Нет. Я все сделала так, что он ничего не заметил. – Она прищурилась от набежавших слез, стараясь сдержать их. – О, миссис Фэрклот, это было так чудесно! Все равно что вновь обрести часть собственной души, которая потерялась неизвестно где. – Она скорчила гримасу, смеясь над своими мелодраматическими словами.

– Я вас понимаю, – ответила экономка.

– Понимаете?

Неожиданно лукавые искорки промелькнули в глазах экономки.

– Когда-то я тоже была молодой, хотя в это трудно поверить...

— И вы...

– Я бы не хотела касаться этой темы, – твердо возразила экономка. – И это не имеет отношения к вашим страхам.

Более аккуратное слово нельзя было и подобрать. Она не сказала «к вашему недостатку» или «проблемам с ногами». Это были именно страхи.

Промолчав, Алина опустила руки в воду, пока миссис Фэрклот добавляла в ванну настой лечебных трав.

– Я вела себя как жадный ребенок, – взволнованно проговорила Алина. – И делала то, что хотела, не думая о последствиях.

– Мне кажется, поведение Маккены было не лучше. – Экономка присела на стул около камина. – Вы оба наконец получили то, что хотели, и, по-моему, вам обоим теперь от этого только хуже.

– Худшее еще впереди, – вздохнула Алина. – Теперь предстоит самое трудное – выпроводить его отсюда без объяснений. – Она сделала паузу, приложила влажные руки к щекам и резко добавила: – Во второй раз.

– Зачем? – недоумевала миссис Фэрклот.

– А вы предлагаете, чтобы я сказала ему правду? Вы представляете, какая будет реакция?

– Человек никогда не может знать точно, что творится в сердце другого, миледи. Подумать только, я знаю вас с того дня, как вы появились на свет, и вы все еще способны удивить меня.

– То, что я сделала с Маккеной сегодня... удивило вас?

– Нет. – По какой-то причине уверенная интонация миссис Фэрклот заставила их рассмеяться.

Положив голову на край ванны, Алина вытянула ноги, позволив горячей воде омыть шрамы.