– Нет, – ответила девушка, подумав. – Хотя это было бы забавно. – Она наклонилась к его лицу, внимательно вглядываясь. – Просто я хочу равноправия, неужели это так много? Хочу, чтобы со мной считались. Я была бы рада, если бы ты говорил со мной, как говоришь с мужчиной, а не с неразумной девицей, каковой меня видишь.

Джерри изумленно смотрел на нее:

– Это еще что значит? Разве я хоть раз обращался с тобой, как с неразумной девицей?

– А разве нет? – Кэтрин улыбнулась. – Приятно слышать, что ты делал этот ненамеренно. – Она чуть отстранилась, и грудь соскользнула с его плеча.

Джерри немедленно ухватил ее за сосок, недовольный утратой.

– Видишь ли, мужчин воспитывают женщины. Они с самого детства внушают, что к девочкам нужно относиться иначе, чем к ребятам. Более бережно, что ли. Нам талдычат, что нужно внимать каждому слову женщины, всячески потакать и втайне надеяться, что в ответ на твою любезность женщина не схватит тебя за яйца. В общем, мы рабы вашего женского воспитания.

Эти слова заставили Кэтрин задуматься, и она снова придвинулась. Грудь удобно легла в мужскую ладонь.

– Поверь, – продолжал Джерри, – с тобой я общаюсь иначе, чем с другими женщинами. Я говорю то, что думаю, и ничего не скрываю. То есть я общаюсь с тобой, как с мужчиной, как с равной, разве не ясно? Мне не нужно прятать свои желания, а раньше мне частенько приходилось это делать. Например, секс. До тебя мне приходилось его выпрашивать, подводить к предмету как можно тоньше, обходить подводные камни.

– Выпрашивать секс? Как такое возможно? – ужаснулась девушка. Ее пальцы пробежались по его шее и коснулись волос. – Я всегда считала, что секс прекрасен.

– Я это заметил.

– Так ты утверждаешь, что честен со мной во всем? Относишься ко мне, как к равной? – переспросила Кэтрин недоверчиво.

– Да, так и есть. – Джерри на мгновение задумался. Их разговор принял слишком серьезный оборот, но это ему даже нравилось. – Например, я могу открыто признаться, что ты очень сексуальна, хотя и выглядишь панкушкой. Никогда не думал, что встречу женщину, которой можно сказать подобное, не рискуя получить тяжкие увечья.

Конечно, он чуток подтрунивал над ней, но слова были искренними. Она в самом деле нравилась ему все больше. Он даже научился почти не замечать ту ерунду, что она на себя навешивала и надевала. И все же его ставило это в тупик: зачем уродовать лицо, если оно выглядит ярким и без идиотских побрякушек?

Кэтрин прищурилась и сжала пальцами его член, чуть сильнее, чем было необходимо.

– Полегче, детка!

Она расхохоталась и усилила хватку. Он обозвал ее панкушкой, проклятый трахаль! Впрочем, Джерри старался быть честным, а это заслуживало уважения. К тому же он считает ее сексуальной.

– Тебе не нравится мой пирсинг? – спросила девушка невинно.

– Кое-что нравится. Но не эта велосипедная цепь на лице, которую ты так любишь. Я не имею ничего против сережек в брови и даже пупке, но пирсинг в губе мне не по душе. Постоянно лезет в голову мысль, что можно сорвать колечко в поцелуе. Я понимаю, когда подобные… украшения носит уродина, но привлекательной девушке это ни к чему.

Кэтрин засмеялась. Ей было легко и весело с Джерри, не говоря уже про потрясающий секс. Ей нравилось его поддразнивать и наблюдать за реакцией. Он не был ни наглым, ни грубым, то есть не обладал теми неприятными качествами, которые Кэтрин считала неотъемлемыми признаками треклятой мужественности. Джерри был прямым и открытым и почти ни на что не раздражался в ответ.

Происходивший разговор заставил Кэтрин задуматься. У нее не было никакой конкретной мотивации, когда она украшала свое тело. Просто однажды она вдела в ухо свою первую сережку и не смогла остановиться. Поначалу это было развлечением, затем стало способом выделиться из толпы, противопоставить себя обывателям, но потом… становясь старше, Кэтрин все чаще спрашивала себя, как далеко готова зайти. В двадцать четыре татуировки и пирсинг еще выглядели круто, но сейчас возраст Кэтрин приближался к тридцати, и со временем отпечатки, наляпанные на тело в молодости, могли превратиться в напоминание о собственной глупости.

Но как она будет выглядеть без своих украшений? Слишком долго Кэтрин не снимала пирсинг даже на ночь. Наверняка на одной голове навешано не меньше полкило!

– Скажем так, – медленно произнесла она, – с каждым новым проколом я словно снимаю свое предыдущее лицо и надеваю новое. Это как маскарад, который никогда не кончается.

– А где же тогда твое настоящее лицо? – резонно спросил Джерри. – И что будет, когда ты решишь избавиться от всего этого хлама? Повсюду останутся дыры, причем некоторые диаметром в сантиметр, вроде той, в мочке, куда вдета эта нелепая шайба. – Джерри коснулся уха Кэтрин.

– Они затянутся, хотя и не до конца.

– А еще остались места на теле, в которых нет пирсинга? Лично я уверен, что нет.

– Почему же? Пара мест найдется. – Кэтрин лизнула Джерри в висок и шепнула на ухо один из вариантов.

Джерри охнул.

– Должно быть, адски больно!

– Пока не знаю. – Кэтрин взяла руку Джерри и сунула ее себе между ног. – Можешь найти место для прокола?

Даже при мысли об этом он возбудился, как подросток. Колечко в клиторе, хм. Это облегчило бы поиск нужной точки во время орального секса, подумал Джерри.

– Знаешь, Кэтрин, теперь идея с пирсингом не кажется мне такой уж… нелепой. – Он опрокинул девушку на спину и навалился сверху, часто дыша и кусая ее губы. – Ты мне нравишься все сильнее.

Джилл в отчаянии сжала кулаки, потом нервно повернула ключ зажигания. Она должна была догадаться раньше!

Или она догадывалась, но предпочитала скрывать правду от самой себя?

Мужчины типа Пита Тревора не влюбляются в таких простушек, как она. Какими достоинствами она обладала? Невзрачной внешностью? Отсутствием лишних денег? Застенчивостью? Такие, как Джилл, редко встречали хороших парней, а встретив, тотчас упускали, будучи для них слишком заурядными.

Мужчины вроде Пита Тревора западают на хорошеньких, умных и сексуальных девиц с деньгами. Пит и сам был весьма привлекателен, и Джилл никогда до конца не верила, что смогла его зацепить.

И видимо, не зацепила.

Джилл не могла назвать истинную причину, по которой вдруг стала следить за своим сожителем. Быть может, ее насторожили его частые отлучки или то, что он открывал свой ноутбук лишь по ночам, убедившись, что она спит? Перебравшись на квартиру своей подружки, Пит не привез с собой никаких личных вещей, не считая лэптопа. В сумке не было полотенец и одежды, словно до момента переезда Пит вообще нигде не жил, попросту возникнув из ниоткуда.

Конечно, он всегда умел дать исчерпывающий ответ на любой из вопросов, мучивших Джилл. Ответы эти казались правдивыми и все объясняли, но странностей было слишком много, и со временем они стали навевать подозрения и складываться в неприятную картину.

Пит Тревор не мог влюбиться в такую, как она, думала Джилл, с отчаянием глядя на дорогу перед собой.

Она следила за ним уже пару недель. Сейчас ее машина остановилась напротив магазина сластей. Джилл со слезами на глазах взяла с пассажирского сиденья сумку, набитую вещами Пита, и выбралась наружу.

Первым делом она выяснила, что ее сожитель вовсе не консультант в компьютерной фирме. Он работал в крохотной конфетной лавке! Пит наверняка, дал бы внятное объяснение этой маленькой лжи, и Джилл даже догадывалась какое: быть продавцом конфет – работа не слишком уважаемая, но деньги есть деньги, надо же как-то сводить концы с концами…

С каждым днем Джилл становилась все подозрительнее. С неделю назад ей удалось влезть в ноутбук Пита, когда он заснул. Выяснилось, что электронный ящик полон писем от некой Лорел. В последних посланиях девица умоляла Пита с ней связаться. Похоже, это был отголосок каких-то отношений, ставших прошлым, но Джилл решила продолжить свое расследование. Пусть Пит не отвечал на мольбы Лорел, однако та была настойчива, и это возбуждало подозрения. Словно нахалка знала, что у нее есть все шансы.