Именно Хелмс, зачарованный возможностями химической войны на уровне психики, убедил Аллена Даллеса, тогдашнего директора ЦРУ, разрешить исследования разнообразных «биологических и химических веществ».

13 апреля 1953 года, как раз когда Хаксли впервые написал Осмонду насчет мескалина, ЦРУ официально одобрило проект «МК-УЛЬТРА» и выделило триста тысяч долларов на его дальнейшие исследования. Хотя под эгидой «МК-УЛЬТРА» шли исследования разнообразных наркотиков, включая кокаин и никотин, но основная сфера его интересов касалась ЛСД. ЦРУ возлагало на ЛСД настолько большие надежды, что в апреле 1953 года двое агентов были посланы в «Сандоз» с огромной суммой денег для приобретения десяти килограммов этого вещества.

Количество в десять килограммов появилось в результате оши-бочных расчетов… Когда агенты прибыли в Базель, имея при себе сумму в 240 тысяч долларов, они узнали, что «Сандоз» начиная с 1943 года выработал в общей сложности чуть больше сорока граммов — даже меньше двух унций… Но сделка состоялась., Швейцарцы согласились не только обеспечивать ЦРУ ста граммами ЛСД в неделю, но и информировать их о том, кто еще будет запрашивать наркотик.

Передовица «Вашингтон Пост» за 6 ноября 1975 года с докладом «комиссии Рокфеллера», разблачающим эксперименты ЦРУ с применением ЛСД

Однако зависимость от нейтральных швейцарцев была неудобна для ЦРУ, и они тайно начали оказывать через частные каналы давление на американскую химическую компанию «Эли Лилли», чтобы там разработали конкурентоспособное синтетическое вещество. Одной из причин, по которым ЛСД оставался столь дорогим и редким, было то, что его изготовление зависело от поставок грибка спорыньи, печально известного тем, что его крайне сложно разводить. Очевидным решением был бы синтетический аналог, полученный из химических реагентов, что сделало бы получение ЛСД полностью независимым от поставок спорыньи. В октябре 1954-го «Эли Лилли» объявила, что они преуспели в создании химического аналога ЛСД. Помимо снабжения ЦРУ, открытие американской компанией синтеза означало то, что теперь, в случае необходимости, станет возможно производить ЛСД в неограниченных количествах. А это, вкупе с упоминавшейся выше докладной запиской Аллену Даллесу, означало, что ЛСД можно было наконец всерьез воспринимать как боевое химическое оружие.

Поскольку ЦРУ не хватало кадров, чтобы осуществлять столько сложных поведенческих и физиологических экспериментов, Готтлиб предложил сотрудничать с психологами, особенно с теми исследователями «лабораторного сумасшествия», которые уже занимались исследованиями взаимосвязи между действием ЛСД и душевными заболеваниями. Многие из них были готовы сотрудничать — ЦРУ хорошо платило. Они шли на это без колебаний: если ЦРУ хочется финансировать исследования в области, которую игнорируют традиционные организации вроде Национального института психического здоровья — ну так что ж, в чем проблема?

Под прикрытием двух уважаемых организаций, Фонда Джозии Мэйси и Фонда медицинских исследований «Гешиктер», ЦРУ начало вкладывать средства в исследования ЛСД в Соединенных Штатах, параллельные работам окружения Хаксли и Хёда… Вскоре они вышли на Ринкеля и Хайда из Центра психического здоровья. Хайду при первой же встрече было предложено за исследования ЛСД 40 тысяч долларов в год. Подобные же предложения были сделаны Хэролду Аб-рамсону в Нью-Йорке, Карлу Пфайферу из университета штата Иллинойс и Хэролду Ходжу из Рочестерского университета., Деньги в основном выделялись на исследования таких областей, которые, не будь «холодной войны», большинство ученых сочли бы сомнительными. Например, Хэролду Абрамсону было ассигновано 85 тысяч долларов на то, чтобы

В другом финансируемом ЦРУ эксперименте семь наркоманов в больнице Лексингтона, штат Кентукки, получали ЛСД в течение семидесяти семи дней. Дозировка постепенно увеличивалась — сначала вдвое, потом вчетверо.

Не все исследования проводились на стороне. В самом ЦРУ Готтлиб с коллегами сами регулярно принимали ЛСД — в офисе и на вечеринках — и сравнивали собственные впечатления. Стоило только отвернуться и какой-нибудь умник быстро сыпал несколько микрограммов вам в кофе. Люди играли с сознанием. Иногда результаты были необычными. Крепкие агенты начинали плакать или бормотать о том, что «все люди братья». Раз или два дела пошли совсем скверно: впавшие в паранойю секретные агенты сбегали и терялись в городской суматохе Вашингтона, а их встревоженные коллеги шли по горячим следам. Один раз после захватывающего преследования они обнаружили беглеца в Вирджинии. Сидя у фонтана, он бормотал о «страшных монстрах со странными глазами», преследовавших его в Вашингтоне. Действительно, каждый встречный автомобиль заставлял его содрогаться от страха.

Это было вполне в духе группы Готтлиба, когда они пригласили ничего не подозревающих специалистов из Армейского химического корпуса на трехдневный праздник в ноябре 1953 года. Естественно, предлагался алкоголь и часть коктейлей была действительно просто со спиртным. Хотя Готтлиба инструктировали не использовать ЛСД на своих коллегах, вероятно, он решил, что армейские ученые не подпадают под это определение. Они были скучными людьми, а испытания наркотика, контролирующего сознание, — полезным делом.

Можно было бы считать, что праздник удался, если бы на второй день один из армейских ученых, доктор Фрэнк Олсон, не покончил жизнь самоубийством. Решив, что он сошел с ума, доктор Олсон выпрыгнул из окна нью-йоркского гостиничного номера. Паника, поднявшаяся вокруг этого события, чуть не погубила проект «МК-УЛЬТРА».

ЦРУ обладал разветвленной структурой. В то время, как «МК-УЛЬТРА» занимался изучением возможностей ЛСД, в рамках другой программы, «АРТИШОК», агенты ЦРУ обыскивали земной шар в поисках психотропных растений. В 1952 году финансируемый ЦРУ ученый был послан в Мексику привезти образцы психотропных растений, в частности семена кустарника «пиуле». Он возвратился с огромным количеством полевого материала и информацией о том, что глубоко в Мексиканских горах существует культ психотропных грибов, восходящий еще к ацтекам. Следующим летом — практически в тот же самый день, когда Гордон и Валентина Уоссон отправились в экспедицию, — ученый из ЦРУ прибыл в Мексику с подобной же задачей: расположить к себе членов грибной секты и приобрести образцы.

Нью-йоркский банкир, жаждущий доказать историческую теорию, которую он разрабатывал в течение последних двадцати лет, должно быть, сильно раздражал ЦРУ, имевшее неограниченные фонды и жаждавшее химического всемогущества. К чести спецслужб, надо отметить, что они почти сразу же узнали об открытии Уоссона. Мексиканский «ботаник» телеграфировал детали через несколько дней после того, как Уоссон возвратился из Уаутла де Хименес. Узнав, что Уоссон планирует вернуться на следующее лето с группой, в которой будет известный французский миколог Роже Эм, ЦРУ решило ввести в экспедицию своего человека. Им оказался Джеймс Мур, химик, работавший по контракту в программе «АРТИШОК». Чтобы подсластить пилюлю, они использовали средства «Фонда Гешиктер».

Начальство в Лэнгли не интересовало, как Мур провел эти мучительные недели в Мексике: для них было важным, что он привез образцы грибов. И если бы он смог выделить психоактивный элемент, то «вполне возможно, — вспоминал Сид Готтлиб, — что новый наркотик остался бы тайной ЦРУ». Но еще раз ЦРУ опередили все те же швейцарские химики; та же самая швейцарская компания, которая в свое время контролировала мировые поставки ЛСД. ЦРУ пришлось обратиться к «Сандоз» вновь — на этот раз с просьбой о поставках псилоцибина.