«Современные средства подавления, будучи применёнными в массовых масштабах, позволяют достичь одновременной атаки и уничтожения всей глубины тактического расположения обороны противника. Эти средства, в первую очередь, – танки».

Так Тухачевский определил задачи глубокого боя. Он подчёркивал, что задача танков ДД – прорваться в тыл главных сил обороны, разгромить резервы и штабы, уничтожить основную группировку артиллерии и отрезать главным силам противника пути отхода.

Глубокое тактическое воздействие на боевые порядки противника открывало перспективы и для оперативного искусства, создавало условия для ведения современных операций на больших пространствах.

Доклад Триандафиллова вызвал значительный интерес у советского военного руководства. После широкого обсуждения среди высшего командного состава начальники Штаба РККА А.И. Егоров и Оперативного управления С.П. Обысов завершают дело, начатое Триандафилловым.

20 апреля и 20 мая 1932 года в РВС РККА были заслушаны тезисы доклада «Тактика и оперативное искусство РККА на новом этапе». Высказанные в них мысли представляли большой научный интерес и являлись итогом научных военнотеоретических поисков, проводимых в начале 30х гг. На основе этого доклада были разработаны Временные указания по организации глубокого боя, которые в феврале 1933 года, после утверждения Наркомом, были направлены в войска.

Это было переломное время, когда военное искусство, опиравшееся на опыт Первой мировой и Гражданской войн, во многом не отвечало новому уровню развития вооружённых сил. Шаг вперёд, сделанный советской военнотеоретической мыслью, создавал верную перспективу дальнейшего развития способов вооружённой борьбы, хотя к этому времени ни одна армия мира ещё не имела опыта массированного использования бронетанковой техники, авиации и артиллерии.

Зарождавшаяся новая теория не сразу освободилась от старых взглядов. Для того, чтобы добиться одновременного взлома всей глубины тактической обороны противника, М.Н. Тухачевский настойчиво предлагал ещё до момента атаки пехоты осуществить последовательный, разновременный ввод в бой различных танковых групп: сначала танковых групп дальнего действия (ДД), затем группу дальней поддержки пехоты (ДПП) и, наконец, группы непосредственной поддержки пехоты (НПП). При этом он утверждал, что «одной из главнейших задач при организации глубокого наступательного боя является обеспечение всеми средствами наступления танков ДД и ДПП, и подавления возложенных на них объектов». И далее: «Артиллерия, авиация… в период, предшествующий пехотной атаке, используются полностью для помощи и обеспечения танков».

Говоря его же словами, которые он часто применял в дискуссиях, это был «танец от старой печки», то есть от Первой мировой войны. Точка зрения Тухачевского, отдававшего в бою приоритет танкам, некоторое время удерживало перевес. В начале 30х гг., исходя из опыта проведения учений и манёвров, Тухачевский писал в одном из служебных докладов:

«Современные средства подавления, будучи применёнными в массовых масштабах, позволяют достичь одновременной атаки и уничтожения всей тактической глубины обороны противника. Эти средства, и в первую очередь танки, позволяют: а) подавить систему огня обороны противника, чтобы большая часть артиллерии и пулемётов не могла принять участия в отражении атаки и проникновения наступающей пехоты и танков НПП в глубь оборонительной полосы; б) нарушить систему управления, сковать и изолировать резервы противника с тем, чтобы в период боя в глубине оборонительной полосы разгромить по частям разные эшелоны боевого порядка противника».

Тем самым М.Н. Тухачевский определил задачи глубокого боя.

На пленуме РВС СССР против М.Н. Тухачевского выступил К.Е. Ворошилов. Его критика обнаружила явное непонимание существа вопроса, который Ворошилов сводил к одному виду боя – наступление на остановившегося противника. Глубокая тактика была разработана для наиболее сложного вида боя – наступления на оборону противника. По своему существу глубокая тактика была не видом боя, а новой формой и способом ведения боя и должна быть применена в наступлении любого вида.

Тухачевский терпеливо разъяснил это Ворошилову

в особой докладной записке, дабы устранить разброд и шатания, которые возникли по этому поводу у командного состава. В ноябре 1933 года Тухачевский ещё раз обратился по этому вопросу к Ворошилову и в служебной записке писал:

«После Вашего выступления на пленуме РВС у многих создалось впечатление, что, несмотря на новое оружие в армии, тактика должна остаться старой… После пленума началось полное брожение в умах командиров. Идут разговоры об отказе от новых форм тактики, от их развития».

Его поддержали высшие командиры И.Э. Якир, И.П. Уборевич, С.С. Каменев, и правильное понимание глубокой тактики как новой формы и способа современного боя утвердилось. Это самое «недопонимание существа вопроса» между Ворошиловым и Тухачевским было неслучайным, со временем оно продолжало усугубляться и вылилось в непризнание Ворошиловым новой теории глубокой операции, когда после суда в 1937 года по сфабрикованному делу «Заговор военных» во главе с М.Н. Тухачевским, высшими военными она была названа «теорией глубокого предательства». Ворошилов не имел не только высшего, но и среднего образования и не способен был понять происходящих изменений в военном деле, оставаясь в этом на уровне понятий гражданской войны.

М.Н. Тухачевский, в статье, посвящённой новому Полевому уставу РККА 1934 г. (ПУ34), критиковал тех, кто утверждал, что «танки имеют значение лишь как средство НПП». Он обоснованно отмечал, что «средства наступательные или средства подавления, к которым относятся танки, авиация, химия, требуют большого искусства в организации их взаимодействия».

Он призывал к тому, чтобы отрабатывалось «кропотливое, тщательное заимодействие между пехотой, танками и артиллерией», понимая, что такое взаимодействие – это труднодостижимая цель, требующая высокой военной культуры и постоянных тренировок.

После того, как Тухачевский был репрессирован в 1937 году, мало кто из командиров обращал внимание на это требование. Он подчёркивал, что задача танков ДД – прорваться в тыл главных сил обороны, разгромить резервы и штабы, уничтожить основную группировку артиллерии и отрезать главным силам противника пути отхода.

Концепция глубокого боя получила признание в первую очередь в академических кругах. Уже с начала 1930 года Военная академия им. М.В. Фрунзе решала тактические задачи на местности и на картах на основах глубокого боя и сыграла большую роль в их распространении в армии. Установлением основ глубокого боя было сделано только полдела. Тактические прорывы удавались в Первую мировую войну и с помощью старых приёмов боя. Суть проблемы состояла в том, как довершить тактический успех оперативным развитием прорыва и, прорвавшись через взломанную брешь фронта на маневренный простор, уничтожить живую силу противника в оперативном масштабе.

После гибели Триандафиллова и Калиновского в авиакатастрофе в 1931 году Тухачевский продолжал усиленно работать над глубокими формами борьбы. В 1932 году он закончил первую часть работы «Новые вопросы войны», в которой исследовал влияние современных технических средств борьбы на изменение форм и способов ведения боя и операции. В 1936 году он значительно переработал первую часть этого труда, учтя возрождение в Германии большой агрессивной армии. К сожалению, эта рукопись пропала.

Изменения в тактике должны были отразиться и на оперативном искусстве. Всеми сознавалась необходимость решительного шага по пути создания новой теории ведения операции. Указывая на важность этой задачи, Тухачевский писал, что «реконструированная армия вызовет и новые формы оперативного искусства». Первое зерно истины созрело для этого в концепции глубокого боя; новая оперативная мысль вслед за ним уже пробивалась в сознание. Наша армия достигла такой ступени развития, которая выдвигала требования нового применения сил и средств