- Посиди пока тут, я сейчас.

«Боже, не может быть. Упасть со второго этажа и разбиться насмерть. Алкаши летят с пятого и ничего, отделываются легкими переломами, - повторяла Яна про себя. По своей молодости она сетовала на несправедливость мироустройства, не желая принимать утрату. - Почему именно она? Такая умная, красивая и молодая? Ира…как так?»

Тамара Александровна вернулась через пять минут с бутылкой пятизвездочного армянского коньяка и шоколадом – другую закуску на вокзале поздно вечером раздобыть не удалось. До отправления поезда оставалось совсем немного. Вдали послышался резкий сигнал прибытия, и поезд, гулко стуча колесами, остановился на первом пути.

- Пойдем, у нас шестой вагон, почти в самом конце, – Т.А. подхватила Яну и заботливо повела в нужном направлении.

Проходящий поезд Новый Уренгой - Оренбург как будто нарочно усугублял мрачную действительность: грязные, раздолбанные полупустые вагоны пребывали в отвратительном состоянии. Не будь Яна в разбитых чувствах, она бы ужаснулась засаленным занавесками и загаженному полу, не видавшим влажной уборки несколько недель. Из всего вагона оказалось занято всего лишь три купе, в одном из которых расположились спутницы. Едва Яна приземлилась, Тамара Александровна, успевшая подсуетиться с посудой, разлила крепкую, насыщенного золотисто-коричневого цвета жидкость по граненым стаканам в металлических фигурных подстаканниках.

- Давай помянем.

Обе выпили не чокаясь. Не давая погрузиться в переживания, коллега заговорила:

- Что брат сказал? – она пыталась вывести Яну из ступора, по опыту зная, что лучший способ снять психологическое напряжение - заставить человека говорить.

- Да толком ничего не объяснил, - Яна понимала, брату Ирины ещё хуже. Ожидать внятного рассказа от человека, находящегося в угнетенном состоянии, не стоило. – Сказал только, позавчера разбилась. Отвезли в реанимацию, множественные внутренние повреждения. Спасти не смогли, утром скончалась. Он, оказывается, вчера звонил, а у меня в роуминге деньги закончились. Даже на похороны не успеваю, – снова зарыдала Яна.

- Долго дружили?

Яна мотнула головой. С Ириной познакомилась в девятнадцать лет у общих приятелей. Уже через несколько часов общения стало понятно: они на одной волне. Молодая общительная женщина, по окончании вечера, пригласила Яну к себе в гости на следующий день. Потом состоялся ответный визит, так и пошло. Редкий случай настоящей дружбы между двумя женщинами, основанной не на разговорах о шмотках, красоте и мужиках, а на более занимательных темах. Яне было необычайно интересно с новой подругой, ни от одной из своих ровесниц она не могла почерпнуть столько нового и глубокомысленного понимания сути вещей. Они обсуждали прочитанные книги, разговаривали об искусстве, эзотерике, научных фактах.

Между пропущенными рюмками коньяка Яна рассказывала про Ирину, как они сочиняли смешные стихи, дополняя друг друга четверостишиями, а потом обхохатывались до колик в животе. О совместных увлечениях, играх в нарды и шахматы, о том, как она готовила Яну к поступлению в университет. Вспомнила об уникальной, идеальной любви подруги к совершенно потрясающему мужу - профессору университета. Делилась переживаниями, сможет ли он перенести горе, слишком уж сильные чувства связывали их. Чем больше Яна погружалась в воспоминания, тем больше её душили слезы.

- Поплачь, - тихо сказала Тамара Александровна – у меня тоже разбился сын. Он был чуть младше тебя.

Из страдающих глубоких глаз по щекам текли слезы. От всегда жизнеутверждающей коллеги неожиданно повеяло такой невыносимой тоской, что Яна на минуту забыла о своем горе.

- Насмерть? – нелепо уточнила она.

Т.А. молча кивнула.

- Как это случилось?

- Убили. Выкинули с окна. Преступников так и не посадили.

Яна молча смотрела на спутницу, не зная, что ответить. Продолжение рассказа последовало сразу. Под впечатлением известия о схожей смерти, у Тамары Александровны всплыло наружу свое, глубоко хранимое горе, ей захотелось выговорится:

- Ты знаешь, какой у меня был Артём! Шел на золотую медаль. Умница, спортсмен – кандидат в мастера спорта по лыжам, закончил художественную школу. Собирался поступать в Москву, в Баумана. С его способностями перспективы открывались на самый верх. А какой красавец! Высокий, метр восемьдесят два с голубыми глазами.

- На вас похож? – глядя на сохранившую привлекательность в немолодые годы Т.А., можно было не сомневаться, сын, действительно, был хорош собой.

- Да, копия, только сложением в папу, - Шепилова налила ещё по одной рюмке. Молча выпили.

- Ты знаешь, я ведь раньше была очень крутая. Занимала блатные должности. Незадолго до того, как его убили, купила большую четырехкомнатную квартиру, и мы с семьей переехали на Северо-Запад. После этого все сразу пошло наперекосяк.Старший Артем, учился в выпускном классе, до окончания школы оставалось два месяца. Увлекся девочкой из соседнего дома. Она мне сразу не понравилась, вечно терлась во дворе с сомнительными пацанами. Несколько раз появлялась у нас в квартире, а дом, как понимаешь, полная чаша. Шаболда сразу смекнула очевидную выгоду от общения с моим мальчиком. Не знаю, как так получилось. Первые красавицы в школе от Артема с ума сходили, а он выбрал дворовую девку, которой было на него плевать.

- Так часто бывает, Тамара Александровна. Тянет к полной противоположности.

- Наверно, так. Знаешь, - погрузившись в воспоминания, спутница продолжала, – я в день смерти как будто чувствовала, что вижу его в последний раз. Когда уходил, провожала его взглядом и думала: «Какой у меня все-таки красивый сын. Лучший. Увидеть бы ещё его…» и поймала себя на мысли, говорю, словно прощаюсь…

Т.А. промокнула бумажной салфеткой слезы, на которой проступили влажные пятна. Она нервно скомкала салфетку в сухопарой руке с кроваво-красным маникюром.

- А вечером мне сообщили, Артёма нашли мертвым на асфальте возле соседнего дома. До сих пор помню, как повернута голова, как лежал. Кровь кругом… Я думала, сойду с ума. Соседи вызвали милицию, завели уголовное дело. В последний раз его видели с этой Юлей и двумя дружками.

- Это они убили? – сразу поняла Яна.

- Менты сказали, самоубийство, спрыгнул с восьмого этажа. Только я совершенно точно знаю, Артём никогда бы так не сделал. Никаких поводов и с головой все хорошо. В семье, в школе, все отлично, всегда жизнерадостный, вовсю готовился к выпускным экзаменам, уже договоренность с институтом была, планы на жизнь строил. Никто не верит в эту версию, ни родня, ни близкие друзья. К тому же все улики указывали на убийство: жители подъезда, с балкона которого его скинули, в тот вечер слышали громкую ругань, следы побоев, оторванный рукав куртки. Дело замяли. Отец Жоры, одного из приятелей, того, что был с Артемом в последние минуты, - высокий милицейский чин, сыночка своего отмазал.

Бесстрастный четкий перестук колес придавал эмоционально насыщенной истории Т.А. жутковато тягостный уравновешенный тон. Испытывая глубокое сочувствие к спутнице, она не пыталась отвлечь Яну разговорами. Женщина глубоко страдала сама. Тамара Александровна переживала все заново, как будто несчастья произошли только вчера. Продолжала рассказывать и рассказывать, нанизывания на нить повествования ужасающие детали.

Трагическая история, действительно, на некоторое время отвлекла Яну от собственных переживаний, на время затмив личное горе. Теперь ей самой пришлось выступать в роли утешителя, вытаскивая Т.А. из нахлынувших воспоминаний.

Яна подлила коньяк в рюмки и закусив долькой шоколада, осторожно спросила:

- Прокуратуру не подключали к делу?

- Куда только не обращалась: суды, прокуратура, писала жалобы во все инстанции, в газеты. Журналисты проводили расследования, целые развороты посвящали убийству. Дело получило широкую огласку, может и ты слышала о нем, - Яна начала припоминать, как много лет назад, она что-то похожее читала в «Челябинском трудовике». Правда, помнила ситуацию обрывками.