Сборище для часа дня выглядело нехарактерно. Местные алкаши обычно подгребали к вечеру и редко организовывались в группы больше пяти. Водка имеет свойство всегда пребывать в дефиците, поэтому пятнадцать человек на пятачке под деревьями вызывали вопрос. Заинтересованная Яна отложила в сторону тряпку и высунулась подальше, заглядывая ближе к входу. Под самым козырьком ровным рядком стояли обшарпанные табуретки, а створки дверей были распахнуты настежь. Из подъезда выносили открытый гроб. Яна отчетливо разглядела лежащего в нем человека – запойная соседка Олька.

«Вот это да. Неужели померла? – ахнула Яна. – Как почувствовала, включила центр. Проводила адовой музыкой в преисподнюю».

Она умом понимала: нехорошо так думать, но угрызений совести не возникло. Уж больно долго терпела беспредел. Не пришло даже чувство облегчения. Вполне вероятно, теперь оставшаяся дочурка-наркоманка устроит ещё худший вертеп, хотя больший разгул трудно представить. Яна тяжело вздохнула. Она видела развитие любых событий на несколько шагов вперед и прекрасно осознавала: сегодня, придется пережить очередной гала-концерт во время поминок. Средств снимать столовую у соседей однозначно нет и бал маргиналов абсолютно точно пройдет дома. То, что это будет шумно и незабываемо, Яна ни капельки не сомневалась. Вон стоит Витек, предвосхищая грандиозную пьянку, обе дочурки с зятем, целая куча бомжей, алкоголиков с окрестностей и две незнакомые старые бабки, невесть как прознавшие про покойника. Такие, из-за близости к смерти за версту чуют косую, невесть как появляясь на поминках у чужих людей, рассчитывая на халявное угощение. Итак, весь блядский комплект в сборе и полной готовности…

Если б не завтрашняя командировка рано утром, Яна, несомненно, рванула в гости с ночевкой к подружке. Но ничего не поделаешь, придется как-то ночку пережить.

Вечер в ожиданиях не обманул. Уже через полчаса после начала поминок Яна вслух проговорила:

- Понесла-а-ась! - и громко включила телевизор и воткнула в уши беруши.

Попытки заглушить шум от происходящего сверху не особо увенчались успехом. Люстра раскачивалась от топота, словно стадо свиней прыгало на лужайке. Ругань и вопли перекрывали редкие всхлипы, переходящие в вой.

Поминальная речь об усопшей ограничилась фразой какого-то растроганного колдыря:

- Олька, молодец! Ваще!

- Наливай, чокнемся! – взвизгнула какая-то баба в ответ.

-Ты дура, на похоронах не чокаются!

Скорбящие периодически затягивали популярные песни. На припеве они подхватывались, затем резко обрывались. Хоровое многоголосие прекращалось, скорее всего, не из-за неподобающей обстановки, а из-за незнания слов. Люди голосили вразнобой, тянули кто во что горазд, путались и начинали заново. Яна подумала, что если эти отбросы общества умели играть на гармошке, то атрибут веселья непременно бы появился на траурном приеме. Лишь бы не начали танцевать.

Через несколько часов поминальной церемонии грохот скатившегося по ступенькам тела и маты Витька в подъезде, красноречиво поведали, что Тракториста вежливо попросили покинуть жилище. Местный певчий с лютым алкашом-товарищем, вывалились на улицу и встав под окнами, заголосили, сочиняя на ходу:

- Оля-яяя, оляяя, куда ты ушла, па-а-акинула меня!

- Сука, дай выпить! Выпить дай! – возмущенным рэпом вторил замызганный пропойца.

- Оля, Оллля-ля, любимая п-друга, калечная ма-аая!

- Твари, налейте! Налейте, твари!

Обладающая музыкальным слухом Яна гоготнула. А ведь если замиксовать и положить на современные ритмы, может получится шедевр. Не хуже шепелявых сосунков с экрана, несущих непонятно что с набитым огурцами ртом.

С третьего этажа исполнителей громко послали, на что те в ответ снова разразились слезными причитаниями об усопшей и требованиями бухнуть.

Часть шоу Яна предпочла пропустить, добавив громкости, однако уличные вопли пробивались сквозь евро окна, врываясь в краткие паузы телевизионной передачи. Терпение заканчивалось, время перевалило за час ночи, Яна все сильнее раздражалась. Темная, мощная волна с желанием обрушить небеса на головы неугомонных алкашей, помимо воли, поднималась внутри, разрастаясь до вселенских размеров. Адреналин гулко бухал в виски. Она невольно сгруппировалась, неподвижно застыв на одном месте. Неожиданно поток схлынул и Яна остро ощутила две прилипшие омерзительно-смрадные тени. Они проникали не только в её личное пространство, они отравляли все вокруг. Человеческая тухлятина источала гной и грязь, перекрывая любые чистые излучения поблизости.

Испытывая непреодолимое желание избавиться от гнусности, Яна из всей силы дернулась прочь, разрывая мерзкую связь. Вопли на улице резко стихли, а она вдруг потеряла опору под ногами. С Яны словно выдернули всю негативную энергию разом, полностью лишив сил. Не в силах ни о чем думать, перебарывая смертельную усталость она на ватных ногах добрела до кровати и провалилась в забытье.

Проснулась Яна от мелодичного будильника айфона. Пять утра. Трехдневная командировка по области, хоть и казалась изматывающей, но по крайней мере, давала надежду на спокойный сон. К тому же, слава богу, в этот раз поездка планировалась в паре со вторым менеджером, которая и должна быть за рулем. Яна на удивление ничего не слышала ночью и впервые за долгое время чувствовала с утра себя прекрасно, не считая внезапных кратковременных приступов слабости.

«Возраст… Поменьше переживать надо», - думала, собираясь Яна. Ей недавно исполнилось пятьдесят и до вчерашнего дня она не чувствовала серьезных изменений в здоровье и теле. Для своих лет она выглядела на удивление хорошо. Благодаря спорту, сохранила подтянутую фигуру, её вес в 47 килограммов не менялся на протяжении десятилетий. Морщин тоже почти не было. Горестную вертикальную складку между бровями она старательно изводила инъекциями красоты, массажами, упражнениями и тейпами. Возраст считывался лишь благодаря темным кругам под глазами и наметившейся потерей упругости овала лица. Косметологи называли это «усталым типом старения», что в общем то давало некоторые преимущества перед другими женщинами её возраста. Лучшим видом взросления, по мнению Яны, был только мускульный, но среди россиянок являлся большой редкостью.

Женщина вышла из дома заранее, подумав, что неплохо бы подышать с утра свежим воздухом. Лето подходило к концу, однако несмотря на 3 сентября, дни стояли жаркие. Даже в летнем платье дискомфорта не ощущалось. Беспричинно хорошее настроение подогревалось пробивающимися сквозь листву деревьев лучами солнца и свежестью. Яна в ожидании приезда коллеги, дала круг по двору медленным шагом, потом щелкнула сигнализацией, стоявшего во дворе автомобиля. От нечего делать решила протереть стекла. Достав чистую тряпочку из подлокотника, она дыхнула на боковое зеркало.

- А Олька то, не одна ушла, Витька с собой забрала.

Яна оглянулась. Возле подъезда переминались сплетничающие соседки, выгуливающие маленьких собачонок. Прислушиваться к разговору не было никакой нужды. Голоса в утренней тишине разносились далеко по всему двору.

- Как забрала?

- Марина со второго подъезда рассказала. Нашли вчера мертвыми под её окнами.

- Не может быть, он же ещё молодой, – завздыхала седовласая пожилая собеседница.

- Чистая правда, вместе с Юркой из тридцатого дома, легли прямо на клумбу с цветами. Наверно самогонкой отравились. Прямо после похорон вечером и представились.

- А остальные, кто на поминках был?

- Остальные все живы, палкой не перешибешь. Ещё и песни, говорят, пели.

- Да что ж, делается то! Бога на них нет! – воскликнула соседка.

- Витек с Юркой какую-то дрянь, видать, пережрали. Не знаю, стеклоочиститель или метиловый спирт. Витек так весь в синяках после драки был, в закрытом гробу хоронить будут.

- Ой, жалко, жалко парня, а матери-то каково! - запричитала сердобольная женщина.

- Да ладно тебе. Столько нервов вымотал! Марина, считай, отмучилась. Под старость лет такое наказание, только пил и тунеядствовал.