Наконец-то я дошла до помпезной обеденной залы. Деревянный паркет из темного дерева покрывал огромное помещение. Окна прятались за золотистыми портьерами. Посередине стоял стол, уставленный различными яствами, а к нему были придвинуты стулья с высокими резными спинками.

– Дочь моя! – Улыбаясь и протянув ко мне руки, из-за стола поднялся отец.

Я его не знала, и мне было непривычно такое обращение. Я себя чувствовала некомфортно. Арак Дорган подошел, чмокнул меня в макушку и, приобнимая, повел за стол. Ваид кивнул с легкой полуулыбкой, хотя его холодные глаза выдавали безразличие ко мне. Брат облачился в шикарный темно-синий сюртук и белоснежную рубашку с сапфировой булавкой в шейном платке. А рядом с ним сидела девушка лет двадцати пяти, очень красивая блондинка с густыми блестящими волосами медово-солнечного оттенка, большими глазами, сверкающими изумрудным цветом. Вырез ее кроваво-красного платья демонстрировал грудь. Она встала меня поприветствовать, вот только радости на ее лице я не увидела. Лишь вымученную улыбку. Она мне сразу же не понравилась. Я ей холодно кивнула.

– Пойдем, дорогая Ноа, сядешь рядом со мной, – радушно проговорил Арак.

Отец сел во главе стола, справа мой брат Ваид, рядом с ним девушка со взором змеи, а слева устроилась я.

– Это Квирида, – представил мне девушку отец. Вот так просто. Без всяких титулов и пояснений, кто она. И я поняла – она его любовница и, раз сидит рядом с самим Правителем Дома Гроз, явно каким-то образом потеснила всех конкуренток, надеющихся быть возле могущественного господина.

Думаю, Квирида, как и все охотницы за деньгами и властью, претендует стать очередной женой Арака. А раз моя мать мертва, то теперь путь к его кошельку и официальному титулу Правительницы Дома открыт.

Ну что же, у правителей Домов всегда были любовницы, я слышала, что и для женатых это считалось чуть ли не нормой. Может, моя мать и сбежала потому, что устала терпеть его измены? Я подозрительно уставилась на отца, пытаясь разгадать истинную причину маминого побега со мной на руках.

Стол был заставлен разнообразными блюдами, каждое из которых выглядело произведением искусства. Здесь были и жареные поросята, фаршированные яблоками и орехами, и запеченные фазаны, украшенные перьями и ягодами, и множество других деликатесов. Также на столе стояли кувшины с вином и графины с фруктовыми соками.

Рот наполнялся слюной от запаха и вида мясных блюд. Ждала своего часа запеченная оленина с хрустящей корочкой, фаршированная грибами и овощами. Жареные перепела возвышались горкой на большом блюде. Тушеные в молоке кролики и фазаны, украшенные настоящими перьями, думаю, стоили бедным поварам многих часов, потраченных на их приготовление. Все блюда были украшены цветами. В воздухе царили восхитительные ароматы, исходившие от блюд. Все это великолепие создавало атмосферу праздника и роскоши.

Я сидела с прямой спиной, правильно расположив локти, и спокойно вкушала деликатесы. Я знала правила этикета и могла с легкостью их соблюдать. Мама моему воспитанию, достойному благородной девицы, уделяла много времени. Она учила меня так, будто мне завтра идти на светский прием. Мама запрещала мне использовать в речи бранные и просторечные выражения, и сама она всегда ела грациозно, сидя с прямой спиной, будто родилась в высокородной семье. Внезапно меня пронзила мысль: а кто она на самом деле была? Ведь глава Дома не мог жениться на простолюдинке. Аристократы всегда женились только на аристократках. Надо все выспросить!

Между фазаном и порцией салата с тунцом отец, видимо, решил, что пора приступать к расспросам.

– Ноа, расскажи нам о себе. Как ты жила?

Я прочистила горло и заговорила:

– Мы жили в маленьком городке на юге Анцема – Риале. Мама работала в школе учителем этикета и литературы. Я этим летом окончила школу и собиралась ехать поступать в колледж, причем к вам сюда – в Баску.

Я сжала вилку, и голос дрогнул. Воспоминания о смерти мамы всегда проходились внутри болезненной волной и отдавались острой болью в сердце.

– Дорогая, расскажи, как она умерла? – задал вопрос отец, участливо глядя на меня.

– Мама заболела, врачи думали, что обычная простуда, но пошли осложнения, и она быстро скончалась, – тихо договорила я и опустила взгляд, уставившись на скатерть, белоснежную, как наша жизнь, когда мы только приходим на этот свет. А потом разные пятна начинают ее разрисовывать. Черные – беды, красные – утраты, желтые – радость и счастье. Пока наконец наша скатерть жизни не станет холстом, цвета которого выбрала сама судьба.

– Очень жаль, Ноа, что я встретил тебя так поздно, – сдавленным голосом проговорил Арак.

Есть мне перехотелось, и я положила вилку и нож на тарелку.

Отец сделал знак слуге, и мне подлили вина. Я к нему не притронулась, не любила горячительные напитки. Брат молча ел, и он выпил уже несколько бокалов рубиновой жидкости. Квирида ела медленно, скорее просто ковыряясь в пище, и бросала на меня настороженные взгляды, будто ожидая подвоха.

– Ноа, а какой ты магией обладаешь? – перевел Арак разговор, но опять неудачно попал. Тема магии для меня тоже была болезненная.

– У меня нет магии, – тихо ответила я и посмотрела на его реакцию.

Брови Арака поползли вверх, а взгляд он непроизвольно перевел на мое запястье, обмотанное шелковой лентой. Да, я знаю, что это странно. Последователей Сейны убивали как раз за сильную необычную магию. Но в моем случае что-то сломалось. Я так ее ждала! Я так жаждала!

В нашем мире много магов и волшебства. Я так хотела обладать этой силой! Но ничего не выходило. Я очень расстраивалась, и мама говорила, что, может, магия проснется у меня лет в восемь, как и у многих. У самых сильных она проявлялась лет с двух, а то и раньше. Я все расспрашивала маму, когда же получу магию. Она каждый год говорила мне подождать еще. Чем слабее маг, тем позже появится его способность. Я становилась все старше, и в шестнадцать лет уже перестала спрашивать, но ждать и надеяться – нет.

Потом я решила узнать о магии луны и своих звездах на запястье в надежде хотя бы приблизиться к разгадке, почему убивали отмеченных Сейной, и стать ближе к магии. Поэтому я и собиралась учиться на звездочета. Сейчас мне семнадцать, и у меня есть еще шанс, что после совершеннолетия волшебство проявится, хоть чуть-чуть. Тогда я буду самым счастливым человеком на свете.

– А у вас какая магия? – спросила я отца и брата.

Отец чуть улыбнулся и поднял руку, крутанул указательным пальцем и создал вихрь, направил его к вазе с цветами, и воздушный поток, словно пальцами, ухватил розовый нежный пион и поднес мне. Я с восхищением смотрела на чудо, приняв дар. Арак – маг воздуха! Это здорово! А вдруг у меня что-то подобное проявится?

Негромко свистнул Ваид, и вдруг за его спиной сгустился Сумрак. Разом потемнело, словно ночь наступила, пахнуло какой-то затхлостью и сыростью, и тут из мрака за его спиной выскочили два огромных черных поджарых добермана! Я испугалась и прижала руки к замершему сердцу. Я почему-то очень боялась собак, хотя они меня ни разу не кусали.

Ваид самодовольно улыбнулся, и два стража тьмы сели по обе его стороны.

– Это что?.. – спросила хрипло я.

– Ваид – некромант, – пояснил Глава Дома Гроз, с гордостью глядя на сына.

А у меня неприятно сжалось все внутри. Интересно, а обо мне отец когда-нибудь будет с такой же гордостью отзываться?

– Они откуда? Собаки мертвые? – спросила я, глядя с подозрением на псов Сумрака.

Вроде бы некромантам должны служить умертвия, скелеты со свисающей кусками кожей, пустыми глазницами и мерзким запахом тлена, а не собаки.

– Они из Серой пустоши, – довольно растянул губы в улыбке брат.

– О-о, – только и сумела произнести я.

Тогда Ваид очень сильный маг! Уметь входить в Серую пустошь, которая за гранью нашего мира, но еще не тот свет, – это огромный дар.

«Повезло ему», – с завистью подумала я.

– А у меня дар природный, могу цветы выращивать за пару минут, – встряла любовница отца, но никто на нее и внимания не обратил.