Сделал небольшой проигрыш. Побарабанил по передней деке. Притих на несколько мгновений. Прислушался. - А вот, друзья, я слышу, как волнительно бьются сердца наших бесстрашных моряков и капитана... Слышите? - Снова небольшой проигрыш и новые строки...

Но смелое сердце врага не боится.

Пам-пар-пам па-бам-пам-пам-пам...

И друга не бросит в беде.

- А чуть дальше ощущается тяжёлый скрип канатов, шелест и хлопанье парусов. Волнение моря. Здесь просыпаются другие – слова...

Не требую награды

Почета не хочу

Скажите если надо

Приду и защищу...

- Оу, Франц Петер! - зааплодировали почитатели. - Прелестно! Чудесно! Замечательно!

Певец хмыкнул и строго посмотрел на "молодого человека" в берете. - ЛюдовИк, надеюсь вы записали услышанную мелодию в свой блокнот. Я не хотел бы чтобы, мои мысли, унёс ветер. Они должны остаться навечно, на бумаге, чтобы потом, в последствии, были доступны каждому, кто пожелает познакомится с моим творчеством.

- Всё записал, МАСТЕР! - помощник поджал губы. Сделал серьёзное лицо. - Всё, до единой ноты. До последнего скрипичного ключа, запятой, точки и восклицательного знака!

Учитель довольно махнул головой. Встал в позу Марка Туллия Цицерона, поднёс руку ко лбу. (Точнее к тому место, где должен был быть венок из лавровых листьев). И молвил…

- Сеньоры! Я назову сие музыкальное творение.... "Морская фантазия для гитары, скрипки и фортепиано!".

- Прекрасное название! - ЛюдовИк склонился, что-то быстро черкая на листе бумаги. - Просто, кратко, со вкусом. И как всегда ГЕНИАЛЬНО!

Проходя мимо одного из открытых погребов, маэстро принюхался. Сморщился. Ощутил тошнотворный запах человеческого пота и испорченной рыбы. Заглянул внутрь решётки.

Внизу, на полу, сидели негры, в каком-то тёмном рванье и тихо гундосили бесконечную, бессмысленную песню, из которой впоследствии суждено было родиться то ли блюзу, то ли рэгги, то ли ещё какому-то подзаборному рэпу...

Один из испанцев дал пояснение. - Негры, сеньор Шуберт. Чего-то ноют, воют, скулят по-своему. Ничего не понятно.

- Как же не понятно? - возразил творец. - Всё понятно. Это тоже музыка. Негритянская, народная. Я бы даже сказал классическая музыка. Разве не слышите? Прислушайтесь. Они поют... - Пам-па-рам пам-пам... Парам-пам-пам. – Эту мелодию надо просто перевести на какой-нибудь из европейских языков, и она зазвучит.

Испанец ухмыльнулся. - Маэстро? Не смешите мои сапоги. Какая у негров может быть мелодия, они говорить-то толком не умеют!

Шуберт поднял руки. Помахал ими как лебедь, садящийся на воду...

- Давайте, не будем спорить, дон Эгласис. Сейчас я вам всё докажу. Я известный музыкант и композитор. У меня отличный слух.

Он нагнулся, посмотрел на человека, который чего-то там завывал. Обратился к нему с вопросом. - Эй, ты – Кокоджамба с Джамалумбы? Да, ты! Который в углу. С подбитым глазом. А ну, пропой ещё раз, да погромче, из последнего....

Африканец привстал и проурчал что-то похожее на...Хун-гара-нгара-нге мату-у да-да. Хун-гара-нгара-нге гара-нга-га.

Маэстро отпрянул от ямы. Воскликнул. - Друзья! Что и требовалась доказать - всё просто и понятно!

Он уловил мелодию. Погонял её в творческой голове. Провёл процедуру "Компьютерной обработки" от наброска до мастенга. Наложил на болванку спец. эффекты. Убрал шумы и потёртости. Добавил слова.

- Сеньоры и сеньориты! - композитор взял гитару. Потренькал пальцами. Поднял голову и радостно сообщил своим поклонникам... - По-испански это песнопение будет звучать, примерно так...

Прозвучал небольшой проигрыш, а затем, на чистом испанском, была исполнена старая, добрая, затертая до дыр "La camisa negra"...

Tengo la camisa negra

Hoy mi amor estа de luto

Hoy tengo en el alma una pena

Y es por culpa de tu embrujo...

- Господи! - одна из дам заломила руки. Чувственно задышала. Замахала веером. - Кто бы мог подумать, у этих чёртовых обезьян, такие прекрасные и душевные песни.

- Это потому, что перевёл мой учитель! - ученик в берете вновь бросился восхвалять своего наставника. - Он творец от бога. Он великий музыкант и творец! Давайте же ему поаплодируем. – Браво, брависсимо, гениально!

- Не стоит меня перехваливать, юноша. – Ответили откуда-то с небес. - Надо быть скромнее. Я не великий. А всего лишь первый и самый выдающийся из великих.

***

Клубы утреннего тумана стали понемногу рассеиваться. Открывая один за одним небольшие участки моря. Подул лёгкий ветерок, который начал растворять непроглядное молоко пелены. Ветер чуть усилился. Стали видны верхушки мачт. Затрепыхался флаг гордой Кастилии. В момент, когда казалось, что скоро всё развеется и можно будет продолжать путешествие... Перед "Leоn Real", едва ли не в ста метрах, появился большой корабль с тремя стройными мачтами, прямыми парусами и высоко задранной вверх кормой.

Пока вперёдсмотрящий разглядывал его, открыв от удивления рот, корабль тяжело развернулся лагом к волне, так что стали видны жерла орудий, зловеще скалившиеся из его раскрытых портов, чёрная полоса, проходившая вдоль его корпуса и плоские полотнища парусов, растопыренные ветром.

- Ттт-ревога, - матрос с трудом прокричал сигнал опасности.

.....

Непонятный шум разбудил вселенца. Откуда-то сверху, со стороны палубы, слышались дикие вопли, крики, ругань, беспорядочная стрельба, беготня и суматоха.

В каюту влетел радостный Левашов с окровавленной шпагой в руках.

Их сиятельство зевнул. Потянулся, поднимая руки над головой.

- ЛюдовИк? Что за шум? Что происходит? Завтрак, когда?

- Нападение, ваше высокоблагородие! - лицо поручика просто светилось от счастья. Глаза горели. Волосы на голове стояли торчком. - Не то пираты, не то морские разбойники, не то ещё какая-то чернь подзаборная. Я, между прочим, господин подполковник, пока вы почивали... - Он гордо вскинул подбородок. Поднял клинок и отсалютовал им. - Уже успел заколоть двоих-с негодяев. Так, что утро доброе. Просыпайтесь. Предлагаю подняться наверх. И продолжить веселье! Их, там, еще – дофига!

.....

На палубе испанского галеона творилось нечто неописуемое. Больше пяти сотен людей. Одетые и голые по пояс, мокрые от пота и крови, со сверкающими зубами и белками глаз на черных от копоти и пороховой гари лицах, прыгали, орали, бесновались точно помешанные. И убивали, убивали друг друга, всеми возможными и невозможными способами.

- Хрень какая-то! - недовольно воскликнул композитор, поднимаясь на палубу. Недолго думая, он поднял руку, прицелился и выстрелил в самого крупного из разбойников с большим изогнутым мечом в руках. - Минус один. (А то видите-ли, какой-то поручик, заколол двоих. Нашёл чем хвастаться. Сейчас мы вас быстро догоним!).

- Минус два! - новый выстрел и бородатый «командир», в высоком дорогом тюрбане, стоящий за спинами нападавших, полетел ласточкой прямиком в море.

- Минус три, - один из разукрашены негров задумался, открыл рот и неудачно схватил пулю зубами. Да, так крепко, что ему полностью разворотило череп.

- Поручик, - громко крикнули помощнику, который с удовольствием рубился с каким-то усатым разбойником. - Кажется я вырвался вперёд!

- Ничего подобного, ваше сиятельство. Сейчас я заколю этого усача и у меня будет четыре.

Откуда-то из-за ящиков подкрался смуглый тип с густой рыжей бородой. Немедля, вскинул свой огромный чёрный пистолет и нажал на спуск, но курок лишь металлически лязгнул. Отсыревший порох не загорелся. Произошла осечка. - Проклятие! - воскликнул он. И тут же получил пулю в голову.

- Минус четыре, - посчитал победитель.