Некоторое время спустя в комнату входят двое полицейских. У одного из них хватает такта постучать по дверному косяку, и я моргаю, очнувшись от легкой дремоты.

– Мисс… Хейз? – говорит он. – Извините за беспокойство. Мы не отнимем у вас много времени.

– Ладно, – бормочу я, переводя взгляд с одного на другого.

– Вы можете вкратце рассказать нам, что произошло? – спрашивает первый полицейский.

– Я вышла на… прогулку, – говорю я, немного запинаясь. – И какой-то здоровенный парень схватил меня. Он чем-то усыпил меня, и когда я очнулась, то оказалась в том доме.

– Вы когда-нибудь видели его до сегодняшнего вечера?

Я качаю головой. Технически, это даже не ложь. До того, как он похитил меня, я видела Илью только на фотографии в компьютере Вика и никогда раньше с ним не встречалась. По крайней мере, лично.

– Нет. Никогда. Я его не знала.

Полицейский кивает, что-то записывая.

– У вас есть какие-нибудь предположения, зачем он вас похитил?

Я снова качаю головой.

– Нет. Он почти ничего не сказал. Только то, что я от него не отделаюсь и у него на меня планы.

– С вами в здании был кто-нибудь еще?

– Нет, – отвечаю я им. – Ну, то есть, не думаю. Я не покидала комнату, в которой он меня держал, пока не попыталась сбежать.

– Как вам это удалось? – спрашивает второй полицейский.

– Из-за оборванных проводов вспыхнул пожар. Он начал разгораться, и тот мужчина попытался… – Мой голос срывается, и я слегка кашляю. Мне трудно говорить об этом даже сейчас, когда знаю, что я в безопасности.

– Все в порядке, – тихо говорит первый полицейский. – Не торопитесь.

Я с трудом сглатываю и делаю еще глоток воды.

– Он пытался подтащить меня к очагу возгорания, – говорю я. – Я испугалась и сумела вырваться. Побежала к двери, а потом упала с лестницы, но мне удалось выбраться.

– Вам повезло, – бормочет второй полицейский.

Я киваю, глядя на больничную койку.

Дверь слегка приоткрывается, и в нее просовывается голова еще одного полицейского. Он шепчет что-то на ухо тому, кто задавал больше всего вопросов, и смотрит на меня.

– Мы провели анализ ДНК, – объясняет он. – Мужчину, который на вас напал, звали Илья Петров.

Он смотрит на меня так, словно ожидает увидеть на моем лице призраки узнавания, но я просто киваю, глядя прямо ему в глаза. Конечно же, я не говорю им, что уже знала об этом.

– Он мертв, погиб при пожаре. Ему не удалось выбраться. – Полицейский замолкает, все еще глядя на меня. Затем добавляет: – Мисс Хейз, ваша ДНК также всплыла в системе.

Я хмурюсь, поджимая губы.

– Что вы имеете в виду?

В связи с Ильей? Или с братьями Ворониными?

Вряд ли это так, но…

– Совпадение с нераскрытым делом. А если точнее, с маленькой девочкой, которая пропала много лет назад. Мы получили ДНК от одного из ее родителей, чтобы попытаться использовать в качестве совпадения, если ее когда-нибудь отыщут, но она так нигде и не всплыла. – Он делает шаг вглубь комнаты, слегка приподнимая брови. – До этого момента.

Секунду я просто пялюсь на него. Из всего, что он мог сказать, это было последнее, чего я ожидала. Один из моих родителей еще был жив? И хотел меня найти?

Полицейский продолжает говорить, и я отвлекаюсь от мыслей, чтобы послушать его, потому что отчаянно хочу узнать, что он скажет по этому поводу.

– Согласно нашим документам, ваши родители умерли, но у вас есть бабушка, которая все еще жива.

Кровный родственник. Не родители, но… бабушка? Человек, знавший их и возможно знавший меня до того, как произошел пожар?

Мысли мечутся в голове, как сумасшедшие, пытаясь воплотиться в нечто реальное. Это новое открытие, вдобавок к сегодняшним событиям, заставляет меня задуматься, – а не брежу ли я? Может, у меня галлюцинации?

Возможно ли это на самом деле?

– Вы хотите, чтобы мы с ней связались? – спрашивает меня полицейский.

Я немедленно киваю, поворачивая голову еще до того, как по-настоящему обдумываю ответ.

У меня есть бабушка. Семья.

Настоящая.

Двое полицейских, вошедшие в комнату первыми, встают, и один из них кивает мне.

– Спасибо, что уделили время, мисс Хейз, – говорит он. – Мы позвоним вашей бабушке.

Они выходят, оставляя меня ненадолго одну. Прежде чем я успеваю разобраться в бушующих во мне клубке мыслей и эмоций, входит медсестра. Она доливает воду и спрашивает, не нужно ли мне чего-нибудь.

– Эм, нет. Спасибо. – Я качаю головой.

– Хорошо. Вас скоро выпишут, – говорит она.

Я почти не слышу ее, просто молча киваю, рассеянно теребя одеяло на кровати.

У меня есть бабушка.

Не приемная мать, – женщина, которая, казалось, никогда по-настоящему не понимала, что вообще значит слово «мать». Не просто кто-то, кто использовал меня в своих целях больше, чем заботился обо мне. Нет, настоящий родственник, связанный со мной кровными узами.

Я продолжаю возвращаться к этой мысли снова и снова. Это были чертовски ужасные двенадцать часов. Я то и дело металась от одного кошмара к другому, и этот единственный факт стал для меня якорем. Я храню его близко к сердцу, будто он в данный момент может помочь мне удержаться на плаву в хаосе моей жизни.

Я всегда чувствовала себя одинокой. Всегда была одна – работала, кое-как перебивалась, копила деньги. Мисти обманывала меня, и каждый раз, когда она совершала нечто дерьмовое, я пыталась начать все сначала. Затем, с братьями Ворониными, что-то изменилось. Правда, ненадолго. Мне казалось, будто я нашла место, к которому теперь смогу по-настоящему принадлежать… пока не поняла, что я для них никто.

Просто еще одно развлечение.

Та, кого они могли бы использовать.

Но теперь у меня появилось что-то наподобие семьи. О чем я всегда и мечтала.

Я помню момент в детстве, когда я лежала в постели после очередного эпического провала Мисти и мечтала о том, что однажды появится кто-то из членов моей настоящей семьи и заберет меня.

Когда я стала старше, начала понимать, что этого, вероятно, никогда не случится, но в глубине души надеялась, что где-то там есть кто-то еще. Дядя. Кузен. Хоть кто-то. Конечно, у моих родителей была какая-то семья, и, возможно, они все еще живы и хотели бы знать, что со мной случилось.

Но никто так и не пришел, а у меня не было достаточной информации о том, кем я была до пожара, чтобы выяснить, как связаться с предполагаемой родней. Так что я оставалась одна.

Но теперь… все изменилось в мгновение ока.

Проходит час или около того, и я слегка вздрагиваю, когда раздается еще один стук в дверь.

– Войдите, – говорю я. Дверь открывается, входит один из полицейских и пожилая женщина.

– Мисс Хейз, – говорит полицейский, слегка улыбаясь и жестом приглашая женщину войти. – Это Оливия Стэнтон. Ваша бабушка.

Я резко втягиваю воздух, уставившись на нее. Женщина на мгновение замирает в дверном проеме, изучая меня так же, как я – ее.

Волосы у нее по большей части седые, но мне интересно, были ли они когда-то светлыми, как у меня. Я вглядываюсь в ее лицо, пытаясь увидеть в нем что-нибудь от себя. Наши носы похожи, а в ее подбородке есть нечто, что напоминает мне мой собственный.

Оливия выглядит ошеломленной. Она несколько раз моргает, глядя на меня, затем заходит в палату и подходит ближе.

– Кертис, – тихо произносит она.

Я хмурюсь в замешательстве.

– Что?

– Мой сын, – поясняет она, протягивая руку, чтобы смахнуть слезинку, скатившуюся из глаз. – Я вижу в тебе так много от моего сына. Это… это правда ты.

Кертис. Мой отец.

Даже не знаю, как относиться к тому, что я наконец-то узнала имя своего отца после стольких лет. Или к тому, что эта женщина реально здесь. Я чувствую себя неловко, не знаю, что сказать или как себя вести. Когда я была ребенком, я представляла, как брошусь в объятия давно потерянного члена семьи и почувствую себя в безопасности и счастливой, но, очевидно, сейчас я этого сделать не могу.