— Ты не понял, дружок, — одарил его улыбкой Баженов. — Плохо, что немного. Ты должен меня бояться сильно-сильно, понимаешь? Я крайне недобрый человек, потому суров даже с теми, кого знаю. А уж про тебя вовсе речь не идет, потому, если сговорчивости не увижу, начну ломтями стругать — только в путь.

— Максим! — уставился на меня Даня, со щек которого отхлынула кровь. — Скажи ему! Мы ведь…

— «Мы» — что? — уточнил я. — Мы ничего. Деловые партнеры, но и только. Это не основание для того, чтобы за тебя вписываться. Сам накосорезил — сам отвечай.

— Да что такого я сделал-то? — завопил со слезами в голосе Разумовский. — С тобой дел никаких с весны нет, а вас вообще впервые в жизни вижу.

— Ну а его? — ткнул бедолаге под нос телефон с перекинутой ему мной свежей больничной фотографией Баженов. — С ним у тебя дела ведь есть? А?

Даня судорожно сглотнул слюну, выпучил глаза и тяжело задышал.

— Есть, — удовлетворенно констатировал Слава. — Но говорить не желаешь. Хорошо. Макс, тут неподалеку парк есть, там на задах всегда тихо и народ не шарохается, особенно в будни. Мы сейчас туда поедем и с товарищем пообщаемся — вдумчиво, с чувством, с толком, с расстановкой. Опять же пруд там имеется, в котором субпродукты после задушевной беседы топить удобно. В мешок сложил, камушек для весу добавил — и на дно его. На дворе осень, никто водоем чистить не станет, потому, дай бог, к следующей весне его найдут. А то и позже, когда там одно месиво да кости останутся.

— Или никогда. Районный бюджет не резиновый, все пруды не почистишь, — поддержал его я. — Погнали. А потом ужинать, ладно? Жрать хочу — сил нет.

— Что вы хотите знать? — Беседа, в которой мы решали его судьбу настолько безразлично и деловито, все же оказала на впечатлительного Даню нужный эффект. Хороший прием, почти всегда работает с такими, как он. — Что вам от меня нужно?

— Не что, а кто. — Слава снова ткнул ему под нос смартфон с раскрытым на экране фото. — Вот этот товарищ. Как связываешься, чем помогал, где скрывается. Все говори. До мельчайших подробностей.

— Это Аркадий, — хлюпая носом, ответил Разумовский. — Да вы же сами знаете! Он мне говорил, что Макс его ищет! И вы.

— Я не спрашивал тебя, кто он. Я спрашивал, где он.

— В Перово! — почти закричал наш пленник. — Прячется в заброшке, где никто его искать не станет. Честное слово, он там.

— В Москве еще остались заброшки? — удивился Баженов. — Надо же. Я думал, их все давно снесли и на освободившемся месте дома точечной застройки поставили. Даже Ховринскую больницу, и ту демонтировали, а уж на что знаковое здание. Почти городская достопримечательность, в «Википедии» фигурирует.

— Встречаются еще, — заверил его я. — Хоть и нечасто. Дань, адрес давай. И сразу — он сейчас там?

— Да, — так, будто собирался с вышки прыгнуть, выдавил из себя Разумовский. — Там! До утра. Потом, как рассветет, уедет.

— Не говорил, куда собирается? — мигом осведомился мой напарник.

— За город, — уже потише, как видно смирившись с неизбежным, пояснил торговец артефактами, — в район Солнечногорска. Зачем — мне неизвестно.

Зато мне ведомо. К Мергену Стрелецкий собрался, за исцелением, видать — совсем все плохо. Но правильно я его просчитал! И съездил в заветный лесок не зря. Потому что шабаш, никуда Аркашка теперь от нас не денется. В любом случае. Даже если мы его в Перово не прихватим и он от нас сумеет ускользнуть, то точно стреножим в лесу. Всех дел — договориться с дедом Никитой, чтобы он нашего друга вывел на какую-то уединенную полянку, куда грибники не заглядывают, а после с нее не выпускал до той поры, пока все не закончится.

Но лучше бы нынче ночью все завершить, без выездов за город. Вот только заброшка… Такие места в кино красиво смотрятся, в сценах перестрелок и всего такого прочего, а по жизни хуже места не придумаешь, особенно если в темноте по ней шариться. И мяч сейчас на стороне Стрелецкого, что тоже не очень хорошо. Он ее успел изучить, все входы-выходы, которых там немало, разведал, знает, где можно спрятаться, чтобы половчее загонщикам в спину выстрелить.

— Там раньше, сильно давно, отделение полиции находилось, — бойко излагал тем временем подробности Даня, пришедший к выводу, что если уж основное выдал, то чего теперь из себя несгибаемого героя строить? — Вернее, милиции. Потом какая-то социалка сидела, а как она съехала, так здание и забросили. И снести нельзя, оно же у города на балансе стоит. Кабы центр — долго бы не простояло, там земля на вес золота, а в спальном районе все проще.

— Так себе вариант, — все же высказал я свои мысли вслух. — Может, утра подождем и на выходе его прихватим? Как бы нам внутри по темному времени суток горячего не хлебнуть.

— Есть такая вероятность, — согласился со мной Баженов, забив адрес, продиктованный ему Даней, в навигатор. — А если он свалит не той дорогой, где мы его ждать станем? Или по темноте свинтит? Нет, я понял, куда он лыжи навострил, признаю, что ты оказался прав. И прибрать его там можно, особенно с учетом того, что у тебя связи личного характера имеются. Только с каждым «может» возникает несколько «но», и все они работают против нас. И еще один момент.

— Какой?

— Я никогда не откладываю на завтра то, что можно сделать прямо сейчас. — Таких интонаций я у Баженова до этого не слышал. Ушли из его голоса привычная легкая вальяжность и свойственная ему незлобивая ирония. Сейчас со мной говорил профессионал, лишенный жалости как к другим, так и к себе, нацеленный на одно — достижение поставленной цели. — Так меня учили, тем с тех пор и живу. Не возьмем его там, в заброшке, вот тогда станем прикидывать, куда дальше бежать и кого мочить. А пока работаем тот вариант, который есть.

— Как скажешь, — пожал плечами я, доставая пистолет и меняя в нем магазин. Лучше я в Аркашу, если повезет, экспансивной пулей попаду, она его если на месте не уложит, то точно стреножит получше, чем обычная. — Надо — полезем в заброшку. Мое дело солдатское.

— Хорошо, что ты это понимаешь. С тобой на самом деле очень приятно работать, Макс, — одобрил мои слова Слава. — Тем более что твой друг нам еще не все рассказал. Верно? Может, он про какой козырек, что нам можете перепасть, умолчал? А, приятель? Например — какого лешего Аркадий в больнице сегодня забыл?

— Ему плохо очень, — пояснил Даня, сообразивший, что никто из нас, похоже, не станет сегодня тыкать в его тело ножом, а потому приободрившийся. — Вот и пришлось туда идти за адреналином. Без него никак.

— Поточнее, — попросил Баженов. — Очень размытые ответы.

— У него с ногами беда, почти не гнутся, — мигом отозвался Разумовский. — И пальцы рук тоже вроде. А адреналин помогает, он это случайно выяснил. Не знаю как, Аркадий не рассказывал. Он меня попросил купить, привезти, но я не мог, меня в городе не было. Вот только-только вернулся, решил в магазин сходить, а тут вы.

— Ясно. Тебя не вызвонил, сам пошел, — довел мысль до логического финала Слава. — И засветился. Интересно, добыл адреналин, нет?

— Добыл, — покивал сзади Даня. — За денежку. Это же не препарат строгого хранения.

— А почему в аптеку не пойти? — удивился я. — Оно куда проще.

— Не знаю, — решив, что вопрос адресован ему, ответил мой знакомец. — У него с головой все тоже не очень обстоит, я еще вчера заметил. Мне показалось, что он заговариваться начал, я даже испугался немного. Потом смотрю — вроде нет, все нормально, как всегда.

— А рожа тебя его не пугает? — полюбопытствовал Слава. — Как по мне, такое раз увидишь — на всю жизнь запомнишь.

— Я видел истинное лицо Джумы, — неожиданно невозмутимо ответил ему Даня. — После него ни одна рожа, какая бы страшная она не была, меня не испугает. Аркадий же на ее фоне просто красавец.

Ну да, мне рассказывали, что королева гулей страшна неимоверно, потому и прячет свое лицо под маской юной красавицы, сделанной, на минуточку, из человеческой кожи. И вот еще что интересно — с каких пирогов Джума ему свой настоящий облик продемонстрировала? В какой связи? После, если живы останемся, непременно у него вызнаю подробности.