Камера переключается на корреспондента, который стоит рядом с документами.

— И вот, что стало настоящим поворотным моментом в этой истории. В ходе нашего расследования нам удалось обнаружить документы, которые показывают, насколько серьёзной была ситуация. Эти бухгалтерские отчёты содержат необъяснимые расходы и транзакции на крупные суммы, направленные на счета неизвестных компаний. Как вы видите, многие из них никогда не предоставляли никаких услуг. Это подтверждает подозрение о мошенничестве.

К ситуации подключились журналисты, которые решили провести собственное расследование. Они тщательно изучили документы и выяснили, что Химура Торияме организовал схему, при помощи которой бюджетные средства присваивались через подставные компании.

Камера возвращается к ведущему, который обращается к зрителям.

— После выхода нашего репортажа ситуация с садиком «Аэда» привлекла внимание властей. Началось уголовное расследование, и вскоре Химура Торияме оказался под следствием. Это стало настоящим шоком для всего города. Доверие, которое строилось годами, было разрушено в считанные дни. Но мы верим, что вскоре ситуация разрешится, и корпорация вернёт доверие к садику, как и к его лучшим временам. Все мы знаем, что именно в это заведение мечтали попасть многие. Всё выглядит, как саботаж. Химура Торияме, когда-то уважаемый и идеальный член общества, оказался в центре скандала, который навсегда изменил его жизнь.

Камера показывает детей, играющих на площадке, и родителей, обсуждающих ситуацию. После этого камера плавно уходит на общий план детского сада, и репортаж заканчивается.

— На этом у нас всё. Мы продолжим следить за развитием событий в «Аэда» и сообщим вам обо всех новостях. Оставайтесь с нами! А сейчас к другим новостям…

Незадолго до первого репортажа

Честно говоря, можно было бы всё провести с искрами и силовыми методами. Но не настолько я хотел применять силу там, где нужны тонкие игры. Ладно, могло быть так, что Вася и я с криками и визгами ворвались бы сначала к кабинет к Химуре, а после к его брату. Вот только со стороны это выглядело бы, как явное нарушение прав людей. Да, конечно, мы бы потом предоставили документы, которые бы оправдывали наши действия, но всё же.

Кому они понадобятся, если уже внешне Вася стал бы каким-то варваром, который силой пытается покарать преступников? Мы можем в тайне проворачивать такое. Когда нас точно никто не опознает и не будет тыкать пальцем, что мы выкосили пару десятков человек. Ещё и избили пару-тройку невиновных.

Всё же образ Василия сложился из множества интервью и поступков, а Маса хотел продолжить возвышать фигуру моего ученика, чтобы и дальше продолжать использовать его на благо «Аэда». Поэтому после прихода журналистов Анеко отправила те же самые документы, что мы подкинули в садик, в нужные органы. А дальше всё закрутилось.

После долгого разговора с Рензо, который не думал, что мы рассказываем ему неправду, Вася передал все вещественные доказательства, что мы нашли. И те, которые мы подслушали. Я, естественно, в разговор не вступал, а пил молочный коктейль. Они и вдвоём отлично справились, разложив всё по полочкам, а Вася отлично привёл нас к тому, что и требовалось.

Как только Рензо услышал про манипуляции с голосами и для чего издевались над детьми… Он сказал то, что мне требовалось услышать.

— Я хочу стать министром, чтобы подобного больше не произошло, — сначала его голос звучал неуверенно. Но потом он более твёрдо продолжил: — Не только в нашем садике такое может произойти, но и с другими детьми… А школы, а… Я смогу?

Рензо вдруг стал неуверенным, но Вася довольно улыбнулся и через стол похлопал Хаттори по плечу.

— У тебя есть все доказательства, что нынешний кандидат действует нечестно, а твой послужной список и связи смогут помочь тебе достичь цели. И я в этом помогу, — хмыкнул Вася.

Я незаметно кивнул. Рензо я не просто так представил как будущего министра. Семья Хаттори была достаточно известна в высоких кругах. Родители Рензо достаточно помогли городу, чтобы он развился в некоторых отраслях, а многие семьи имели неплохую дружбу. Как с самим Рензо, так и с его родными. А «Аэда» за плечами давало огромный, такой жирный плюс к тому, что будущий министр будет неплохим политиком и станет действовать во благо общества.

На это и был рассчёт. Правда, пришлось немного пожертвовать репутацией «Аэда», отдав журналистке некоторые данные, но это быстро поправимая история. Пара хороших дел новым директором и всё будет в шоколаде.

Рензо вдруг понял, что не один, как в те дни, когда сидел в одиночестве в камере. Про него не забывали. Его вернули к нормальной жизни.

— А ещё, — вдруг ухмыльнулся Вася, подмигнув Рензо, — думаю, что скоро тебе нужно вернуться на своё прежнее рабочее место кроме всего прочего. В садике стало очень плохо без твоей руки. Рю это подтвердит? Да?

В этот момент я положил ложку мороженого в рот. И чуть не подавился.

— Ага, мы скучали по вам! — принял я беззаботный вид, а сам грозно взглянул на Васю. Я потом тебя так же буду отвлекать от еды. Сам поел, так другим не мешай.

— Тогда я соберу срочную пресс-конференцию, — развил бурную деятельность Рензо, и Вася подтвердил, что ему всё устроят. «Аэда» своих не бросает.

Как ловко Вася стал частью моего детища. Уже и от его лица говорит. Но я ему это прощу. Всё же кто, как не основатель, будет давать на это добро?

В зале, заполненном журналистами и представителями местной власти, царила напряженная атмосфера. Все ожидали выступления Рензо Хаттори — бывшего директора садика «Аэда», который снова приступил к своей работе на прежнем месте в считанные часы после того, как Химуру Торияме посадили, и активиста, ставшего известным благодаря своей борьбе за прозрачность в системе образования. Он вышел на трибуну, поправил галстук и посмотрел в глаза собравшимся.

— Добрый день, уважаемые коллеги и представители СМИ, — начал Рензо, его голос звучал уверенно. — Сегодня я здесь, чтобы обсудить не только недавние события вокруг детского сада «Аэда», но и более глубокие проблемы, которые они выявили. У меня есть все основания полагать, что утечка средств — это лишь верхушка айсберга. За этим стоят гораздо более серьёзные намерения.

Камера фиксирует внимание в зале, журналисты начинают делать заметки. Рензо же выглядит очень органично в глазах окружающих. Пусть его внешность и была немного… устрашающей. Но то, как он говорил, приковывало всё внимание.

— Химура Торияме, уже бывший директор «Аэда», оказался в центре скандала, но я уверен, что он не единственный. Я провёл собственное расследование и обнаружил связь между Химурой и теми, кто подкинул ему деньги. Это не просто финансовая махинация. Это целая сеть бюрократических игр, которые ведутся за спиной родителей и детей. И тем более страны, где растут дети, будущие борцы с кайдзю. Что является главным в нашей стране…

Рензо делает паузу, позволяя аудитории осознать весомость сказанного, и продолжает с решимостью в голосе:

— Мы должны понимать, что это не только про деньги. Это про доверие! Доверие родителей к системе образования и доверие детей к взрослым. А также доверие взрослых и уверенность в своём будущем. Мы не можем позволить, чтобы такие люди, как Химура, продолжали управлять учреждениями, в которых растут наши дети. И, к сожалению, не все кандидаты, которые сейчас выдвигаются на пост министра, могут похвастаться чистыми намерениями.

Он делает лёгкий жест, намекая на других кандидатов, которые тоже стремятся занять этот пост. Все журналисты переглянулись. А вот это уже было громким заявлением…

— Некоторые из них уже успели запятнать себя в прошлом, но, кажется, это никого не волнует. Их обещания звучат громко, но я призываю вас задуматься: какова истинная цена этих обещаний? Мы не можем позволить, чтобы в нашей системе образования продолжали действовать те, кто лишь имитирует заботу о нашем будущем.