Вахия, главная жрица Ихраджа, наблюдала за остальными девушками, поднявшись на несколько ступеней; ступить выше ей не позволял страх перед древним демоном, который занимал ложе во время проводимых в храме ритуалов. Изредка в мелодичное пение жриц вливался нежный свист кокхов, летавших над расщелиной. Уже много поколений любимые птицы жителей Риада не появлялись под сводами храма, словно что-то не позволяло им влететь внутрь пещеры. Вахия ненадолго залюбовалась изящным полётом длиннохвостого кокха, парившего в лучах света, затем вновь вернулась к наблюдению за своими помощницами, которые готовились ко дню осеннего равноденствия.

Каждую осень в этот день в городе ярмарками и народными гуляниями расцветал праздник, люди на улицах хвастались собранным за солнце урожаем, смеялись, танцевали и играли. В Ихрадже в это время проводились древние ритуалы жертвоприношения и приветствия Цайлома, засыпавшего до прихода весны. Служившие в храме девушки в белых платьях сейчас исполняли танец, который стены ритуального зала видели почти девять сотен лет; проверяли медные светильники в постаменте колонн юноши, часть которых, расположившись возле нетронутого нагромождения камней, била в барабаны в такт плавным движениям жриц.

Со стороны прохода, видневшегося за седалищем на возвышении, донесся утробный рык, и Вахия поспешно спустилась вниз, к краю озера. Одна из её помощниц кружилась в его воде, скользя по дну босыми ступнями и поднимая брызги быстрыми шагами. Движения девушки сопровождали её монотонный грудной напев и тихий плеск тревожимой ею влаги, она смотрела невидящими глазами и временами без сил падала в воду, чтобы подскочить через несколько мгновений и продолжить танец. Главная жрица знала, что помощница сейчас в трансе; необычное воздействие воды озера на танцовщиц до сих пор не нашло у служителей Ихраджа объяснения, и по большей части в силу невежества эту магию призывали, что увидеть грядущее.

– Правитель просил узнать, когда вернётся его сын? – услышала Вахия дружелюбный вопрос.

– Глава Союза беспокоится, успеет ли наследник к сроку, прорицатель Хэжар, – с мягкой улыбкой на устах обернулась главная жрица.

Хэжар тихонько рассмеялся:

– Курхо войдёт в Риад накануне праздника, это дитя скажет вам то же, Лучезарная Вахия.

Вахия тактично промолчала и, поклонившись старцу, приблизилась к танцовщице, распластавшейся на камнях у самого края озера. Вода лениво омывала её руки и грудь, скользила между белыми складками её платья, ласково перебирала длинные чёрные волосы. Опустившись на корточки возле кромки озера и избегая касаться влаги руками, главная жрица осторожно дотронулась до закрытых век своей помощницы. Ресницы девушки затрепетали, она распахнула глаза с прерывистым вздохом и рывком села, шумно дыша и невидяще глядя перед собой.

– Поющая с кокхами… В Ихрадж войдёт поющая с кокхами, – явно не понимая, что говорит, промолвила жрица надтреснутым голосом. – Та, что сбросит кокон, ступит в Ихрадж рука об руку со смертью, – покачиваясь, прошептала она. – Она вернёт в Риад благодать… и время потечёт обратно, – выдохнула девушка и упала на руки успевшей подхватить её Вахии.

Стоявшие рядом юноши, дождавшись знака главной жрицы, унесли девушку в её комнату и оставили там заботам преданных служанок. Поднявшись на ноги, Вахия долго безмолвствовала, глядя на прозрачную, как слёзы, воду и вспоминая только что произнесённое пророчество. Хэжар стоял рядом, сложив сцепленные в замок ладони под грудью, и не вмешивался в её раздумья. Наконец жрица взглянула на него и предложила:

– Давайте пройдёмся по храму, прорицатель Хэжар.

Они обогнули главную пещеру и вступили в один из многочисленных переходов в недрах горы, соединявших между собой покои тех, кто жил в Цайломе и служил в его святынях. Клубившийся в узких коридорах мрак рассеивался тёплым пламенем факелов, свет которых выхватывал многочисленных рисунки и символы, оставленные на камне стен служителями храма. Длинный переход вывел Вахию и прорицателя на террасу, имевшую вид овальной чаши и сплошь увитую плетистыми растениями. Хэжар отошёл к краю, молчаливо созерцая открывшиеся взору пики величественных гор, и взглянул на главную жрицу после её проницательного:

– Наследник приведёт в числе пленников девушку, которая вернёт в Риад благодать?

– Её появление в городе предзнаменовала Рубиновое Око, появившаяся на небосклоне в ночь рождения Курхо, – с расстановкой промолвил прорицатель. – Я наблюдаю её уже тридцать три солнца и три луны.

– Думаете, прорицатель Хэжар, что Владыке Цайлома известно о ней?

– Спросите его, – добродушно усмехнулся Хэжар. – Вы единственная в храме, кому дозволено с ним видеться.

Главная жрица улыбнулась в ответ на шутку и заметила:

– Что ж, это так, прорицатель, испокон веков только первая из жриц получала право личной встречи с Саа Меларом. Оттого все вокруг так стремятся приблизиться ко мне, надеясь получить тем власть, которой и у меня нет, – грустно добавила она: настойчивое внимание тех, кто приходил в храм, сильно докучало ей.

Поглядев на Вахию несколько мгновений, Хэжар вернулся к созерцанию гор, залитых золотом и багрянцем заката. Мысли его вернулись к образу воспетой в преданиях Бледноликой Сийг. Именно она была единственной главной жрицей, получившей недолгую власть над Риадом, именно благосклонность Саа Мелара, одарившего её подарками и вниманием, послужила причиной того, что простые люди до сих пор верили в особенность положения первой служительницы Ихраджа.

– Пожалуй, вы правы, – помолчав, согласилась Вахия, – мне стоит побеседовать с Саа Меларом… Мы не говорили ещё даже о празднике, – призналась она.

В голосе Хэжара слышалось удивление:

– А по какой причине, о Вахия?

– Владыка мрачен последние две луны, я… стараюсь не нарушать его одиночества, – запнувшись, проговорила главная жрица.

Прорицатель окинул взором родники, бившие в подножии этой стороны Цайлома, и мысленно отметил, что за долгие солнца службы Вахия так и не перестала бояться демона, с которым не раз встречалась лично.

– Что привело вас в Ихрадж, прорицатель Хэжар? – осторожно спросила Вахия, шагнув ближе и отвлекая старца от раздумий.

Хэжар обернулся и тепло улыбнулся ей:

– Хотел взглянуть, как жрицы готовятся к празднику, Лучезарная Вахия. Их танец – поистине захватывающее зрелище…

Вахия ответила улыбкой и, поклонившись, покинула террасу. Знакомый переход привёл её к той части Ихраджа, куда, кроме двух служанок, могла войти только она, – личным покоям Демона Риада. В просторных комнатах Саа Мелара она не нашла и направилась к разбитому снаружи двору, где он часто коротал время.

Кропотливая и искусная работа каменотёсов превратила небольшое плато в этой части Цайлома в дивной красоты сад, окруженный высокими стенами. Со стороны склона несколькими ступенями поднимались террасы, на которых росли карликовые сосны и можжевельники, зелёными пушистыми коврами падали со стен во внутренний дворик лианы вьющихся растений. Выложенная каменными плитами площадка прерывалась островками зелени, прятались в тени деревьев скамейки, и возвышался в углу сада купол беседки. В факелах на стенах, в круглых чашах высоких изящных фонарей не угасая плясало пламя. Струя бившего из горы родника падала в чашу маленького пруда, и арочный проход вёл на балкон, с которого открывался вид на горные ущелья и альпийские луга. Там Вахия и нашла Саа Мелара, который стоял, опираясь обеими руками о перила, и задумчиво глядел вниз, на сбегавшую по склону реку, серебрившуюся в сиянии полумесяца.

– Повелитель, – тихо позвала Вахия, останавливаясь в проёме и зная, что обнаружила своё присутствие ещё тогда, когда спускалась в сад: у Владыки Цайлома был тонкий слух.

– Говорите, – сухо откликнулся Саа Мелар, не оборачиваясь.

– Жрицы готовятся к празднику равноденствия, – поведала главная жрица, сложив руки и прижав их к груди. – Ритуальный зал готов к обрядам…

– Какое предсказание на этот раз дали воды Цайлома? – оборвал её демон.