Саша взяла мою руку.

– Стоило бы ещё тогда догадаться, когда ты угадала суперспособность, о которой я мечтаю! – усмехнулась она. – Выходит, я для тебя открытая книга на родном языке?

– Не совсем… – Я осторожно высвободила свою руку: её прикосновение волновало меня больше, чем я думала. – Представь, что ты находишься в длинном коридоре, по обе стороны от тебя множество дверей.

Я наблюдала за её реакцией. Саша закрыла глаза. Несколько прядей выбились из собранных в пучок волос и опустились на её лицо. Я почувствовала, как моё сердце забилось медленнее.

– Представила, – тихо сказала она.

– Из-за каждой двери слышен шёпот, но не разобрать слов.

Саша кивнула.

– Пока не откроешь дверь и не вслушаешься, чтобы уловить…

– О чём там говорят? – предположила она.

– Да.

– Вот так ты слышишь мысли других людей? – Саша открыла глаза и пристально посмотрела на меня.

– И только если они находятся рядом.

– Стучись, пожалуйста, прежде чем открыть двери в моей голове, ладно? – и мысленно добавила: «Это единственное, о чём я прошу…»

Я моргнула, почувствовав, как глаза снова защипало.

– Ты веришь мне? – Мой вопрос прозвучал тихо и обречённо: я не верила людям и не верила, что кто-то может верить мне. Что кто-то может поверить в подобное. Я бы сама не поверила.

– Я верю, что ты не умеешь врать! – громко сказала Саша.

Мимо нас прошли двое пожилых людей, старушка оглянулась на Сашу, ухватившись за локоть своего кавалера. Саша улыбнулась ей, а потом повернулась ко мне и шёпотом добавила:

– Только пообещай стучаться, прежде чем войти, ладно?

Я кивнула. Как будто разучилась говорить. И думать. И могла только кивать. Но, кажется, Саша меня понимала и без слов.

У меня был козырь, который перебивал все карты Виктора. В нём была моя сила перед ним. И этим козырем была Саша.

Все женщины моего рода любили Виктора. И в этом была их слабость.

У меня не было друзей – ни в детстве, ни в юности. Обычно про таких, как я говорят «нелюдимая», Диана же убеждала меня в том, что я просто не встретила свою родственную душу. И я верила ей. Что родственные души существуют. Что я обязательно встречу свою.

Со сверстниками мне было попросту скучно: в два года я уже хорошо говорила, читать научилась в три. Читала я много. Диана понимала, что я далеко впереди своих одногодок, поэтому никогда насильно не отдавала меня ни в садик, ни в школу. Ей пришлось подделать мои документы, чтобы я поступила в медицинский институт в тринадцать лет. Но я быстро потеряла интерес к учёбе. И даже тогда Диана не настаивала на том, что я должна довести начатое до конца.

Я искренне верила, что за спиной каждого стоят весы, на одну чашу которого невидимая рука кладёт добро, совершённое человеком, а на другую – зло, что совершил он же. Я никогда не поступала с людьми так, как не хотела бы, чтобы поступали со мной. Я никогда никому не врала. И благодаря моему дару никто не врал мне. Я видела те весы за спинами людей, чаша зла которых чаще перевешивала. Последней крупицей, опускающейся на эту чашу, была неискренность. Лицемерие, лесть – всё это маски одного порока. И они так прочно приросли к лицам.

Я очень много времени проводила с Сашей и хотела, чтобы они с Дианой познакомились.

– И как ты меня ей представишь? – усмехнулась Саша.

Тверской бульвар с первой встречи стал нашим. «Через пятнадцать минут буду на нашем», «сегодня на нашем, нужно успеть до заката, будет красиво», «я уже на нашем, жду тебя» – этими сообщениями от Саши была забита память моего телефона, иногда я перечитывала их перед сном и улыбалась в экран.

– Как есть, – пожала плечами я.

– А как есть? – сощурилась Саша.

– Я смотрю немного глубже и шире, – уверенно ответила я, – и вижу не то, что я неправильная. Или ты неправильная. А то, что мне важнее душа, а не тело, в котором она заперта. Не думаю, что с этим возникнут проблемы.

– Тебя так легко завести, Сонь! – скривилась Саша. У неё была яркая мимика, и я всегда задавалась вопросом: что она делала в медицинском, если хорошо вписалась бы в театральный? Но после того дня, когда обе всё-таки забрали документы из университета, мы ни разу не разговаривали об учёбе, и мой вопрос так и остался без ответа. Каждый раз находился вопрос поважнее. – Ты же не думаешь, что я ничего не понимаю? Мне для этого не нужно уметь читать мысли. Тебе страшно. И ты прячешься за маской стервы, чтобы казаться холодной и злой, а на самом деле ты добрейшей души человек. И в этом твоя слабость.

– Моя слабость – это ты… – выдохнула я.

– Я твоя сила, глупышка! – Саша рассмеялась.

Мы шли по нашему Тверскому близко друг к другу. Её плечо касалось моего. И от этого касания мурашки бежали по спине.

– Я тороплю события, – обиженно сказала я. – Если ещё не готова, скажи.

Саша остановилась посреди дороги и потянула меня за локоть, я успела сделать ещё несколько шагов и остановилась. Она повернула моё лицо к себе за подбородок, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. От этого незначительного прикосновения крылья стаи мотыльков, притаившихся в моём животе, затрепетали. Я сглотнула.

– Это ты ещё не готова.

Саша разрушила всю магию. Мотыльки с опалёнными крылышками рухнули разом. Но я успела уловить её мысль, которую она быстро спрятала за дверь, захлопнув её перед моим носом. И эта мысль была не о моей готовности перед её знакомством с Дианой.

Я ждала, что Саша продолжит, но она увела тему в другое русло.

– И как ты себе это представляешь? – Она опустила руку и сжала ладони в замок за спиной, двинувшись с места.

Я зашагала следом, но уже на расстоянии.

– Представляю что? – Я едва держалась, чтобы не заглянуть к ней в мысли. Но я же обещала.

– Как ты должна разрушить это…

– Проклятие, – закончила за неё я.

Саша кивнула закуривая.

– Диана говорит, что мы должны вернуться на родину.

– Да-а, такого Москва не переживёт! – усмехнулась Саша, выдыхая дым. – Ей хватило быть спалённой французами в двенадцатом году.

– Вряд ли кто-нибудь заметит, – выдохнула я. Было тяжело дышать, но я старалась не подавать вида, что меня что-то задело, шла против своей природы быть искренней.

– Так как? – А Саша делала вид, что не замечает моей реакции.

– Диана передаст мне силы оставшихся трёх стихий. И тогда я смогу противостоять Виктору.

– А что потом?

– Я… я никогда не думала об этом, – призналась я.

– То есть, – Саша обернулась и посмотрела мне в глаза, – ты никогда не думала о своём будущем?

Я смутилась её пристального взгляда и опустила голову, рассматривая свои ботинки и асфальт под ними.

– Его может не быть, – промямлила я.

– Ты не такая. – Саша остановилась и дождалась, пока я поравняюсь с ней.

– Не какая? – Я подняла голову.

Наши глаза снова встретились.

– Ты уверена в себе, – решительно сказала Саша.

– Дело не в уверенности, а возможностях.

– У тебя будет сила четырёх стихий! – как будто убеждала меня она. – Ведь так?

– И четыре способности… – скромно дополнила я.

– Ого! А вот об этом подробнее.

Рядом с ней я как никогда ощущала двойственность близости: когда человек находится в сантиметре от тебя, но ты боишься к нему прикоснуться, хотя твоя душа уже слилась с его душой.

– Диана сказала, что не может разделить силу стихий и способности, не может передать мне только силу.

– Какие способности? – Саша не сводила с меня взгляда.

– Ева… мама обладала телекинезом, Диана может лечить прикосновениями…

Саша присвистнула:

– Как интересно!

– Она не лечит последние стадии рака и психические болезни. И последнее время, лет так десять, не использует эту способность.

– Слишком тяжело? – предположила Саша.

– Не знаю, – пожала плечами я. – Я никогда не спрашивала.