Подумав, экстрасенс добавил:

– Но лучше всего избегать ситуаций, когда эти «следы» становятся видимыми. Истинная угроза может быть скрыта и не всегда очевидна.

Ребята не были впечатлительными, но от его слов по коже проползли мурашки.

Кира украдкой посмотрела на Максима и задумалась. Даже без камер и зрителей экстрасенс, казалось, не выходил из роли. В чем-то она уважала такую преданность своему делу.

Артем, всё еще немного напряжённый, помог Кира убрать оставшееся оборудование в рюкзак, после чего деловито перекинул его через плечо.

– Камеры на местах, – кивнул он. – Осталось только подождать следующей ночи и будет понятно, заснимем что-то или нет. Я до озера дошел, ну, знаешь, где местные видели нечто. Может там что-то увидим?

– Ты молодец, – кивнула Кира, похлопав оператора по плечу.

Максим, наблюдавший за сборами журналистов, покачал головой. Сложно было сказать, что за мысли проносились в его голове.

– Пойду с вами, – сказал он. – В лесу вас лучше не оставлять одних. Тем более сейчас, когда местных мертвых прикормили.

– Чем прикормили? – вопросил уже полностью трезвый оператор Артем, всматриваясь в лицо экстрасенса.

– Набором для подношений, – объяснил он неожиданно даже для самого себя. – Травы собирались в особых местах, где растут только в полнолуние. Они помогают успокоить духов и привлечь их внимание. А в этой склянке – водка. Спиртное используется для умиротворения и символического укрепления связи между миром живых и мёртвых. Такие ритуалы позволяют установить контакт и получить защиту или информацию, если знать, как правильно обращаться с этими силами.

Кира и Артем переглянулись, чувствуя, как их прежнее недоверие смешивается с новым. Максим продолжал:

– Важно не только то, что ты приносишь, но и как ты это делаешь. Слова, жесты, даже настроение – всё имеет значение. Местные духи могут быть капризными, и если не соблюсти ритуал, можно вызвать их гнев вместо благосклонности.

Они двинулись в сторону гостиницы под светом луны. Шли молча, однако по мере их возвращения лес стал казаться менее угрожающим. Впрочем, в его темных углах всё ещё оставалась загадочная напряжённость, напоминание о том, что этот лес хранит свои тайны.

Бабушка Анна неспешно размешивала ложкой чай в фарфоровой кружке, от которой поднимался легкий аромат липового цвета. Седые волосы женщины были собраны в аккуратный пучок, а лицо её пересекали глубокие морщины, рассказывающие о прожитых годах и пережитых бедах. Артем, настраивая камеру, украдкой поглядывал на неё, отмечая про себя, насколько умиротворенно она выглядела на фоне унылого интерьера избы.

Пока Артем самозабвенно настраивал камеру, заменив блок памяти на технике, Кира вела неспешную беседу с пожилой женщиной. К слову сказать, это была уже вторая карта памяти за день – предыдущая участница шоу оказалась на редкость говорливой. Любовь Анатольевна, пришедшая в восторг от вчерашней беседы, к сегодняшней съемке старательно подготовилась, поэтому чувствовала себя в кадре еще увереннее, чем вчера.

– Соседи рассказали нам, что вы видели призрака своей дочери. Могли бы вы поделиться этой историей?

Бабушка Анна медленно кивнула и поставила кружку на стол.

– Впервые это случилось лет пять назад, когда моя Надюша умерла. Осень была уже. Я часто ходила на кладбище, за могилкой ухаживала, а там, вот как понимаешь, что-то да происходило. То кроты, то птицы беспорядок наведут. Уж сколько я не люблю магов этих, да только правду же сказали, как есть – беспокойное у нас кладбище.

– Вы беседовали с экстрасенсами? – ровно поинтересовалась журналистка.

– Сама-то не подходила, издалека слушала. Не выношу я их! Уж больно напыщенные, как индюки, ходят, что-то строят из себя. Была вот у нас раньше ведьма тут одна… ну да что это я? О чем говорила? – расстерянно вопросила пожилая женщина.

Память её уже давно подводила. Внуки беспокоились по этому поводу, да только что сделаешь? Возраст такой уже. Восьмой десяток баба Анна разменяла уже. При всем желании всего помнить не сможешь!

Сама она не беспокоилась из-за частых приступов забывчивости. Касались они пока только мелочей, а до крупных потерь не доходили. Вот, бывало, пойдет в местный магазин, как называли его тут, «чипок», а пока идет – забывает, чего купить хотела. Хорошо, что местная продавщица уже давно запомнила покупки бабы Анны, и путём перебора удавалось напомнить.

– Про кладбище! – охотно напомнил Артем.

Оператор счастливо наворачивал калач с маком и запивал все это гречишным чаем с медом. Счастливее, чем он, человека в округе было не встретить. Вот умеет же радоваться мелочам!

– Точно-точно! – закивала бабушка. – Однажды, задержалась я на кладбище до заката почти. Знаю, что нельзя, а задержалась всё.

– А почему нельзя?

– Да кто ж его знает, как оно там на самом деле? Старики наши всегда говорили, что после захода солнца на кладбище нечистая сила гуляет. Вон, сосед наш в молодости как-то решил задержаться, так потом всю ночь кошмары ему снились, а уж утром с синяками под глазами ходил. Хотя тот мог и подраться, с него сталось бы. Но слыхала я, что души покойников по ночам поднимаются, покой себе найти не могут, вот и бродят меж могил. Старожилы ещё рассказывали, что после заката на кладбище можно встретить ведьму или лешего. Были случаи, когда кто-то задерживался, а потом пропадал без вести, и никто их больше не видел. Люди говорят, что это леший их забирает в свои чащи. Да и сам воздух на кладбище вечером тяжёлый, холодом веет, как будто сама смерть рядом стоит и следит.

Про холодок, который смертью веет, ребята хорошо знали. Вчерашний поход в лес убил в них всякое желание ходить здесь в ночное время. Вроде взрослые люди, рационально мыслить умеют, а как вспомнят скрежет в ночи и ощущение взгляда в спину – страшно до одури становится.

– Темнеет осенью быстро, и я уже собралась уходить, когда увидела её…

Глаза бабушки наполнились слезами, и она с трудом продолжила:

– Смотрю – стоит она. Как при жизни, в том же платье, что я ей на похороны надевала. Глаза у неё большие, грустные такие, будто весь мир в этих глазах отразился. Стоит и молчит, ничего не говорит. – с трудом проговорила баба Анна. – Я к ней пошла, сердце замирает, ноги не слушаются, а подойти надо. Подошла ближе – а она как дымка, раз и исчезла. Только холод остался, такой, что до костей пробирает. С тех пор часто я её там вижу, всё мне кажется, что зовет она меня к себе. Стоит между могил, молчит, и глаза её грустные меня не отпускают. Каждый раз, как на кладбище иду, душа замирает, а вдруг опять её увижу. И вроде радость, что увидеть могу, а вместе с тем страх такой, что и словами не передать. Вот поэтому, ребятушки, не надо вам до заката на кладбище быть. Живым своё место, а мертвым – своё. Бабка плохого не посоветует.

Артем, молча слушавший рассказ, наконец нарушил молчание:

– Это должно быть было очень страшно…

Бабушка Анна покачала головой:

– Не страшно, милок, а горько. Это как сердце рвут на части, когда видишь тех, кого уже нет.

Задерживаться у бабы Анны журналисты не стали. Та была совсем стара, а от таких вопросов, должно быть, совсем поникла. Чтобы лишний раз не создавать для пожилой женщины стрессов, ребята постарались не задавать больше вопросов.

На очереди у них был местный «фермер». Такое прозвище ему дали местные жители за большое число скота. Подсобное хозяйство здесь было у многих, но не такое крупное. Коровы, куры, пара свиней, а «фермер» держал еще и баранов с лошадьми.

– Почему ты не стала задавать еще вопросы? Много же их, а баба Анна явно больше знает. Вот и про ведьму говорить начала. Узнали бы сразу. – вопросил вдруг Артем, поправив лямку рюкзака с аппаратурой.

– Артем, баба Анна уже пожилая женщина. Внуки далеко, одну дочь похоронила. У пенсионерки давление, сердце слабое – видел, как распереживалась? Жалко её, да и ближайшая скорая приедет часа через четыре. Случится чего и… в общем, материал материалом, а уважение иметь надо. Она и так пережила много горя. Не хотелось её ещё больше тревожить.