Не очень много времени понадобилось наследнику рода Каранелли, чтобы сообразить, что никогда и никому, даже родителям, даже соседу Бонапарту, нельзя говорить о том, что произошло с ним вчерашним днем. И до поры до времени нельзя показывать вновь приобретенных способностей. Иначе беседы со святой инквизицией не миновать.

Соседи поспешно собирались, тринадцатилетний Луи смотрел с порога дома за суетой в соседнем дворе. Жозеф, старший сын в семье Бонапартов, заметил мальчика и махнул ему рукой. Луи подошел, оглядываясь, не видят ли родители.

– Послушай, Луи, – Жозеф говорил быстро и взволновано, – Наполеон просил тебе передать, чтобы ты уговорил родителей собраться побыстрее и уехать с острова.

– Отец даже и слушать об этом не хочет!

– Глупо! Паоли не простит вашей семье соседства с нашей. Твой отец тоже высказывался против него в клубе патриотов. Теперь, когда он взял верх, то обязательно припомнит все.

– Это опять виноват твой братец! Зачем он вернулся в Аяччо с французскими солдатами! Это предательство! Хоть отец и спорил с Паоли, но они вместе хотели свободы Корсике!

– Паоли продался англичанам! Ему плевать на свободу, ему нужна власть над Корсикой.

Командующий артиллерией республиканской армии капитан Бонапарт расставлял батареи. Мятежный Тулон отбил уже не один штурм, пушки английских кораблей составляли серьезную силу. Около одной батареи он увидел Луи, после ареста родителей мальчик покинул Аяччо и стал сыном полка в армии Конвента.

– Что ты здесь делаешь, сосед?

– Учусь военному делу, капитан! – он нарочито груб.

– Ну и чему научился? Может, поможешь мне? – Бонапарт насмешлив, как обычно, но Каранелли давно привык. – Что нужно делать?

– Сначала весь огонь сосредоточить там! – мальчишка показал рукой в сторону высоты, преобладающей над местностью. – Штурм надо начинать не с крепости, а с того холма. Когда мы его захватим, туда нужно затащить как можно больше пушек. Оттуда они смогут стрелять по кораблям в гавани, и те уйдут, чтобы мы их не подожгли. Тогда можно начинать штурм, только сначала нужно поджечь город брандскугелями. Атаковать колонной в районе гавани – это самое слабое место в обороне.

– Тебе обязательно нужно учиться, Луи! – Бонапарт ошарашен, мальчишка в точности сказал то, что задумал он. – При первой возможности отправлю тебя в академию.

Бригадный генерал специально выкроил пару часов, чтобы встретится с сыном полка.

– Луи, я не знаю, когда мы увидимся, но это случится обязательно! Я тебя найду. Нас ждут великие дела, только пока учись! Мне жаль, что не могу отправить тебя сразу в академию, хотя считаю, что ты бы справился. Ну ничего, я тоже прошел через военную школу. Думаю, ты станешь лучшим моим маршалом.

– Совсем не хочу быть маршалом!

Бонапарт более чем удивлен.

– Не хочешь быть маршалом? А кем же ты хочешь стать?

– Не знаю. Еще не придумана такая служба, что была бы мне по душе!

– Хорошо! У тебя еще есть время придумать. До встречи, Луи!

Июльская африканская жара выматывала, высасывала все силы. Руки и ноги будто сделаны из ваты. Совсем не чувствовалась близость воды, хотя Нил вот он, рукой подать. Сухой ветер пустыни вместо облегчения приносил новые страдания, поскольку казалось, что он вылетал из открытой дверцы огромной печи. Пирамиды вдали словно покачивались в мареве струящегося вверх полуденного воздуха. Восточная армия под командованием Наполеон Бонапарта почти добралась до Каира.

Залпы картечи из ретраншемента косили атакующую колонну генерала Рампона, но она упорно шла вперед. Отряд мамлюков выскочил из укрепления и галопом бросился на французскую пехоту. Пушки смолкли, боясь ударить по своим. Казалось, что сейчас наездники опрокинут, сомнут, смешают с песком солдат наполеоновской армии, но полки остановились, быстро смокнулись в каре, встретив противника градом пуль и щетиной штыков. Атака захлебнулась, множество всадников и лошадей буквально в одну минуту услали телами раскаленный песок. Мамлюки обратились в бегство. Полк французских драгун бросился в погоню, но из-за просчета командира оказывается слишком близко к ретраншементу, откуда появился новый отряд наездников. Только что беспорядочно бегущие мамлюки развернули лошадей, и полк оказался зажатым с двух сторон. Капкан еще не совсем захлопнулся, можно отступить назад, к своей пехотной колонне, но тогда пришлось бы пройти перед пушками неприятеля, буквально в полусотне шагов. Именно туда, под картечь орудий, и стремились загнать полк мамлюки.

Командир четвертого эскадрона, схватившись за грудь, выпал из седла. Разгоряченная атакой лошадь потащила по песку, жадно всасывающему кровь, мертвое тело за запутавшуюся в стремени ногу. Лейтенант Каранелли понял, что если сейчас прозвучит команда к отступлению, то жить полку останется несколько минут. Приподнявшись в стременах, он крикнул, насколько хватило голоса:

– Эскадрон! За мной!

Четвертый эскадрон, а за ним и остальные неожиданно для врага бросился во весь карьер в стык между двумя отрядами мамлюков и легко прорвался в тыл к неприятелю. Оказавшись там, где его никто не мог ждать, полк во главе с четвертым эскадроном под командованием взявшего на себя всю ответственность Каранелли, нанес стремительный удар по ретраншементу с тыла, чем многократно облегчил задачу пехотной колонне, идущей в атаку во фронт.

– Почему ты не подавал о себе никаких вестей? Откуда мне знать, что ты здесь? Не могу же я лично быть знаком с каждым офицером Восточной армии!

– Я тоже, – смешинка спряталась в глазах Луи. – А мне откуда знать, что ты тоже здесь?

Резиденция Наполеона в Каире после почти месяца походной жизни казалась сказочным дворцом. Прохлада долгое время сохранялась за толстыми стенами. Каранелли рад снова встретиться с соседом, карьера которого так круто взлетела ввысь, что уже невозможно было представить их прежние беседы во время коротких встреч. Но Бонапарт, лично видевший атаку драгун, узнал, что полк фактически вел безусый лейтенант, а не командир. А узнав его имя, почувствовал даже угрызения совести, что в суете последних лет совсем забыл о соседском мальчишке, который был так симпатичен ему с самого детства. И вот теперь командующий армией принимал лейтенанта, как обычно принимал только своих генералов.

Шутка Луи понравилась Наполеону. Сразу видно, что сосед не в обиде, а что сам не подошел к командующему, так родившиеся на Корсике люди гордые. Отсмеявшись, он вдруг спросил:

– Примешь командование полком?

– Нет!

– Почему? – Наполеон изумлен, чего-чего, а такого ответа он не ожидал. – Я видел твой маневр у ретраншемента. Ты, несомненно, станешь одним из лучших маршалов Франции. Может даже лучшим, чем я.

– Ну, во-первых, в полку есть командир.

– Уже нет. С такими маневрами во время атаки ему можно доверить командовать только собственной лошадью.

– Во-вторых, лейтенанты полками не командуют.

– Ты забыл в каком звании я был под Тулоном? И чем командовал? Присвоить тебе звание полковника можно за две минуты, но не стану.

Наполеон смотрел с доброй усмешкой в глазах.

– Достаточно майора, а то зазнаешься.

– В-третьих, я не хочу.

– Но почему же!? Ты храбр! Ты умен! Мгновенно принимаешь правильные решения. Решителен. Так почему же, черт побери!

Командующий взял секундную паузу и, как будто вспомнив что-то, продолжил с ехидной усмешкой:

– Я не сильно оскорбляю твои чувства доброго католика?

Но Каранелли спокоен. Это уже не тот мальчишка, что бросался в драку при одном только крамольном замечании о боге.

– Мне приходилось читать твои работы, подписанные именем Еретик, – Каранелли ответил ровным голосом, – давно это было. Только теперь, если судить по твоим словам, ты человек набожный. И не сильно тебя обидит, если я скажу, что если бы бог был, то большей свиньи в этом мире не существовало?