Freedom. Прекрасные дьяволы. Темные романы Евы Эшвуд

Eva Ashwood

Beautiful Devils

Copyright © 2022 by Eva Ashwood

Художественное оформление Анастасии Яковенко

© Серегина Ю., перевод на русский язык, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Голова раскалывается.

Боль пульсирует в висках, и кажется, будто каждый тупой удар вот-вот разобьет череп, и мои затуманенные мозги растекутся по полу. У меня пересохло в горле, и требуется целая секунда, чтобы отлепить язык от нёба. И пусть глаза закрыты, клянусь, я чувствую, как мир вокруг вращается, и меня охватывает тревожное чувство, что я того и гляди вытошню все содержимое желудка.

Но, в конце концов, это проходит, и я делаю глубокий вдох, пытаясь вспомнить, что со мной произошло.

Веки тяжелеют и, когда я пытаюсь их открыть, не поддаются. Я хмурюсь, сбитая с толку. Каждый раз, когда я силюсь понять, что происходит и где я нахожусь, детали почему-то ускользают. С губ, пока я пытаюсь привести мысли в порядок, невольно срывается стон.

– А-а. Проснулась.

Низкий голос доносится откуда-то поблизости, и я слегка вздрагиваю, когда разум сосредотачивается на звуке. Голос грубоватый и отрывистый, и когда за этим предложением следуют русские слова, которых я не понимаю, в голове сразу мелькает мысль – это Мэлис.

Иногда он бормочет что-то на этом языке, говоря либо совершенно ужасные вещи, которые я не должна понимать, либо какие-то сладкие нежности. Вечно с ним так.

Мысль о том, что это он, успокаивает мои нервы, ведь если Мэлис здесь, значит, я с ними. С тремя братьями Ворониными.

Это значит, что я в безопасности.

Но так ли это?

Меня внезапно посещает эта мысль, и я хмурюсь. Мозг захватывает тревога, мелькает какая-то важная деталь, и я пытаюсь заставить свой вялый разум сопоставить факты, понять… и когда это происходит, чувство безопасности тает в одно мгновение.

Все, что произошло в те ранние предрассветные часы, будто смывает меня волной.

Я вспоминаю, как жила на превращенном в дом складе парней. Я помню, как начала испытывать к ним симпатию. Как было весело с Рэнсомом, как меня поглощал Мэлис, как я установила странную, чудаковатую связь с Виком из-за банки арахисового масла.

Я помню, как они сражались за меня.

Убивали ради меня.

Они говорили, что никто другой меня не получит.

Я помню ту ночь, когда мой бывший босс Карл постучался ко мне и потребовал, чтобы я заплатила ему своим телом, лишь бы он умолчал о том факте, что я была в борделе в ночь, когда братья сожгли его после убийства Николая Петрова.

Вик прикончил Карла, но тот факт, что некий таинственный незнакомец охотился за людьми, ответственными за убийство Николая, означал, что я – потенциальная мишень. Я была свидетельницей всего, что произошло той ночью, поэтому они не могли просто так позволить мне уйти.

После того, как я переехала к братьям, между нами установился непростой мир, который сохранялся только потому, что они не могли позволить себе выгнать меня из-за рисков быть разоблаченными, а я не хотела злить их своим побегом. Но потом все начало меняться.

Мы начали понимать друг друга.

Доверять друг другу.

Желать друг друга.

В голове всплывают образы той ночи, когда я занималась сексом с Мэлисом и Рэнсомом, и, словно по сигналу, все еще заживающая татуировка на моей груди начинает слегка пульсировать. Мэлис пометил меня, а потом они с Рэнсомом меня оттрахали, пока Вик наблюдал за этим, держа себя под привычным ему контролем.

Но воспоминание о сексе с ними заставляет вспомнить и все остальное. Это так же причиняет боль, как и тот момент, когда я вживую увидела секс-видео на компьютере Вика.

Гребаное отвратительное видео, снятое ими, демонстрировало меня во всех компрометирующих позах, какие только возможны. А еще сообщение, которое сопровождало его. В нем говорилось ужасное. Что я ничего не стою. Что я грязная шлюха. Мусор.

Это причиняет боль, она пронзает меня насквозь, словно хочет вскрыть мое нутро и обнажить душу перед этой комнатой.

Вот почему я сбежала. Вот почему не смогла там остаться.

Потому что, если они видят меня такой, если такие вещи они рассказывают обо мне людям, тогда я не хочу находиться рядом с ними.

Как я вообще могла им доверять?

Слезы застилают глаза, и я снова издаю стон.

Тот, кто стоит рядом, подходит на шаг ближе, шаги громко отдаются по полу. Сильные пальцы хватают меня за подбородок, грубо впиваясь в плоть.

Я судорожно втягиваю воздух и медленно открываю глаза, заставляя тело подчиняться. Если это Мэлис, если им удалось меня найти, тогда мне снова придется бежать. Я должна послать его и велеть оставить меня в покое. Сказать, что я не хочу иметь с ними ничего общего.

Как только я открываю глаза, на секунду вокруг все плывет, и я обнаруживаю, что смотрю в лицо мужчине.

Но это не Мэлис.

Я не узнаю этого человека, хотя в нем есть что-то почти… знакомое. Нечто в его чертах. И когда я напрягаю память, силясь вспомнить, где видела его раньше, голова начинает болеть.

И тут до меня доходит. Эти темные глаза с прищуром. Этот нос и очертания скул.

Он очень похож на Николая Петрова.

Но Николай мертв, так что это явно его брат. Илья.

Сердце сжимается от осознания, и меня охватывает страх. Прилив адреналина и ужаса, разливающийся по венам, прогоняет остатки дурноты, которая все еще не покидает меня, и сердце начинает тревожно биться о грудную клетку.

Илья удовлетворенно кивает, его темные глаза скользят по моему лицу.

– Хорошо, – говорит он. – Молодец. Мне нужно, чтобы ты полностью была в сознании.

Он отходит от меня и я наконец оглядываюсь, чтобы понять, где нахожусь. В комнате темно, но, похоже, я в каком-то заброшенном здании. Оно старое, с прогнившим деревом в некоторых местах. В полу и стенах дыры, сквозь которые видны оголенные провода и остов здания.

Я дергаюсь на жестком деревянном стуле, на котором сижу, и веревки, обмотанные вокруг меня, впиваются в кожу, удерживая мои запястья за спиной и крепко прижимая торс к стулу.

Борьба приводит лишь к тому, что веревка до крови натирает кожу, и у меня скручивает желудок, когда я понимаю, насколько это хуже, чем снова проснуться на складе братьев Ворониных.

Это плохо.

Очень, очень плохо.

Во мне поднимается паника, и я извиваюсь чуть сильнее, пытаясь нащупать хоть какую-то лазейку в тугих узлах, но ее нет. Мне некуда деваться.

Илья фыркает себе под нос, словно его забавляют мои жалкие попытки освободиться. Повернувшись ко мне спиной, он подходит к шаткому столу, стоящему неподалеку. Отсюда мне видно несколько выложенных на нем предметов, и я вытягиваю шею, чтобы приглядеться получше, и тут в груди начинает щемить.

Илья берет нож и поднимает его так, чтобы он блестел в свете голой лампочки, мотающейся над головой. Затем он возвращается ко мне.

– Я выслеживал ублюдков, которые убили моего брата, – поясняет он. Когда он говорит о Николае, его русский акцент становится резче, и я не могу поверить, что сначала приняла его за Мэлиса. – Мы не были особенно близки, но за кровь нужно платить кровью. – Он смотрит на меня сверху вниз, и в его темных глазах горит нечто зловещее. – Они хорошо скрыли свои следы. Я ничего не мог найти. Но потом они совершили одну ошибку.