— Ты уверена, что всё именно так? Проверь и мою кровь, — Магистр зашёл несколько минут назад и наблюдал за опытами.
В конце дня в лабораторном журнале было отмечено, что произведено 18 заборов образцов крови от оборотней и 7 от людей. Никаких различий в строении клеток и количественном составе обнаружено не было. У одного человека был небольшой лейкоцитоз, обусловленный респираторным заболеванием. А в целом всё у всех в пределах человеческой нормы. Осталось найти заболевших оборотней, чтобы сравнить результаты, и тогда, возможно, хоть что-то прояснится.
— Почему ты разочарована? Что не так? — магистр устроил ужин в тесном кругу в своей гостиной.
— Я надеялась, что найду хоть какое-то различие, может другой вид клеток, хоть что-то, что объяснило бы ускоренную регенерацию. Не понимаю механизм, не знаю с чего начать…
— Судя по твоим объяснениям, каждый тип клеток выполняет свою функцию. Так?
— Да, именно.
— А что, если регенерация — это продукт не какой-то группы клеток, а магической составляющей в ней. Ты упорно игнорируешь, что этот мир пронизан магией, как и все существа на ней.
— Наверное потому, что магическую составляющую вообще не представляю как исследовать. Впрочем, надо подумать.
8. Поговорили
Следующая пара месяцев была настолько забита работой, что каждую ночь она возвращалась к себе и падала на кровать без сил. День был расписан поминутно: утром после пробежки с ребятами и ванны — завтрак, потом работа в лаборатории, далее перевод рун, часа два- три, где под её диктовку писали Франц или Ленн, снова работа в лаборатории. Обедать и ужинать приходилось на ходу, или, когда магистр Кастор буквально вытаскивал её из лаборатории и приводил к себе в гостиную, где под шуточки охранников они вместе обедали или ужинали. Периодически, когда идеи заканчивались и наступало ступорозное состояние, тогда она выходила в сад, садилась под своё любимое раскидистое дерево и позволяла себе забыться и не думать ни о чём, хотя бы, несколько минут. Такая разрядка обычно помогала, находилось альтернативное решение и начинался новый поток исследований и предположений.
На левой руке у Али теперь красовался тонкий браслет — хранилище, азартно заполняемое всем, чем только можно: одежда, книги, тетради, шариковые ручки, заказанные у ювелира, всевозможные реактивы и приборы, конечно, микроскоп, центрифуга, стерилизатор и даже множество разнообразных блюд и термос с горячими блюдами и напитками. Туда же вложила всевозможные магические гигиенические средства, купленные в эльфийских магазинах. В общем она увлеченно заполняла браслет всем, чем только можно, ожидая, когда же он наконец заполнится. Привычка запасаться всем впрок, видимо передалась от мамы, которая пережив лихие девяностые в детстве, на всю жизнь усвоила, что еды, вещей и денег много не бывает, и тем же страхом заразила дочь. Шкаф казался бездонным. За прошлую неделю она дважды посетила своего волка, с трудом уговорив его поделиться кровью. Ради этой цели даже создали разные виды стеклянных шприцов. Волк согласился, наконец, дать ей свою кровь, хотя и считал себя абсолютно здоровым. Чтобы не мучить его уколами, она взяла у него чуть ли пол-литра крови. Для животного массой не менее 300 кг это было немного. Зато хватит на все анализы, посев и все, что в голову придёт, благо, в стазис-шкафу кровь останется свежей надолго.
Теперь большую часть времени она проводила в своей лаборатории, где тестировала всё, что только могла вспомнить. Вспомнился незабвенный доктор Хаус с коронной фразой: " Если слышится топот коней, скорее всего это и есть кони, вряд ли это зебры". А что если волчья хворь, это какая-то разновидность знакомой инфекции? На что проверили бы на земле? "Великая триада: бактерии, грибы, вирусы, только исключив банальную инфекцию, проверяем на аутоиммунные" — часто повторял иммунолог в клинике, где она работала мед. сестрой. Как проверить бактериальную флору? Нужна питательная среда и агар-агар. Тот обнаружился на кухне у шеф- повара Жюля, который у неё стойко ассоциировавшегося с Францией, возможно из-за имени, возможно из-за некой манерности мужчины.
Как-то она подняла вопрос об именах жителей этого мира, говоря с магистром Кастором.
— Всё таки странно, ваши имена в большинстве своём европейские, знакомые. Как такое может быть если наши миры не соприкасаются? — спросила она Кастора
— Не думаю, что имена звучат именно так, как их слышишь ты, возможно некоторые звуки похожи, но ты их воспринимаешь знакомым тебе образом.
— Это как?
— Помнишь, ты приводила наглядный пример со скрещенными пальцами, когда мозг выдавал своё восприятие тактильных ощущений, в то время, как реальность несколько иная? Думаю с речью дело обстоит примерно так же.
— Вы имеете ввиду, что я ассоциирую ваше общество как средневековое европейское, и поэтому ваши имена слышу подобные европейским? Да, это логично. Ещё одни выверты подсознания. А произношу их хотя бы правильно?
— Ни малейшего акцента. Произносишь точно, но возможно в твоём восприятии наши имена звучат иначе, чем то, что воспроизводить ты.
Сделав несколько питательных сред в алхимических чашках, держащих стабильную заданную температуру, поместила часть в стазис — шкаф, а несколько чашек оставила в стекляном шкафу в лаборатории. Теперь надо просто подождать и прорастить в других чашках плесень, вдруг получится вывести хотя бы пенициллин? Формулы лекарств, конечно, зубрили на фармакологии, но как их воспроизвести она пока не представляла. Как же не хватало интернета! Хорошо, хоть кое- какие книги были с собой. В общем, большую часть времени она проводила в лаборатории, за исключением вечеров, когда все придворные собирались на ужин в обеденном зале. Садилась немного поодаль, но так, чтобы видеть императора, наблюдать за которым оказалось очень интересно. Для своего времени он демонстрировал неплохое образование, порой даже проскальзывали взгляды, которые можно было назвать демократическими. Сам факт, что он не требовал от неё придерживаться придворного этикета, включающего в себя поклоны, реверансы, витиеватое восхваление любого, кто выше по положению, свидетельствовал в его пользу. Пару раз она присутствовала при разборе регулярно поступающих жалоб, и его решения были достойны уважения. Вот и сегодня усевшись между Францем и Ленном, она стала прислушиваться к тому, что происходит за императорским столом. Благодаря магическим микрофонам его было слышно повсюду в зале, как и тех, кого желал слышать Его Величество. В последнее время император особенно выделял леди Камиллу, что неизменно сидела между ним и своим отцом лордом Вернским. Безупречная леди, в которой прекрасно всё: очаровательная внешность, мелодичная речь и приятный голос, утонченные манеры, каждый жест выверен и доведён до совершенства… красивая картинка, украшение двора. Вспыльчивый, показавшийся поначалу высокомерным, лорд Вернский оказался интересным собеседником, и довольно прогрессивной для средневекового общества личностью. Комментировать чужой вид и здоровье, в эльфийском обществе считалось недопустимым, так что в первый день знакомства с ним, она, своими комментариями, нарушила все грани приличия. В отличии от своего отца, леди Камилла показательно игнорировала Алю, что было в общем понятно, и вполне устраивало обоих девушек.
После ужина Франц с Ленном распрощались с ней, проводили до библиотеки и ушли по своим делам, а Аля вошла во внутренний малый зал библиотеки, откуда выносить книги было строжайше запрещено. Сюда редко кто заходил, и переводами древних фолиантов заниматься приходилось именно здесь. Небольшой по дворцовым меркам, квадратов сорок, уютный зал с удобными креслами с широкими подлокотниками, и раздвижными столами ей очень нравился. Вся литература была зачарована бытовиками, так что здесь разрешалось даже есть и пить, испортить или испачкать книгу было невозможно, так что часто она усаживались за своё любимое огромное кресло, в которое можно было забраться с ногами и грызя орешки, печенье или фрукты, читала или занималась переводами. Вот и сейчас запасшись коробочкой орехов и взяв книгу, она прошла к своему креслу, вдруг с соседнего кресла раздался шорох, и оглянувшись девушка обомлела.
