Когда Мари в очередной раз увидела чёрные провалы глаз, то снова попыталась заговорить, но чужие руки, обжигающе ледяные, сжались на её горле. Хватка была слабой, но холод перекрыл дыхание. Он убивал, усыплял, буквально сжигал своей пронзительностью.

Пальцы Мари сжались, заскользив по маленькой пентаграмме. Без подпитки, вытягивая ману из воздуха, активировать её оказалось сложно. Перед глазами потемнело, а грудь уже горела так, что её сотрясало в кашле, не способном вырваться из горла. Она царапнула чуть шершавые линии пентаграммы на металлическом корпусе ручки, буквально силой проталкивая ману внутрь и…

Активировала лазер. Раз, другой, третий…

Гротэр остановилась только после того, как её придавило к полу чужим телом. Задыхаясь, чувствуя как вместе с сипами проникает в лёгкие воздух, учёная с трудом столкнув мэтра с себя. Мари дрожала и подняться смогла далеко не сразу. Она по привычке опёрлась только на правую ногу, вторая будто бы вновь отсутствовала. Дотронувшись до горла, Мари поняла, что прикосновения к шее тоже не чувствует.

Весь её халат был в крови. Весь пол, все бумаги были алыми. Отчищающие схемы, аккуратно вышитые на изнанке ткани, не справлялись.

Мари нервно хохотнула, понимая, что теория, кажется, сама нашла её. Или, скорее, вместо теории она нашла то, чего в жизни бы видеть не пожелала. И если это так, если хоть одна детская страшилка была правдивой… Марианн присмотрелась к коже рук мэтра и не заметила на них узоров.

Это значит, что ей нужно бежать. И срочно.

Звук бьющихся о каменный пол капель рассеивал внимание, но Мари старательно выводила мелом последние символы пентаграммы. Находясь в развалинах, она с трудом смогла найти относительно сухое место, в которое не попадала вода сквозь стены или проломанную крышу. И всё равно качество символов оставляло желать лучшего. На каменных плитах накопился приличный слой грязи и приходилось по нескольку раз чиркать грифелем, буквально выдавливая каждый завиток.

Она находилась в мёртвой зоне, там, где давно не было зелени, жизни и магии. Лишь руины, да пустая, жёлтая и лишённая чего-либо земля. Таких безжизненных пространств в мире было слишком много, чтобы называть их лишь участками, скорее людские города были чем-то исключительным. Здесь выцедить из воздуха хоть какие-то крошки энергии требовало времени, а у Мари его не было. Без еды и схемы жизни перед глазами временами темнело. Каждая тихая минута была для неё бесценной, и она потратила их и колоссальные силы на то, чтобы на основе своей догадки совместить простые символов в длинную формулу и замкнуть её в круг. У Мари больше не было времени на ошибки, она и так теряла часы на ожидания, напитывая энергией каждую закорючку и завиток, и ведь это их краткий эквивалент… От белых полосок расходился слабый свет, который периодически растекался радужными отблесками.

Марианн должна была убедиться в своей правоте и в том, что ей ничего не привиделось.

Три дня назад Гротер сбежала, сев в оставленный на взлётной площадке флайвер, и затем долго петляла над пустынными землями, пока не нашла достаточно целые руины. Спрятав в одном из зданий свой транспорт, женщина первым делом вспомнила про припасы и к своему удивлению не нашла ничего, кроме наполовину пустой упаковки сухарей. Ей повезло: через пару часов пошёл дождь и о питьевой воде можно было не беспокоиться.

Цвет завитков с белого сменился на голубоватый и, вытерев рукой пропотевшее лицо, учёная вступила в центр круга, чувствуя волнение. Она внимательно вглядывалась под ноги, но не видела ничего, кроме грязного пола, слегка освещенного магией. Прошло несколько минут и Марианн охватило отчаяние напополам с разочарованием. Женщина правда сошла с ума и тогда в кабинете увидела то, чего в действительности быть не могло? Повелась на давление и детские кошмары? Или её выводы опять были не верными?

Продумывая заклинание «взгляда», в центре которого она сейчас стояла, Гротэр мысленно возвращались к церкви. Для монахов, живущих в каменных, вечно влажных от сырости зданиях, и носящих черные рясы, божеством была магия. Имела ли она в их понимании живую сущность и сознание, подчиняющее себе простых жителей? Жрецы боготворили волшбу, поклонялись ей. Почитали. И Марианн была уверена, что кто-то да знал то, что она так упорно желала разгадать. Она привыкла считать, что магия – это лишь инструмент, с помощью которого энергия меняла свою форму и цвет, но никак иначе.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем Мари шевельнулась, готовая сдаться и направиться к тем, кто, как она думала, запугивал её и причинил вред невинным людям. И в этот момент внутри пентаграммы, под ногами, прошлась лёгкая рябь, а затем с окаймовкой стало происходить что-то странное. Символы легко зашевелились, сменяя цвет с голубого на красный и золотистый. Они опаляли жаром и быстро разрушались, выпуская наружу накопленную энергию. Дестабилизация возникла слишком резко. Мари ничего не успела предпринять. И за секунды до того, как вязь была разорвана и её откинуло волной маленького взрыва, Марианн уловила возле самых мысков туфель нечто чёрное, в глубине которого блеснул желтый отблеск. Ноги окатило холодном, а места, которых ранее касался Дорэй и где чернели отметины, будто прижгло горячим углем.

Её всю прошибло, проморозило жутким страхом. Она будто бы в живую столкнулась лицом к лицу с давним ночным кошмаров, задела его дыхание, увидела отблеск глаз и удивительным образом осталась жива. Отлетев и ударившись о стену, с которой посыпались мелкие камни и крошка, учёная не смогла подняться из-за боли. Тело пробивало дрожь, её колотило, зуб на зуб не попадал. Она сидела, подогнув под себя ноющие ноги и безучастно смотрела на прорешеченный, словно сито, потолок. Из рта вырывался пар, а о пол больше не бились капли дождя. Их сменили крупные кристаллики снега.

Что происходит с их миром? Чем она занималась всю жизнь, не замечая того, что находилось прямо у неё под носом? И что за выкрутасы с этой магией?

Марианн просидела долго, блуждая в коридорах собственных мыслей и воспоминаний, не находя зацепок. Страх не покинул её, но отпустил достаточно, чтобы учёная смогла встать. Пошатываясь и аккуратно переступая крупные трещины в полу, она прошла через большую дыру в стене, еле забравшись по куче обломков.

На улице тоже шёл снег. Он белыми бабочками падал на мокрую землю и исчезал. Мир вокруг казался поломанной, выброшенной и никому не нужной игрушкой. Руины, заполненные кучами обломков, песком, грязью и мерзким, прилипчивым снегом. Марианн заворожила эта картина. Снег в зиму был очень редким явлением и последний падал когда она была студенткой. Он был мокрым и склизким, почти таким же, как сейчас, но этот всё равно был более легким. Похоже мир сломался… Или сломалась Мари? Какие люди жили в останках этих домов? Была ли у них магия? И если легенда правдива, что даже сейчас казалось страшным абсурдом, кто именно продал себя тому существу? И правда ли, что именно из-за него здесь нет ничего и никого живого?

Тело дрожало и она старательно отмахивалась от вопросов, касающихся настоящего, всего того, что её окружало. Во всём мире, похоже, единственной кто мог спросить об этом так откровенно и осознанно, была лишь Мари. Просить знакомых о помощи казалось нереальным, ведь в любой момент по ним могли расползтись чёрные узоры или они бросились бы вырывать ей гортань. А идти в церковь… Гротэр была дорога её жизнь.

В голове творился откровенный бардак.

Учёная стряхнула снег с белого халата, который начал промокать на плечах. Ускорившись, игнорируя боль в спине и легкое головокружение, направилась к флайверу. Она обошла несколько холмов с обломками и вышла на более-менее целую каменную дорожку, покрытую сетью трещин. Спускаясь вниз и хлюпая желтой грязью, прилипающей к ботинкам, Мари старалась обдумывать каждый вопрос и не позволяла мыслям скакать, как саранче по урожаю.

Выходило, что практически все люди их мира так или иначе применяли магию и любой из них мог стать таким же как Дорэй. Особенно это касалось церкви. Поведение жрецов упорно наслаивалась на то, что совсем недавно увидела учёная. Марианн не понимала точных условий контроля человека, ведь сама она не слышала никаких приказов или чего-то подобного. По ней не расползались узоры, и она продолжала делать то, что по-видимому очень мешало магии… Или кем было то существо, что она увидела? Учёная будто бы нашла новый удивительный тип ядовитого цветка и не знала о нем ничего, кроме нынешнего его состояние. Было откровенно страшно, ведь вокруг него лежали уже бездыханные люди, но даже если и мелькнула мысль всё бросить… Слишком поздно отступать.