– Я пыталась найти другой вариант, но не вышло. Да и жертву я приносила не ради других, а ради себя, – как бы сильно Мари не горела ненавистью, кое-какие свои приоритеты другим она не дала даже тронуть, иначе бы просто перестала быть собой.
– Месть значит… Одна из самых глупых и пустых вещей, – он проговорил это совсем тихо и неуловимым, явно неосознанным жестом потёр свою ладонь. А когда понял, что делает под зорким наблюдением Мари, резко отдёрнул рукава и буркнул, желая её отвлечь:
– Ты могла бы оставить всё как есть. Налима на то и слуга смерти, чтобы уничтожать дефектные миры, – собеседник даже не скрывал, что откровенно сбивает её с толку, ведь парой минут назад он так рьяно отказывался делиться информацией. Что-то внутри Марианн дрогнуло, но она тут же засунула свои эмоции и мысли поглубже. Нет. Нужно вытянуть как можно больше оговорок, прежде чем…
– Дефектные? Налима? Оставить…? – забормотала Мари, старательно думая о том, что происходило нечто такое, чего явно не должно быть. Она всегда считала себя умным человеком, но сейчас будто бы оказалась втянута в обсуждение фильма, которого в жизни не видела. Собеседник опять качнул головой и отвернулся. Мари раздражённо щёлкнула языком. Сказал «А», будь добр объяснить, что такое «Б».
– Нам сложно будет прийти к консенсусу, если вы хотя бы не попробуете объяснить, что к чему, – сделала очередную попытку Гротэр, хотя уже понимала, что это бесполезно.
– Не могу, – вновь замотал головой человек в синем. Он будто специально компенсировал отсутствие мимики этим чуть дёрганным движением. – Ты сама должна всё понять, иначе путь «…», – в середине фразы он сказал нечто такое, что будто бы растаяло в воздухе, не коснувшись её сознания. Мари не смогла различить ни звука и это заставило её заинтересованно наклониться вперёд. – …тебе будет закрыт.
– Что?
– Вот видишь. Пока ты сама не в состоянии разобраться, никто не сможет тебе ничего рассказать.
Мари глубоко вдохнула и только сейчас поняла, что всё это время не дышала и при этом не чувствовала дискомфорта. Её, как дошкольницу со слабыми знаниями, разводили на пересказ пройденной темы. «Это не скажу, то нельзя.» Доверия собеседник не вызывал и откровенно говоря, она бы не удивилась, если бы тот эффект со звуком был спроецирован заклинанием. В воздухе повисла тишина. Говорить вслух то, что лёгкой мозаикой складывалось в её голове, не хотелось.
Она догадалась об этом в тот же миг, как увидела свет. Точнее получила последнюю несуществующую деталь и мысленно упрекала себя за то, что не поняла всего сразу. С самого начала в их мире не существовало никакой «магии», а под ней она понимала инструмент, преобразующий ману. Затем явился паразит, что вручил людям «топор», позволявший использовать энергию, и тем самым упростил им жизнь. Только научил он не простым заклинаниям, а тяжёлым, неподъемным, изначально дефектным и перегруженным. Поскольку инструмент принадлежал ему, то энергия, вроде как излишняя в более простой формуле, уходила не в мир, а к Зверю. Чем больше люди использовали магию, тем больше иссушали землю.
Мари поняла это во время исследований и большую часть предположений взяла из кусочком разных легенд. Не всех людей можно заткнуть. Последней деталью стал тот свет. Почему из раза в раз появлялись люди, пытающиеся докопаться, изменить и вывернуть правду на изнанку? И почему их так рьяно уничтожали, не оставляя даже крох информации? Стирали даже слухи. Не из природного любопытства, нет. В её окружении были тысячи таких же пытливых умов, да и в прошлых поколениях их было много. Всё в одной единственной детали – свете. Однажды умерев, мир «окутал» её стольким количеством энергии, что образовалась естественная защита. Возможно, он даже вернул Мари к жизни и в итоге Зверь потерял над ней власть. А она так злилась на окружающих, когда те не принимали её…
Диалог выходил скомканным и абсурдным, не несущим толком должной информации. Марианн до сих пор не понимала где и зачем она находится. Иного выхода, кроме как спрашивать очевидные вещи, женщина не видела. Знания важны, даже если это будут случайные оговорки и слова, которые она не в состоянии понять, ведь по итогу она, возможно, сможет собрать из них что-то стоящее.
– Так у нас получилось?
– Что? – парень даже растерялся, когда Марианн неожиданно прервала повисшую тишину. Он её не торопил, хотя явно чуть ли не зевал. Если бы у него были часы, он бы на них нервно поглядывал.
– Спасти мир.
– В какой-то мере да, – собеседник хохотнул и заинтересованно, как могло бы показаться, уставился на неё.
– В какой-то мере?
– Ага. Энергии у вашего мира практически не осталось, но думаю в ближайшие тысячи лет всё восстановится, а затем… – он запнулся и замолчал.
– Что? – эта оговорка и заминка очень не понравились Мари. Она видела в каком состоянии находится мир и даже рада, что у него ещё есть несколько тысяч лет, но по сравнению с тем, что уже было прожито, – это кажется единственным последним вдохом.
– Нет, давай дальше, что ещё тебе интересно уточнить? – вновь отмахнулся от неё рукавом парень, возраст которого явно не совпадал со слишком юным голосом.
– А магия, она… – Мари хотелось узнать, смогут ли люди без того существа применять заклинания. И хотя сама она была уверена в том, что отняла волшбу у Асталлы навсегда, но маленький шанс всё же оставался.
– Магия? Какая магия? – собеседник удивлённо уставился на неё, а затем неожиданно громко расхохотался. – То, что вы называете магией, лишь начертательная техника, которой пользуется Налима! Конечно без неё она теперь не сработает. Магия…! Надо же было…
Марианн сделала мысленную пометку о том, что Зверя звали Налима и тут же переключилась на задевшую её фразу.
– Техника? – она не знала можно ли спросить, есть ли магия вообще или нет, и насколько разнятся их понимания этого термина. А ещё… существуют ли похожие «техники»? Как правильно подать это, чтобы он не отмахнулся? Если бы у Гротэр было тело, то ладошки наверняка бы вспотели, а по коже пошли бы красные пятна, но Мари была прозрачной и даже сердца своего не слышала. Был лишь голос и лёгкие отголоски того, что осталось от её прежних чувств.
– Ага. Небольшой фокус, слабенький такой, – насмешливый тон мгновенно взбесил Марианн, а смысл сказанного задел. Она всю жизнь училась работать с этим «фокусом», столько часов и лет отдав магии, а он легко обесценил их, будто повидал гораздо больше чудес. Или прожил гораздо дольше.
– Да кто ты тако… – начала Мари, но тут же запнулась, поскольку не могла гарантировать не находится ли этот вопрос в критерии тех, что по итогу останутся без ответа. И не входит ли он в перечень тех, после которого обозлённую тётку развеет по пустому, белому пространству. А этот тип точно может её уничтожить, ведь именно он полностью контролировал ситуацию, хотя и не имел прямой власти над Мари.
– Наконец-то, думал мы тут до конца света просидим! – вскочил парень и хлопнул в ладоши, после чего мир засиял, меняясь. Краски яркими пятнами поплыли по воздуху, на глазах рождая совершенный пейзаж. Изумрудная трава, в которой местами проглядывались голубые цветы, устремлялась во все стороны, покрывая холмы до самых горизонтов. А в нескольких сотнях метрах перед Мари возвышалось дерево необъятных размеров. Оно казалось ей стеной, плотной, крепкой, прячущей от неё половину мира и закрывающее небо широкой кроной листвы.
– Прости, представиться по имени не могу, но кем являюсь скажу, – парень так и стоял чуть впереди, протягивая ей белую ладошку, – единственный участок тела, не скрытый плащом. Она приняла помощь, подметив, что всё ещё остается полупрозрачной.
– Я – бог второго шанса. Могу предложить тебе сомнительную авантюру рождения заново. Ты можешь потратить новую жизнь вновь пожертвовав собой ради глупой мести. Можешь посвятить себя раздумьям о настоящей магии… – он размашисто обвёл пейзаж вокруг свободным синим рукавом, всё ещё придерживая её руку. Гротэр ничего не чувствовала: ни ветра, который шевелил траву, ни солнца, ни энергии, которую обычно сразу улавливала в воздухе, ни чужого прикосновения. Её все ещё не было в этом мире, зато собеседник явно был его частью: он легко вписывался в окружающий их пейзаж. – А в этом мире, несомненно, магия есть. Не уверен, что ты её поймешь, но попытка не пытка.
