Одним из важнейших результатов изучения опыта минувших войн была разработка теории ведения последовательных операций. В своей работе «Поход за Вислу», изданной в 1923 году, М.Н. Тухачевский так её обосновал:

«Невозможность при современных широких фронтах уничтожить армию противника одним ударом заставляет достигать это рядом последовательных операций… Ряд последовательно введённых операций, соединённых непрерывным преследованием, может заменить собой уничтожающее сражение, которое было лучшим видом столкновения в прежних армиях».

Теория последовательных операций получила дальнейшее развитие в ряде военнонаучных трудов, изданных в 20х гг., в работах Н.Н. Мовчуна, Н.Е. Варфоломеева, В.К. Триандафиллова и других. Авторы указанных работ считали, что последовательные операции, предусматривающие переход от одной части цели к другой, сохраняя в то же время единство общей цели, всегда имели и будут иметь преимущество, что армейская операция при средней продолжительности шестьсемь суток может достигнуть глубины 75–90 км, а фронтовая – до 200 км. Высказывалось мнение о том, что группировка, создаваемая для проведения армейских операций, должна непосредственно вытекать из замысла фронтовой операции. Эти основные положения являлись отправными для последующей разработки теории глубокой операции.

В 20х гг. развитие военнотеоретической мысли привело к созданию новой, самостоятельной области военной науки – оперативного искусства. Господствовавшая до этого формула «стратегия – тактика» разделилась на три части: стратегию, оперативное искусство, тактику. Это благоприятно сказалось на методике преподавания и изучения военных дисциплин. В 1924 году в Военной академии РККА была образована новая кафедра – ведение операций.

Создание новой дисциплины (оперативное искусство) позволило глубоко и всесторонне изучать вопросы и проведения операции, и, в частности, систему последовательных операций, которая, по взглядам Н.Е. Варфоломеева, характеризовалась следующей схемой: цель операции – сокрушение живой силы противника; метод действий – непрерывное наступление; средство – длительное оперативное преследование, осуществляемое несколькими последовательными операциями, из которых каждая является промежуточным звеном на пути к конечной цели, достигаемой в последней, решающей операции. Теоретическая разработка вопросов организации и ведения операции в последующем своём развитии совершенствовалась в полном соответствии с изменяющейся материальнотехнической базой и условиями строительства вооружённых сил Советского государства.

Эта часть данной работы изложена по монографии маршала М.В. Захарова «Генеральный штаб в предвоенные годы».

Впервые вопрос о глубоком бое был выдвинут английским военным теоретиком Дж. Фуллером в конце 1918 года. В предвидении решительного наступления в 1919 году (Антанта не рассчитывала на победоносное окончание войны в 1918 г.) Фуллер предложил тогда, одновременно с танковой атакой переднего края обороны противника, организовать нападение быстроходных танков на глубину тактического расположения противника. Тогда понятие танковой группы дальнего действия (ДД) ещё не было оформлено, хотя тактические предпосылки в выдвинутом предложении уже имелись.

Однако теоретические взгляды Фуллера по вопросу глубокого боя на этом остановились. Условия капиталистического развития буржуазных армий заставили его перейти к теории малых профессиональных армий, для которых проблема наступления решалась другим образом. Буржуазные военные специалисты исходили из двух положений: с одной стороны, они стремились максимально использовать растущую военную технику, а с другой – боялись создавать и вооружать массовые армии. На этой основе возникли тогда теории де Голля, Секта, Зольдана, рекомендовавшие создавать небольшие профессиональные, отборные, хорошо вооружённые армии, служившие опорой буржуазии, которые можно развернуть в массовые армии. В других теориях – Дуэ, Фуллера – преувеличивалось значение техники. Они правильно отмечали большую роль техники в будущих битвах, но неверно полагали, что авиация и танки в состоянии в короткий срок самостоятельно решать исход войны. Эта теория, отражавшая классовый характер военной капиталистической системы, находилась в явном противоречии с действительной природой современной войны. Для Фуллера глубокий бой не являлся боем объединённых родов войск. Он писал, что

«соединение танков с пехотой равносильно запряжке трактора в пару с ломовой лошадью». (Дж. Фуллер. Операции механизированных сил. М.: Воениздат, 1933)

Такая точка зрения была неприемлема, и ни одна капиталистическая страна не пошла по пути таких модернистских теорий, а в нашей военнотеоретической мысли они вообще не нашли места.

В опубликованной в 1927 году книге «Стратегия» военный теоретик А.А. Свечин изложил новую теорию оперативного искусства. Об этой книге маршал Захаров написал:

«Являясь последователем немецкого историка Ганса Дельбрюка, сторонника „стратегии измора“, А.А. Свечин не смог идти дальше обобщений опыта последних войн и стратегических теорий своих предшественников, не смог понять новых явлений в нашей жизни, строительстве Советского государства и его вооружённых сил, не видел их перспектив, а следовательно, и возможных путей развития военного искусства. Он пытался дать общую стратегию, пригодную для любой страны».

Учитывая огромную территорию страны, малоразвитую систему коммуникаций, её отставание в промышленной и технологической сферах, Свечин считал, что для достижения успеха в будущем конфликте стране необходимо активно использовать зарубежные технологии и «готовить тыл страны служить фронту». Эти реалии советского государства 1920х гг. вынудили Свечина подчёркивать необходимость единства фронта и тыла как в мирное, так и в военное время, и пропагандировать стратегию «войны на истощение». Принятие этой стратегии, хотя и не давало быстрой победы, но позволяло избежать катастрофического поражения под ударом искусной военной машины. Одновременно оно давало возможность использовать огромные просторы Советского Союза и задействовать огромные человеческие и природные ресурсы.

Стратегические концепции Свечина оспаривались военным лидером Гражданской войны и после военным теоретиком М.Н. Тухачевским, а также другими военными авторитетами. Они настаивали на принятии наступательной стратегии войны на уничтожение, которая требовала «полной милитаризации национальной экономики для создания инструментов для ведения современной механизированной войны».

Концепции Тухачевского, которые выглядели более соответствующими революционным идеалам советского государства, одержали верх.

В разработке теории глубокой операции непосредственное участие принимали военачальники и теоретики В.К. Триандафиллов, К.Б. Калиновский, М.Н. Тухачевский и Г.С. Иссерсон. Зарождение теории глубоких операций в Советском Союзе относится к концу 1920х. Основной предпосылкой её появления стало масштабное перевооружение Красной армии в результате экономических преобразований, намеченных первым 5летним планом.

Исходя из плана, Политбюро ЦК ВКП(б) постановлением от 15 июля 1929 г. «О состоянии обороны СССР» определило основные направления развития вооружённых

сил. РВС и Наркомату по военным и морским делам СССР были поставлены задачи: по численности войск не уступать нашим вероятным противникам; в области техники наряду с модернизацией существующего вооружения в течение двух лет разработать и внедрить в армию современные типы артиллерии, крупнокалиберные пулемёты, средства химической защиты, современные типы танков и бронемашин, скорее внедрить в серийное производство новые типы самолётов и авиамоторов.

Для успешного решения задач технического перевооружения Красной армии была учреждена должность начальника вооружений РККА. Первым начальником стал И.П. Уборевич, видный военный деятель. В июне 1931 года его сменил М.Н. Тухачевский, ставший руководителем технической реконструкции Красной армии. Созданный в начале перевооружения технический штаб сыграл большую роль в деле реализации двух первых пятилетних планов строительства РККА.