— Минутку. — «Что же делать», ее извилины в голове лихорадочно думали. «Может стукнуть его по голове?». Она подошла к зеркалу взяла расческу, стала причесываться, чтобы потянуть время.

Раз провела расческой, второй, десятый, на мужчину страшно смотреть, он молчит, ждет пока она причешется, двадцатый. «Его терпение должно уже кончится, может от уснул?», лихорадочные мысли в голове. Повернулась, глянула на него, растянулся на кровати голый, глаза открыты, но не моргают и не шевелится. Взгляд упал на стручок, «фу, как мерзко, больше не на одного мужчину, голого смотреть не смогу. Не спит, глаза открыты, а почему не шевелится?» дошло до нее. Подошла поближе, не дышит. «Умер что ли? Пульс на шее надо проверить, в кино так делают» вспомнилось ей. Подошла к нему ближе, нащупала пульс у себя, «так вот здесь, теперь у него, нет, пульса нет. Я его убила! Я убила человека!».

— Мари, соберись! — Сказала себе шепотом вслух.

— Что делать? — То что он мертв сомнений не было.

Надо сказать всем, что он скончался во время полового акта, бывает же такое, много выпил и перетрудился. «Вряд ли тут есть экспертизы и они поймут, что я его отравила. Он как будто спит, надо глаза ему закрыть. Господи, прости меня! Я не хотела! Конечно, хотела, чтоб он умер, но чтоб это сделала не я. Ой-ё-ёшеньки!». Закрыла ему глаза, проведя рукой. «Девственница, девственница! Половой акт, кровь должна быть!». Разбила бокал, порезала палец и помазала слегла простынь, потом запихала его в рот, чтобы остановить кровь. «Кровь алая, не похоже! Что делать?». Стала тереть рукой простынь, растирая кровь, она стала темнее. «Теперь похоже!». Обвела глазами проделанную работу, «надо разбить второй бокал, как будто разбили на счастье». Сделано! Взгляд упал на тело, «не может человек в таком положении умереть во время секса, с верху я точно скакать на нем бы не стала, не поверят». Подошла к телу и стала его переворачивать вниз лицом, как раз туда, где было намазано кровью. «Что я делаю! Господи, прости меня! Какой тяжелый!». Перевернуть получилось раза с шестого. «Все! Страшно — то как! Никогда такого не испытывала!». Еще раз все осмотрела, вроде похоже. Подошла к зеркалу, волосы взъерошены, ночнушка мятая, вспотела, пока труп переворачивала. «Ну была не была!».

— Помогите! Помогите! — Выбежала в коридор. — Кто-нибудь помогите!

Из соседних комнат повыбегали люди, примчались слуги. Поднялся шум, началась суета, кто-то побежал за лекарем. Начались расспросы, Мари всхлипывала и рассказывала, потом опять всхлипывала, получалось убедительно, у нее начался отходняк от выработки адреналина, слезы текли сами. Когда вопросы закончились и ее оставили, к ней пришла Наталья Степановна:

— Доченька, какой кошмар! Ты как, моя хорошая! — На ней лица не было от сильных переживаний.

Мари уже слегка успокоилась к этому времени, но при виде лица женщины, ее снова накрыло и она, уткнувшись в грудь матери заплакала, та ее жалела, гладя по голове. Пришел Петр Федорович, женщина накинулась на него:

— Я тебе говорила, что не надо этого делать! Теперь, у нашей девочки травма на всю жизнь! Она стала вдовой!

— Перестань, успокойся. — Слегка шлепнул ее по лицу, приводя в чувство от истерики.

— Мама, правда, мне уже лучше. — Мари успокоилась и стала обнимать женщину.

— Пойдемте в комнату, всем надо отдохнуть. Завтра все завтра. — Мужчина стал их направлять в спальню, которую выделили им для сна.

Мари с Натальей Степановной легли на кровать, а Петр Федорович устроился в кресле, подставив под ноги пуфик.

Спустя два дня

Два дня были просто ужасными для Мари. По дому сновали какие-то люди, говорили слова соболезнования, сочувствовали ей. Хорошо родители всегда были рядом и поддерживали. Их род, так же как и Льва Андреевича, уважали и почитали, поэтому на Мари никто ничего не подумал.

«Сегодня похороны, родители уедут к себе, а мне здесь оставаться и жить, как вдове и хозяйке», тревожили мысли Мари. «А как же мне здесь быть? Что мне здесь делать? Когда это все закончится?».

Хоронили Льва Андреевича на территории церкви, как и весь его знатный род. Прощание длилось долго, девушка вся измаялась, чувствуя вину за собой. Правда, когда вспоминала брачную ночь, отвращение было настолько сильным, что она сделала бы тоже самое. «Это была самооборона», решила она для себя.

— Александр Львович, приехал! — Закричал кто-то из толпы.

— Расступитесь, пусть сын попрощается!

— Хорошо, хоть Александр приехал. — Шепнула на ухо Мари Наталья Степановна.

— Это его сын? — По девушки пробежали мурашки, такого поворота событий она не ожидала.

— Да. Он, как сказали, Петеньке, получил серьезное ранение и находился в госпитале, на свадьбу приехать не успел. Получилось на похороны. — Наталья Степановна смахнула слезу.

— Полный пипец. — Одними губами произнесла Мари. «Что теперь будет?».

Подошел сын, склонился над гробом, что-то произнес, Мари не во что не вслушивалась, она отстранилась и наблюдала как будто все со стороны. Она непроизвольно начала рассматривать Александра, который вызвал в ней страх, высокий, широкоплечий, длинные, черные волосы до плеч, борода. «Боже мой! Если он узнает убьет меня!». Мари смотрела на него во все глаза и тут его взгляд упал на нее. Он смотрел ей прямо в глаза, не отворачиваясь и не моргая, девушка поежилась, ей захотелось сделать шаг назад, но она сдержалась, правда свои глаза тут же отпустила вниз. Но перед глазами все равно стояли его, черные, проникающие под кожу. «Этого мне только не хватало! Ведь он будет жить в доме отца!».

Как хорошо, что этот день закончился, Мари лежала в кровати, в отведенной для нее комнате, в которую она должна была заселиться после брачной ночи. Мужчину она больше не видела и страх маленько отпустил. Родители остались еще на одну ночь, а завтра уже точно уедут, и так сильно задержались, как сказал отец.

Родители уехали, оставив Мари в доме мужа, как она их только не уговаривала, чтоб они забрали ее с собой, ничего не вышло. «Что за жопа, я настоящих родителей никогда так ни о чем не просила! Да пошли вы все, бесите!».

— Госпожа, пойдемте я вас провожу, обед подан. — Позвала ее Глаша.

— Я не хочу! — Мари сидела в комнате, после отъезда родителей и никуда не выходила.

— Надо покушать, а то вы совсем истощаете. И так эти дни вышли ужасные, а вам силы нужны. Пойдемте. — Потянула она за руку и девушка сдалась, встала и пошла следом за ней.

Накрыто было на две персоны, Мари оглянулась по сторонам, пока она была одна. Решила быстро поесть и уйти, но не успела.

— Добрый день, матушка. — Раздался насмешливый голос за спиной.

Девушка подавилась и закашляла, а через несколько секунд почувствовала руку, слегка хлопающую по спине.

— Что же вы так реагируете? — Сел он напротив нее.

— А как я должна реагировать, когда меня матушкой называют? — Мари не могла отвести от него глаз. Он оказался красивый, молодой мужчина, бороду сбрил и волосы подстрижены. «Как с картинки», пронеслось в голове.

— Явно не так бурно. Еще одних похорон мне только не хватало. — Приступил к еде. — А как мне тебя называть? — Вернулась к нему издевательская улыбка.

— Мари… Мария. — Девушку аппетит тут же покинул, теперь она просто ковыряла вилкой в еде.

— Мария значит. А я вот помню маленькую девочку Машеньку, тихоню и скромницу. — Подмигнул он Мари. — Ешь давай, а то от твоего ковыряния и у меня весь аппетит пропадет.

— А я вас не помню. — Мари и не могла помнить, но надо было что-то ответить.

— Не удивительно восемь лет весомая разница в таком возрасте. Тебе шесть, а мне четырнадцать. — Отложил приборы в сторону, тут же откуда-то появилась служанка и убрала их, а затем принесли сладкие пироги.

— Действительно?! Это копейки, не то что сорок два года разницы. Правда? — Мари вспомнился его отец, отвращение тут же пробежало по ней.

— Ну теперь то можешь забыть это, как страшный сон. — Он не улыбался, смотрел ей в глаза, от чего казалось, что все знает.