— Чего замолк? — осведомился у меня Слава. — Додумался до чего?
— Ага, — подтвердил я. — Сообразил, откуда утечка к ворожеям поползла. Кстати, мог бы и сразу догадаться, но чего-то затупил.
— Бывает, — примирительно произнес Баженов. — Это усталость, дружище. И немного адреналин, он мобилизует физические силы, но частично отключает мозг. Так кто нас сдал?
Я рассказал.
— Как по мне — удачно, — заявил напарник, дослушав меня. — И даже очень. У нас есть разовая возможность слить конкурентам дезу, которую мы непременно используем. Но когда?
— В нужный момент? — предположил я.
— Н-да, тебе определенно надо часиков пять-шесть поспать, — констатировал Баженов. — Тогда, когда окажемся на финишной прямой. Мы поедем хомутать Аркашу, а короед Голем отправится на противоположный конец города черта лысого в трех соснах искать.
— Так и я о том же. Ладно, на завтра у нас какие планы?
— Утром спим, днем определяемся, — подумав, ответил Слава. — Но, думаю, к вурдалаку мы все же, как стемнеет, завтра заскочим. Надо с ним побеседовать. Надо! Да, моя сладкая? Ты же поможешь нам к своему старшему попасть? Поможешь?
Истошный визг Ануш, донесшийся до меня, однозначно означал «да». Если и не прямо сейчас, то завтра — точно. И следует признать — Баженов переговорщик куда более эффективный, чем я.
У офиса все было как всегда — тишина и темнота. Машину я от греха оставил в одном из ближних переулков, плюнув на то, что в наших краях периодически проводят свои рейсы эвакуаторы, поскольку штраф-стоянка в данном случае меньшее из зол.
В сам офис я при этом даже не заглянул, а сразу направился на чердак, во владения Модеста Михайловича.
— Максим? — удивился он, увидев меня. — Чем обязан?
— Можно я сегодня тут переночую? Дела разворачиваются не лучшим образом, в офис может нагрянуть незваный гость, причем во всеоружии, а мне очень хочется выспаться. Просто сегодня такая возможность худо-бедно есть, а будет ли она после — неизвестно. Хоть пару-тройку часов перехватить бы.
— Пожалуйста, — вурдалак указал рукой на кресло-качалку, стоящее близ открытого люка, из которого можно было выбраться на крышу, — мои покои к твоим услугам. Я все равно собирался немного прогуляться. Вечер нынче хорош, гуляющей публики много, авось среди них найдется та, которой я подарю один старческий долгий поцелуй.
— Сказано красиво, в лучших традициях Серебряного века. — Я стянул с себя куртку и потянулся. — И вот что бы я без вас делал?
— Жил, а после умер, — скривил губы в ироничной улыбке Модест Михайлович. — Что же еще? Впрочем, рано или поздно все именно так и случится. Впрочем, если ты пожелаешь присоединиться к нашему племени, то я обещаю на этот счет подумать. Не скажу, что решение наверняка окажется положительным, но…
— Знаю, что подобным предложением вы оказываете мне большую честь, но вряд ли соглашусь, — зевнул я, прикрыв рот ладонью. — Вашей степенности и благоразумия мне не видать, проживи я хоть три века, а без них подобное бессмертие иллюзорно.
— Равно как жизнь любого смертного, — возразил вурдалак. — И даже более. Люди склонны тратить на мечты о несбыточном куда больше времени, чем на осознание и изменение реальности, в которой они существуют. Им приятнее просто думать о том, кем бы они могли стать и чем владеть вместо того, чтобы делать хоть что-то, дабы приблизиться к своим мечтам. Хм. Давай доспорим в другой раз, ты все равно не сможешь сейчас в должной мере оценить красоту моих силлогизмов, потому устраивайся в кресле и спи. А я, пожалуй, пригляжу за домом. Не так уж мне и нужна нынче прогулка, обойдусь без нее.
А вот теперь точно можно ложиться спать без всякого страха. Сдюжит ли Модест со ставленником ворожей, сойдись они в драке? Не факт. Но и Голем не дурак, не станет он связываться с матерым вурдалаком, даже при всей своей общей отшибленности. Ну и как минимум Модест меня вовремя предупредит об опасности, а там уж я по пожарной лестнице уйду, благо она расположена с другой стороны дома.
Как сказал, так и вышло, гостеприимный хозяин разбудил меня со словами:
— Максим, к тебе гости. Не уверен, что именно те, о которых ты говорил ночью, тем более что речь вроде шла об одном человеке, а там сразу трое.
— Дверь крушить собрались, тати окаянные! — размахивая руками, заверещал Арсений, который, оказывается, тоже присутствовал на чердаке. — Кувалдой! Два мужика да баба при них. Злющая!
— И очень сквернословящая, — добавил вурдалак, поморщившись. — Я не моралист, но не терплю дам, которые балуются табаком и бранью. Отдельно замечу, что подобные качества сказываются и на вкусовой палитре крови. Казалось бы, мелочь, с чего бы, но тем не менее так и есть. Горчит она сверх меры. Помню, в Женеве откушал я одну курсистку из круга Засулич, Дейча и прочих болтунов, так та была просто помешана на всех этих бреднях — «Освобождение труда», «Черный передел» и так далее. Само собой, стриглась короче некуда, дымила папиросами, что твой матрос, и изъяснялась тем же манером. Так вот кровь у нее — чистая хина! Два дня после во рту горечь стояла.
«Бум-м-м!» — раздался снизу, оттуда, где находился мой офис, гулкий удар.
— Охти мне! — вцепился в волосы Сенька, а после опрометью метнулся в угол, туда, где находилась вентиляционная шахта. — Крушить принялись, лиходеи!
Я провел ладонью по лицу, словно стирая с него остатки сна, и глянул на часы. Ого, почти десять утра! Крепко на массу придавил.
Бум-м-м-м! Кажется, весь дом дрогнул от очередного удара.
— Как бы эти негодяи здание не обрушили, — нахмурился Модест Михайлович. — Раньше, разумеется, строили на совесть, не то что нынче, но время есть время, перекрытия могут и не выдержать.
— Пойду гляну, кто там активность развел с утра пораньше, — поднялся с кресла я. — А то и вправду дом на пару с дверью снесут.
Кто бы там ни был, это точно не Голем, он работает строго в одиночку. К тому же есть у меня предположение, кому именно мой офис так с утра не угодил. И скажу честно — буду рад ошибиться в своих догадках. У меня не так много близких людей, не хотелось бы терять кого-то из них.
Увы и ах, но это все же оказалась та, о ком я подумал. Татьяна, бледная то ли с похмелья, то ли от злости, стояла за спинами двух крепких мужичков в синих спецовках и общалась с ними на повышенных тонах.
— Ломайте, говорю! — блажила она. — Чего встали?
— Дом старый, — отбрехивался один из рабочих, тот, что выглядел постарше. — Два раза ударили, так нас вон как трухой сверху обдало. Не ровен час, балка какая потолок проломит, да по башке!
— Я хуже любой балки, уж поверь! — сообщила ему моя бывшая одноклассница. — И по башке могу, и рублем тоже! Хочешь проверить?
— Да и так верю, чего там, — угрюмо проворчал мужичок. — Только если здание сложится, то мне ваши рубли без надобности окажутся.
— И в полицию на нас могут потом заявить, — поддакнул его напарник. — Двери вот так не вскрывают, документ нужен, участковый. А то ведь придет хозяин…
— Здесь хозяйка я! — заорала Антонова так, что даже закашлялась. — Здание мое, что хочу, то и ворочу.
— Как, впрочем, и всегда, — наконец вмешался в беседу я, спускаясь по лестнице. — Ты по-другому не умеешь. Значит, у дома теперь не владелец, а владелица? Это новость.
— Представь себе, — замерла было на мгновение Татьяна, а после резко, всем телом, словно волчица, повернулась ко мне, — вот, прикупила по случаю. Более бесполезный актив за такие деньги представить невозможно, но куда деваться?
— А врать зачем? — поинтересовался я, подходя к ней. — Чего сразу не сказала? Для чего все эти игры?
— Для того же, что и все остальные, — лицо моей одноклассницы неприятно скривилось, — просто с тобой по-другому нельзя. Не получается.
— Все остальные? — повторил я. — Погоди, не части. Ты о чем?
— Какой же ты тупой, Чарушин, — даже с какой-то скорбью покачала головой Танька. — До невозможности.
— Да нет, что разнообразные проверки, которые мне жизни не давали столько времени, ты сюда отправляла, я уже смекнул. Как про дом услышал, так одно с другим и состыковалось. Не могу понять одного — зачем? Что с тобой происходит?
