«Нужно сказать, что Ворошилов, тогдашний нарком, в этой роли был человеком малокомпетентным. Он так до конца и остался дилетантом в военных вопросах и никогда не знал их глубоко и серьёзно. А практически значительная часть работы в наркомате лежала… на Тухачевском, действительно являвшимся специалистом. У них бывали стычки с Ворошиловым и вообще существовали неприязненные отношения. Ворошилов очень не любил Тухачевского…»

По существу, речь идёт о противостоянии между группировками высших военачальников – сторонников танков во главе с 1м замнаркома маршалом Тухачевским и конницы – во главе с наркомом обороны маршалом Ворошиловым. На его стороне был его приятель со времён Гражданской войны Сталин, который поддержал создание 1й и 2й Конных армий, которыми командовали С.М. Будённый и О.И. Городовиков.

В своё время эта идея была прогрессивной, учитывая скорость и маневренность конницы. К 30м годам скорости танков и самолётов многократно возросли, значительно увеличился их выпуск промышленностью, повысилось их качество, а к этому времени военное мышление конников оставалось на уровне Гражданской войны. Они не хотели изменений. Отношения между двумя группировками обострились в мае 1936 года, противники Ворошилова ставили перед Сталиным вопрос о замене Ворошилова на посту наркома. По мнению Судоплатова:

«Тухачевский и его группа в борьбе за влияние на Сталина попались на его удочку. Во время частых встреч со Сталиным Тухачевский критиковал Ворошилова, Сталин поощрял эту критику, называя её „конструктивной“, и любил обсуждать варианты новых назначений и смещений…»

Правильные слова, высказанные Жуковым о малокомпетентности Ворошилова, подтверждаются следующим фактом: в начале 30х, исходя из опыта проведения учений и манёвров, Тухачевский писал в одном из своих докладов:

«Современные средства подавления, будучи применёнными в массовых масштабах, позволяют достичь одновременной атаки и уничтожения всей глубины тактического расположения обороны противника. Эти средства, и в первую очередь танки, позволяют:

а) подавить систему огня обороны противника так, чтобы большая часть артиллерии и пулемётов не могла принять участия в отражении атаки и проникновения наступающей пехоты и танков НПП вглубь оборонительной полосы; б) нарушить систему управления, сковать и изолировать резервы противника с тем, чтобы в период боя в глубине оборонительной полосы разгромить по частям разные эшелоны боевого порядка противника».

Тем самым М.Н. Тухачевский совершенно ясно определил задачи глубокого боя. Однако они не всеми были сразу приняты.

На пленуме РВС СССР против М.Н. Тухачевского выступил К.Е. Ворошилов. Его критика обнаружила явное непонимание существа вопроса, который Ворошилов сводил к одному виду боя – наступлению на остановившегося противника. Глубокая тактика была разработана для наиболее сложного вида боя – наступления на оборону противника. По своему существу глубокая тактика была не видом боя, а новой формой и способом ведения боя и должна быть применена в наступлении любого вида.

Тухачевский терпеливо разъяснил это Ворошилову в особой докладной записке, дабы устранить разброд и шатания, которые возникли по этому поводу у командного состава. В ноябре 1933 года Тухачевский ещё раз обратился по этому вопросу к Ворошилову и в служебной записке писал:

«После Вашего выступления на пленуме РВС у многих создалось впечатление, что, несмотря на новое оружие в армии, тактика должна остаться старой… После пленума началось полное брожение в умах командиров. Идут разговоры об отказе от новых форм тактики, от их развития».

Его поддержали высшие командиры И.Э. Якир, И.П. Уборевич, С.С. Каменев, и правильное понимание глубокой тактики как новой формы и способа современного боя утвердилось. Это самое «недопонимание существа вопроса» между Ворошиловым и Тухачевским было неслучайным, со временем оно продолжало усугубляться и вылилось в непризнание Ворошиловым новой теории глубокой операции, которое и достигло апогея в 1937 году. Ворошилов не имел не только высшего, но и среднего образования, и не способен был понять происходящие изменения в военном деле, оставаясь в этом на уровне понятий Гражданской войны.

Противоречия между ними по поводу перевооружения Красной армии танками достигли такого накала, что сторонники танков стали выступать перед правительством за освобождение от должности наркома Ворошилова, который продолжал настаивать на том, что «красная кавалерия попрежнему является победоносной и сокрушающей вооружённой силой».

Власть конников заколебалась, впервые с тех пор, как, осуществляя сталинский план по узурпации власти в стране, они начали с того, что после окончания Гражданской войны и смерти В.И. Ленина захватили власть над Красной армией, когда им удалось отстранить от руководства РККА Л.Д. Троцкого и Э.М. Склянского, создателей и организаторов её побед в Гражданской войне над белыми армиями и интервентами, заменив их на М.В. Фрунзе, который в должностях 1го заместителя и наркома находился недолго, уйдя из жизни при загадочных обстоятельствах в 1925 году. После него должность наркома занял К.Е. Ворошилов и находился в этой должности до сего времени.

И вот теперь возникла реальная угроза отстранения его от руководства армией. Изза чего? Изза создания препятствий для перевооружения Красной армии танковыми соединениями, что говорило само по себе о глубоком консерватизме, неверии в технический прогресс и указывало на борьбу со всем новым, передовым в армии. Боясь этих обвинений в открытом противостоянии, что могло бросить тень не только на репутацию конников, но и самого Сталина, был выбран другой, тайный способ борьбы.

Чтобы удержаться у руководства Красной армией, сторонниками конницы, при поддержке Сталина и при непосредственном участии НКВД, и было сфабриковано дело «Заговор военных» против сторонников танков во главе с маршалом М.Н. Тухачевским, в котором их обвинили во всех смертных грехах. Сейчас же, в рамках этого общего дела, его участников дополнительно обвинили в подрыве боеспособности Красной армии путём недооценки кавалерии.

Вредительство же со стороны Тухачевского и поддерживающих его Уборевича и Якира расценивалось как настойчивое внедрение концепции ускоренного формирования танковых соединений за счёт сокращения численности и расходов на кавалерию.

Особенно одиозную роль на судебном процессе сыграл Б.М. Шапошников, командарм 1го ранга, начальник Штаба РККА, сторонник конников. Он был одним из авторитетнейших членов Специального судебного присутствия. Согласно стенограмме, Шапошников не задал ни одного вопроса ни одному из подсудимых. Такое его пассивное поведение вызывало недоумение. Ведь на судебном процессе обсуждались принципиальные вопросы о характере будущей войны, средствах и методах обеспечения безопасности Красной армии. Безучастным он остался и при выяснении виновности подсудимых: как они представляли роль танков и кавалерии в будущей войне? А ведь командарм Шапошников, крупный военный теоретик,

к тому же занимал должность начальника Штаба РККА. Наверняка у него были вопросы к подсудимым, уточняющие их позицию.

Шапошников уклонился от обсуждения этих вопросов и оказался в роли члена этого суда не случайно. Он относился к числу «военспецов». Окончил Академию Генштаба царской армии. Имел чин полковника царской армии.

Сталин был среди тех, кто решительно возражал

В.И. Ленину и Л.Д. Троцкому против привлечения «военспецов» к строительству Красной армии, открыто выражал им недоверие и даже без достаточных оснований преследовал их. На VIII съезде РКП(б) в 1919 году Сталин дипломатично не выступал против военспецов, отдав инициативу Ворошилову, который входил во фракцию «военная оппозиция», возникшую на съезде против привлечения военспецов в РККА.

На этот раз Сталин включением Шапошникова в состав суда хотел показать, что поддерживает военспецов, кто послушно выполняет его волю и независимо от собственных убеждений следует за подготовленными им решениями. Так появилась подпись Шапошникова под смертным приговором Тухачевскому и другим, самая авторитетная для признания подсудимых виновными в подрыве боеспособности Красной армии путём недооценки кавалерии.