Целитель пристально посмотрел на сникшего графа, позволившего себе небольшую слабину в присутствии верного друга и соратника, и осторожно прикоснулся к его плечу:

– У нас еще есть время, Ульрик, у нас еще есть время. И видит бог, ты почти не спишь сам и не даешь спать другим. Я думаю, у тебя все получится, Ульрик, – сказал Дементос и тут же поправился: – У нас все получится. Мы укрепим город и вырвем у эльфов с гномами эти сорок дней.

Целитель назвал графа по имени, чего никогда себе раньше не позволял, несмотря на долгую и крепкую дружбу. И граф это оценил.

– Спасибо, Дементос. Но для этого нужны не только желание и наши силы, но и железо, кожа, камень, дерево. Нужны люди, и не чернорабочие, которых мы можем набрать из числа беженцев и горожан, а мастера: кузнецы, каменщики, плотники, кожевники, землекопы, оружейники. И нужно золото, много золота. Несмотря на невзгоды последних лет, мы смогли сохранить в казне графства часть прежнего благополучия, но это безмерно мало. Казна уже иссякла, распроданы задешево драгоценности, золотую посуду сменяли на мечи для мечников, дом в столице продали южным гномам в обмен на столь драгоценное для нас железо. У нас остались только наши жизни, Дементос. Тоже немало, но без всего вышеперечисленного, боюсь, мы продадим их слишком дешево.

Граф замолчал, с неприкрытой ненавистью глядя на заходящее солнце. Дементос проследил за его взглядом, солнце уже почти скрылось за высокими крышами городских домов. Это было глупо и необъяснимо, но в эту минуту он тоже возненавидел закат, возможно, он возненавидел его как зловещего предвестника участи гордого графства Лондейлского, а возможно, и всего некогда могущественного Глинглокского королевства. Его самого испугала эта беспричинная ненависть к заходящему солнцу, недостойная настоящего целителя, и, чтобы отвлечься, он допил бокал и сказал:

– Хорошее вино, Ульрик.

– Да, вино славное, – согласился с ним старый друг. – И год был славный, сороковой. Какое время было и какой был тогда у нас король. Карл Второй, великий король, король-воин, будь благословенно имя его отныне и во веки веков. Будь он сейчас на троне, мы бы легко отбили врага и пошли на их земли, дабы наказать за дерзость. Сожгли бы их замки и взяли в плен правителей. При его сыне Карле Третьем мы сровняли бы их армию с землей, но к ним бы не пошли, удовлетворившись богатой данью. При старшем внуке короля-воина, Карле Четвертом, мы потеряли армию и северные провинции, оставив центральную часть страны и юг беззащитными и истощенными. Один слабый правитель способен перечеркнуть достижение целой эпохи. Черт бы побрал этих братьев Спенсеров и их любовника, короля-мужеложца. Бедный Лондейл! – воскликнул граф в сердцах и замолчал.

– Каков бы ни был Карл Четвертый, его больше нет, – осторожно заметил Дементос. – И братьев Спенсеров тоже нет. Уже почти десять дней, как Глинглоком правит новый король – Георг Первый. Я, правда, сам с ним знаком не был, но в бытность его принцем слышал о нем немало хорошего.

– Да, это верно, – отозвался граф. – Георг Первый не чета своему братцу, и судьба братьев Спенсеров служит тому подтверждением. Смена правителя – к лучшему для королевства, но, боюсь, Лондейлу это сулит только беды.

– Как это может быть? – удивился Дементос.

– Очень просто. – Граф грустно улыбнулся. – Знаешь, несмотря на все мои слова, на мое искреннее желание выиграть ценой графства лишних сорок дней для страны, в глубине души я надеюсь, я верю, хочу верить, что мы удержим Лондейл. Что на улицах этого города, – он сделал широкий жест рукой, – как и раньше, никогда не будут хозяйничать враги. Сколько было в истории королевства войн, сколько было потрясений, но мои предки ни разу не сдали город. Я имею все шансы сделать это первым. И все же я хочу верить, что смогу удержать город, как и многие поколения моих предков. Ведь недаром сказано, что самая крепкая башня города – это смелость его защитников. А смелости нам не занимать. Приход же к власти нового короля, жесткого и умного, может лишить меня даже этой призрачной возможности. Я знал принца, он умен, более того, он подобрал себе сильных советников. Следовательно, первое, что он сделает, став королем, это начнет собирать армию. Набранные нами полки будут в его глазах ценнее любых сокровищ. На его месте я бы уже прислал людей за нашими солдатами и повозки за собранным нами оружием. А город, вполне возможно, приказал бы разрушить и покинуть. Это было бы разумно и в то же время ужасно – разрушить город, простоявший сотни лет и ни разу не покорившийся. Лишив нас даже шанса, лишив надежды.

– Неужели он сможет так поступить? – ужаснулся Дементос.

– Еще как сможет, – усмехнулся граф. – И будет прав, его дело сохранить государство. Наш город на этом фоне разменная монета.

– И все же я не верю… – начал возражать целитель, но его прервали.

Дверь в кабинет распахнулась, и вошедший слуга, слегка запыхавшись, доложил:

– Ваше сиятельство, к южным воротам по мосту подъехал большой обоз. Сопровождает обоз королевский посланец.

Граф, побледнев, оглянулся на целителя и отрывисто приказал:

– Зови!

– Ваше сиятельство, посланец короля отказался проследовать в замок, он остался с обозом и ждет вас у южных ворот.

Граф взмахом руки отпустил слугу и, побледнев еще больше, произнес:

– Вот видишь, Дементос, а ты не верил. Георг не чета своему глупому братцу, его не обманешь. Он выгребет все дочиста, я уверен, этот обоз только начало. Весь город погрузят на телеги и увезут на юг. Его посланец не глуп. Ты видел, как он сразу ставит нас на место, отказываясь приехать в замок и вызывая к себе. Это тебе не простодушный болван Глинбор.

Граф постарался улыбнуться, но улыбка против его воли получилась жалкой. Дементос, побледнев в свою очередь не меньше, подошел к другу:

– Так надо, Ульрик. Надо для королевства.

– Знаю. – Лицо графа исказилось в гримасе. – И все равно больно. Ладно, – граф резко махнул рукой, разозлившись на самого себя за проявленную слабость, – надо ехать, время не любит ждать, и королевские посланцы тоже. – Он подошел к дверям, распахнул их и выкрикнул: – Оседлать коней для меня и целителя! Подготовить эскорт! И срочно вызвать ко мне Вастеро…

Граф вышел из кабинета, продолжая отдавать распоряжения, а потрясенный Дементос поставил пустой бокал на стол и бросил последний взгляд в окно. Заходящее солнце окрасило город красным, словно предвещая будущие пожары.

– Ненавижу закаты! – сказал он с чувством и вышел из кабинета.

Королевские посланцы не любят ждать.

Бешеная скачка по улицам города. Встревоженные лица горожан, искры, выбиваемые из мостовой подкованными копытами, и ветер, обдувающий бледные от предчувствия близкой беды лица. Южные ворота заперты на все запоры, как и остальные ворота города. Открыта лишь маленькая калитка, в которую едва может проехать всадник, но уж никак не подвода. Угрюмые стражники, при виде графа вскинувшие копья на караул.

Граф резко осадил коня и спрыгнул на землю, не глядя отбросив поводья, тут же подхваченные молодым уланом. Не отвечая на приветствия начальника караула, он отрывисто спросил:

– Где посланник короля?

– Снаружи, ваше сиятельство. Королевский посланник отказался покидать обоз, – ответил начальник караула, молодой сержант городской стражи.

– Почему не впустили королевский обоз в город? – В голосе графа помимо его воли прорвалась испытываемая им злость.

– Не имею права открывать ворота без приказа вашего сиятельства, – отрапортовал, враз побледнев, сержант.

Граф окинул его бешеным взглядом, но нашел в себе силы остаться справедливым:

– Молодец, службу знаешь.

Все еще напряженный сержант отдал честь, но граф уже забыл про него. Решительно поджав губы, он вышел за ворота, навстречу своей судьбе. С трудом слезший с лошади целитель поспешил за ним.

Обоз был большой, не меньше сорока повозок заставили каменный мост через Ливр. Повозки, крытые полотном на манер оркских кибиток, охраняли солдаты в форме коронного полка. На переднюю повозку устало опирался немолодой уже унтер-офицер с вытянутым лицом и выступающим узким носом.