Степной Аркадий ( Жанат Касабеков )

Настоящее имя:
Жанат Касабеков
Писателем он стал 10 марта 2007 года. Где-то к полудню. Тогда Жанат Касабеков решил, что нельзя все время откладывать главное дело жизни, что 29 лет — тот возраст, когда надо наконец-то сесть и написать книгу.
Теперь для россиян он — Аркадий Степной, автор уже трех книг фэнтези. Для казахстанцев — чудаковатый соотечественник, непонятно ради чего бросивший приличную работу. Хотя, если честно, казахстанцы ничего о нем не знают.
Будоражить семью Жанат не стал, он как раз приболел, и недомогание плавно перешло в творческий отпуск. Домочадцы сначала решили, что Жанат просто устал, вот отдохнет месяц и снова начнет работать, в смысле уходить из дома по утрам и регулярно приносить деньги. Но спустя некоторое время родители заподозрили подвох, поскольку сын по-прежнему сидел и писал.
Жанат Касабеков о себе:
Уже начав работать над второй книгой, — я поразился собственной смелости, ведь писать начал, не имея ни четкого сюжета, ни представления, о чем хочу рассказать. Знал только, что это будет фэнтези. Жена все понимала, а вот со стороны родителей был некоторый прессинг. По крайней мере до тех пор, пока я не дал отцу почитать то, что получается. Вот тогда уже он сказал всем, чтобы меня не трогали и позволили работать.
Мои университеты — работа на базаре. Окончив школу, я пошел работать на рынок «Тастак» помощником кладовщика. Это сейчас базар изменился, а в лихие девяностые в каждом ряду сидело по академику и у многих было не одно, а несколько высших образований.
Родители конечно, мечтали, чтобы я продолжил обучение, но в те времена работать на базаре было очень круто. Тогда думали: если заработал, добыл деньги для семьи — значит, и молодец. Так что на сидящих за прилавками смотрели с уважением. На базаре я заработал себе на первый компьютер, а уже в процессе бесконечных починок стал мастером-самоучкой. Потом мы с братом открыли компьютерный клуб. В итоге меня уже приглашали работать именно как компьютерщика. Так что я мог бы зарабатывать гораздо больше, чем сейчас.
Если мой гонорар за первую книгу разделить на те полгода, что я ее писал, то оклад будет примерно такой же, как у дворника. Если честно, я забыл, как выглядят деньги. И если у меня есть тысяча тенге, которую я могу потратить на себя, то чувствую себя просто богачом. На самом деле писатель живет с дополнительных тиражей. Если ты напишешь десяток книг, а 2-3 из них за год будут переизданы — значит, уже можно неплохо жить.
Закончив первую книгу «Путь Безнадежного», нашел названия нескольких издательств по книгам на полке, затем через Интернет узнал их электронные адреса и послал рукопись в электронном варианте. Оставалось только ждать ответа... Тот месяц тянулся бесконечно. Потом мне позвонили из российского издательства «Альфа-книга» и вскоре и подписали контракт. Это оказалось совсем нетрудно.
Я бы с удовольствием напечатался под собственным именем, но мне деликатно и мягко порекомендовали найти псевдоним, поскольку на российском рынке лучше будет продаваться автор с привычной уху россиянина фамилией. По этому поводу мы собрали семейный совет.
Мне было важно, чтобы книгу издали. Хотя прикрываться выдуманной фамилией для меня как-то неловко. На семейном совете мы выбрали и фамилию — Степной, и имя — Аркадий, так моего деда звали на фронте, когда он воевал. Это единственный псевдоним, который моя душа приняла.
Еще я ждал, что меня попросят изменить имя моего главного героя Рустема и убрать из текста Алматы, заменив на более знакомый россиянам город. Но этого не предложили.
Маститые литераторы и критики не особенно жалуют детективы и фэнтези… На то они и литераторы, я себя к таковым не причисляю, поскольку не читал Ницше и подобных товарищей, не оканчивал филфак и не собираюсь этого делать. Искусство ради искусства — это неплохо, но так получилось, что и на базаре, и на остальных работах я общался с простыми ребятами, которые тоже любят читать книги. И что плохого, если я могу написать на понятном им языке о патриотизме, о том, что деньги не главное, что война — это плохо? Мне кажется, что в Казахстане сейчас очень мало искусства для масс. Поэтому нас давят и Голливуд, и российское кино, и иностранная книжная продукция. Если бы у нас была обратная ситуация, я бы, наверное, первый сказал: ребята, хватит, пора замутить что-то высокохудожественное.