...С каждым звуком моего голоса, вы всё глубже и дальше погружаетесь в состояние покоя и отдыха. В голове нарастает приятный лёгкий туман. Под шелест волн и далёкие крики чаек зарождаются прекрасные четверостишья романтических стихов...
Прапорщик Новиков приподнялся в кресле и обернулся в сторону мозгоправа. - Ваше сиятельство, а если у меня ничего не зарождается, и в голове одни беспутные мысли?
Вселенец подошёл, надавил на плечи Новикова. Уложил двоечника на место. - А если, у кого-то что-то не получается, дам команду, и он пойдёт отжиматься много-много раз. А по прибытию в Коломну получит двадцать нарядов на работы в конюшне. Я продолжаю...
...Легкость в теле нарастает, усиливается. Тело расслабляется. Руки и ноги, становятся невесомые, как будто из ваты. Голова свободна от мыслей. Теряется ощущение времени. Медленно и ненавязчиво рождаются прекрасные поэтические строки...
Подполковник остановился возле поручика Левашова.
...Юрий Михайлович, слушайте только мой голос. Все другие посторонние звуки и мысли уходят далеко за горизонт. Теряется ощущение времени. Звучит только мой голос. И он спрашивает... Как вы относитесь к стихам?
- Хорошо отношусь, ваше сиятельство. По молодости, когда влюбился в первый раз, даже пытался сочинять. Правда ничего не получилось.
...Ничего страшного. Сейчас научитесь. Не сомневайтесь. Ни о чём не думайте. Только вы и мой голос. Попытайтесь просто расслабиться, вспомнить ваше давнее чувство и сказать в рифму первое, что придет на ум. - Вселенец поводил пальцами по платку.
- Слушаю, вас...
Поручик глубоко вздохнул и произнёс...
И мне до тебя, где бы ты ни была,
Дотронуться сердцем нетрудно.
Опять нас любовь за собой позвала.
Мы вечная нежность друг друга.
- Неплохо, господин Левашов, - похвалили поручика. - Сосредоточьтесь на моём голосе и продолжайте мыслить в том же направлении.
- Ваше сиятельство, простите ради Христа, - прапорщик снова не выдержал. - Очень чешется в носу, хочется чихнуть. Можно, я быстро?
- Нельзя. Кто начнёт чихать, сразу понижу в звании. Сожмите зубы и терпите.
Ланин вновь увёл повествование в туман...
…Господа офицеры, ваша голова наполняется разумом, мудростью, светом. Ваш мозг отключается и отдыхает. Восстанавливаются нервные клетки. Они наливаются силой, энергией, талантом. Проникают всё глубже и глубже в кору мозга....
Гипнотизёр подошёл к следующему подопытному кролику - штабс-капитану Смирнову...
…Александр Дмитриевич, мой голос рядом. И теперь задаю вопрос, вам. Как относитесь к поэзии? Говорите...
- Увы-с, месье князь. Абсолютно ничегошеньки не понимаю. - Ответили с закрытыми глазами. - Не моё-с. Вот, шпагой махать или там подраться ради дамы или на дуэли кого подстрелить, это всегда с удовольствием. А стихи? Нет. Не моё-с.
…Хорошо. Расслабьтесь. Полная пассивность, отсутствие каких-либо мыслей и движений тела. Скажите первое четверостишье, которое появилась у вас в голове... Например, про волны, море, бурю...
Штабс-капитан улыбнулся и процитировал...
Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к ее ногам!
Вселенец посмотрел в платок. Сделал несколько движений пальцами. - Замечательно, Александр Дмитриевич. Постарайтесь запомнить и проговорить про себя стих несколько раз. А все остальные продолжают слушать мой голос.
…Ощущение приятного блаженства души и тела. Вы наслаждаетесь этим необыкновенным внутренним комфортом и прекрасными стихами, которые постепенно возникают в голове каждого из вас. Вы видите их, чувствуете, готовы перенести на лист бумаги…
- Ваше сиятельство, - прапорщик Новиков вновь не выдержал. - У меня в голове такой сумбур и беспорядок. И настроение поганое. Признаюсь, с детства не терплю стихов! А этого ухажёра, рифмоплёта, который увёл Софьюшку, просто порвал бы, растоптал, раздавил вместе с его гнусными стишками. Не дай бог встречу! Убью гада!
…Успокойтесь, сударь. Расслабьтесь. Соберитесь силами и скажите первое, что придёт в голову про любовь и ревность в стихах. Давайте, три-четыре. Я приказываю – говорите!
Прапорщик сделал глубокий вздох, как будто собрался разбежаться и нырнуть в глубь метров на десять...
Пока люблю, ревную всё равно: По поводу, без повода. Вздыхая,
Смотрю часами в тёмное окно,
Знакомую фигурку поджидая.
А если перестану ревновать,
Дорогой безразличия шагая,
И ложь за правду стану выдавать,
Любовь ли это? Право же, не знаю.
Присутствующие, услышав большой стихотворный экспромт, вышли из транса и удивлённо посмотрели на прапорщика.
- Григорий Иванович! - «доктор психодиагностики» довольно покачал головой. Похвалил прапорщика. - Вы, батенька... талант! Друзья, поаплодируем господину Новикову! А теперь, раз все вышли из транса, закончу занятие и подведу итоги. У вас в голове возникло несколько стихотворений. Все расходимся по каютам. Берём письменные принадлежности и переносим придуманные произведения на бумагу. Через час сдаём. Вопросы, есть? - Спросили для вида. И тут же ответили сами себе. - Вопросов, нет. Ис-пол-нять!
.....
Князь Волконский, потрясённый увиденным, подошёл к Ланину - Cher Kirill Vasilyevich, qu'est-ce que c'еtait? (Милейший Кирилл Васильевич, что это было? Франц.).
Вселенец гордо поднял подбородок. Чуть подался вперёд. Похвастался. - Systеme unique de formation des officiers du Prince Lanin! (Уникальная система обучения офицеров имени князя Ланина. Франц.).
Волконский красноречиво свёл густые брови в линию. - И чему учит эта система?
- Искусству красиво складывать слова в рифмы. А рифмы в стихи.
- Не понял. А зачем им это?
- Как же, милейший Пётр Дмитриевич? Каждый офицер, особенно артиллерист, особенно 22 артиллерийской бригады, должен разить врага не только оружием, но и силой слова. Так сказать, уметь фехтовать глаголом и рифмой. А если серьёзно, в последнее время заметил, что они мучаются бездельем. Надо было чем-то занять. Подумал, решил - пусть пишут стихи. Будет замечательно, если у кого-нибудь получится. Не получится – да и чёрт с ними. Вы в курсе, что я, с недавнего времени, являюсь владельцем московского журнала "Вестник Европы". И как собственник ощущаю полное отсутствие интересного материала для читателей. Особенно стихов. - Князь поправил себя. - Хороших стихов.
Глаза Волконского прищурились. А затем расширились до неприличия. - Вы? Собственник журнала "Вестник Европы"? Правда?
- О-хо-хо, житие мое... - вселенец горестно выдохнул, показывая, какая тяжёлая доля у владельцев заводов, газет, пароходов.
Князь тут же забыл о чём хотел узнать. Другие мысли мгновенно заполонили его голову. - Кирилл Васильевич, милейший! Голубчик! Так может напечатаете мои мемуары. Мы с вами давно знакомы. Съели не один пуд соли. Сами меня консультировали и поправляли в моём сочинительстве.
Ланин улыбнулся просто, открыто, как это могут делать только честные и прямые люди. - Конечно, любезнейший Пётр Дмитриевич. Правда, как критик, я могу забраковать ваши труды. Как главный корректор их изменить, дописать или убрать половину текста. Зато, как собственник, всё, что останется после критика и корректора, на сто процентов опубликую.
Волконский захлопал ресницами. - И во сколько мне это обойдётся?
- Да, полно, сударь. Какие деньги? О чём вы? Разве сто тысяч ассигнациями, это деньги? Так – один смех.
- Сколько? - глаза писателя полезли на лоб.
- Зато, гарантирую – доход от продажи журнала и тираж будет в три раза больше обычного. Вы же хотите этого?
